* * * Тесные сапоги жали так, что ни о чем другом Илка думать не мог. Даже сообщение о том, что он – племянник, не слишком его потрясло. Тот крайн, которому проклятая обувка принадлежала раньше, возможно, вообще редко пользовался ногами, но Илка твердо стоял на земле, и стоять ему было больно. От боли он даже забыл, что надо бояться. Хотя бояться, ясное дело, следовало. Насколько позволяли видеть изгибы дороги, к Волчьей Глотке тянулись войска. Ряды конных, копейщики, алебардщики, крытые телеги, стрелки с пищалями. Двое мальчишек и крайн-калека против целой армии. По сравнению с этим их зимний поход в Липовец – верх благоразумия. Тогда у них хоть оружие было. Илка покосился на Варку. Варка ухмылялся углом рта. Точно так же он ухмылялся в лицо Андресу и его шобле. Значит, тоже боится. Но виду не показывает. Стоит как велено, с прямой спиной, и даже не моргает. Щит держит. Герой. А между тем пластуны уже у завала. Карабкаются ловко, споро, надеются обойти сверху, по осыпи. Интересно, крайн видит их или нет? * * * – Весьма польщен, – счел нужным поклониться барон Адальберт и, сдав еще немного назад, вполголоса отдал ряд приказаний. Конные замерли, между ними быстрым шагом двинулись стрелки. Сзади заскрипела телега. К несчастью, порох понадобится прямо сейчас. – Направляетесь на прогулку? – светским тоном поинтересовался крайн. – Скорее на охоту, – улыбнулся барон. – О! – поднял тонкие брови крайн. – Напомните мне, по какому соглашению баронам Косинским дозволяется охотиться на нашей земле. – Если вы настаиваете, – еще шире улыбнулся барон, – мы можем заключить такое соглашение прямо сейчас. «Их не может быть много», – размышлял он. За все три года, пока он вел разведку, готовясь к захвату Пригорья, о крайнах не было ни слуху ни духу. И вот, явились. В самый неподходящий момент. Весьма неприятно. Кто их знает, что они могут, крайны-то. – А пока, господа пресветлые крайны, я бы попросил вас покинуть это место. Для вашей же безопасности. Необходимо очистить дорогу. – О да, господин барон. Очистить дорогу просто необходимо. Она до такой степени забита войсками, что и шагу ступить некуда. Впрочем, вам ведь стоит только приказать. Господин барон в раздражении закусил ус. Господину барону было уже двадцать пять, возраст вполне солидный, но усы росли плохо. Была у него скверная привычка вцепляться в них как в якорь спасения. Вот они стоят, неведомо откуда свалившиеся к нему на голову, чистенькие, свеженькие, спокойные. Земная грязь их никогда не касалась, земные заботы их не волнуют. Нелюди крылатые. Где им понять человека, который три года готовился, копил средства, собирал и обучал армию, по бешеным ценам раздобыл порох и десяток отменных пищалей. Да что там, на одну разведку и составление точных карт Пригорья ушла почти треть всех годовых налогов баронства. – Летели бы вы, господа пресветлые крайны, куда сами знаете, – мягко посоветовал он, – в небе места много. «Хорошая мысль, – подумал Илка, – жаль, крыльев нету…» «Щас, разбежался», – подумал Варка. О чем подумал господин Лунь, осталось неизвестно, но со стороны опасного осыпного склона, куда один за другим карабкались пластуны, раздался вопль, потом глухой удар и еще один вопль. Затем все заглушил истошный крик: «Ой, ноги, мои ноги!» Варка моментально сообразил, что руки-ноги в отряде пластунов начали отказывать не без причины. Причина стояла, спокойно разглядывая господина барона. Варка не знал, надолго ли у крайна хватит сил держать щит и одновременно вразумлять зарвавшихся пластунов. Конечно, не хотелось бы, чтобы они зашли в спину, но… – Я же предупреждал, господин барон, на осыпи очень опасно. Знаменитая драконья улыбочка, которой сопровождались эти слова, подействовала на господина барона как красная тряпка на быка. Рыжий конь шарахнулся в сторону, рука в серой перчатке взметнулась вверх в привычном командном жесте. Конные осадили назад, пробежав между ними, впереди выстроились стрелки. – Цельсь! Готовсь! Пли!!! – скороговоркой выдал Сильвестр Адальберт, барон Косинский. Шеренга из десятка стрелков скрылась в пороховом дыму. По звуку, заметавшемуся в ущелье, барон понял: стреляли не все. У кого-то не поднялась рука на проклятых нелюдей. Но с этим разберемся позже. Господа крайны отлетались, теперь можно заняться делом. Кольчуги с поясами не забыть с них снять. Такие вещи на дороге не валяются. Когда дым рассеялся, оказалось, что господа крайны стоят где стояли. Юный красавец справа взирал на стрелков с неподдельным интересом, юный красавец слева кривился, будто ему наступили на любимую мозоль. Старший глядел поверх голов с выражением полного равнодушия. «Нарочно мажут», – сообразил барон, жестом посылая вперед вторую шеренгу. Залп. С двадцати шагов промахнуться трудно, с десяти – почти невозможно. На крайнов стрельба почти в упор произвела не большее впечатление, чем легкий летний дождик. «Нарочно, нарочно мажут». – Пищаль мне! Заряженную пищаль подали мгновенно. Барон спешился, установил пищаль, тщательно прицелился в старшего, с удовлетворением заметил, что юные красавцы напряглись и заметно побледнели. Выстрел. Отдача едва не сшибла с ног. Господин барон готов был поклясться, что заметил кусочек свинца, отскочивший от невидимой преграды в двух пядях от груди, облаченной в сверкающую кольчугу. Приглядевшись, он обнаружил, что земля под злополучной скалой вся усыпана такими расплющенными кусочками. «Пули не берут… Пули…» Ропот, прошедший, казалось, по всему войску, напугал его. Следовало кончать с этим, и кончать быстро. – Копейщики, вперед! Снимите их оттуда. Варка с Илкой как по команде уставились на крайна. Пули пулями, но пудовое копье в руках здоровенного ратника – дело иное. А уж когда на тебя несутся штук десять таких копий… – Стоять, – почти без голоса прошептал крайн, – держаться. В одну секунду Варка представил себе блестящий наконечник, снизу вверх входящий в тело крайна. Кольчуги у них были легкие, парадные. Не кольчуги, а так, видимость одна. Любую из них при желании можно было проткнуть вилкой. О том, что после гибели крайна немедленно доберутся и до него, Варка почему-то забыл. Копейщики приближались грохочущей лавиной, в блеске начищенных доспехов, в колыхании алых перьев, в сверкании копий. Краем глаза Варка увидел, как Илка вдруг быстро развернулся к надвигающемуся ужасу задом, будто собирался бежать, странно вскинул руки. Над головой крайна вдруг что-то вспыхнуло, ослепляюще яркое, Варку несильно толкнуло в спину, справа на шее стало мокро и горячо, но тут пришло время встретить удар, который был так силен, что едва не сбросил его со скалы. Но Варка держал щит, держал за себя и за Илку. Почти в сажени от завала разогнавшиеся копейщики врезались в невидимую стену. Ломаясь, хрястнули копья. Кто-то упал вместе с лошадью, кого-то на полном скаку выбило из седла, самого неудачливого отбросило так, что он, не удержавшись на дороге, сорвался в пропасть. Крайн вскинул правую руку, хищно стиснул кулак, и по осыпи, будто по снежной горке, прямиком в мешанину из бьющихся лошадей, человеческих тел и обломков копий скатились три пластуна. «В спину били», – сообразил Варка. Его собственная спина внезапно начала зверски болеть, но он боялся смотреть, что там. – Довольно! – непривычно ясным голосом сказал крайн, легко перекрывая крики раненых и ржание обезумевших лошадей. – Господин Адальберт Сильвестр, седьмой барон Косинский, по вашей вине погибли люди. Вы заслужили смерть. Барон и рад был бы продолжить атаку, но к скале теперь было не подступиться. Крайн вытянул перед собой сведенные горстью руки. В пригоршне, потихоньку осыпаясь, лежал серый порошок, сухой и легкий как пепел. Резкий порыв ветра смел, развеял эту кучку, швырнул в лицо барону и его приближенным. Не успев задержать дыхание, барон вдохнул невесомый прах, и тут же ему показалось, что ворот камзола слишком давит на шею. Он поднял руку с носовым платком, чтобы стряхнуть с лица этот мерзкий сор, и увидел – на запястье набухает багровый волдырь. Рядом Андреш со стоном рвал непослушные крючки ворота. На его плотной белой шее под челюстью быстро росли такие же отвратительные вздутия. – Теперь мы вас покинем, господин барон, – улыбнулся крайн, – и вы сможете наконец начать разбирать завал. Боюсь только, что воспользоваться плодами своего труда вы уже не успеете. И наследника у вас, кажется, нет. Нехорошо. – Что это? – завопил кто-то из солдат. – Именно то, о чем вы подумали, – с лицемерным сочувствием вздохнул крайн. – Увы, это неизлечимо. – Чума, – отразилось от черного бока Волка-камня, заполнило все ущелье, и сотни голосов на дороге забормотали вразнобой «чума, чума, чума». – Проклятье крайнов на нас! – завизжали сзади, и в следующий миг барон Косинский осознал, что войска у него больше нет, а есть обезумевшая толпа, в которой каждый спасает только себя. Впрочем, для него это уже не имело никакого значения. * * * – Можно я сапоги сниму? – спросил Илка, с облегчением присаживаясь на край скалы. Крайн привалился к торчащему камню, прикрыл глаза. – Там небось опять острого железа набросали. Напорешься – лечи тебя потом. Ты мне лучше вот что скажи: как тебе пришло в голову повернуть щит? – Ну, я знал, что нам будут пытаться выстрелить в спину. – Откуда знал? – Так это вроде разумно… Сам бы так сделал. – Умник, – выдохнул Варка и начал медленно клониться вперед, словно вознамерился нырнуть со скалы рыбкой. Крайн подхватил его, усадил рядом с Илкой. Из узкой, обтянутой кольчугой спины торчал короткий арбалетный болт. – Ух ты, – поразился Илка, – ты помираешь или как? – Не дождешься, – слабым голосом огрызнулся Варка, – хотя жуть как больно. Чего у меня там? – Стрела, – просветил его крайн. – Ого! А я думал, мне только ухо отстрелили. – Ухо на месте. Ну, в основном. Ты все о шраме мечтал, теперь можешь радоваться. Будет у тебя шрам. Фу, кровищи сколько… Сейчас лечить не буду, сил никаких нет. Кровь запру, пока этого хватит. Не успел я тебя сзади прикрыть. Его успел, тебя – нет. Так что за это, – он без напряжения вырвал стрелу, швырнул на колени Варке, – благодари своего дружка. То, чем в меня метили, просто сгорело в воздухе. Честно говоря, никогда такого не видел. А твои долетели все-таки, но очень, очень ослабленные. Да и кольчуга помогла. Короче, у тебя там всего лишь синяк. Ну, может, еще царапина. Кстати, твой щит – тоже весьма и весьма… гм… не ожидал… даже из старших крайнов далеко не каждый смог бы… Интересно, то ли вы такие талантливые, то ли я – гениальный учитель? Или вы меня так сильно любите, а? Варка с Илкой переглянулись, встревоженные его необычной болтливостью. Он вдруг согнулся, точно борясь с тошнотой, с силой потер лицо ладонями. – Всю жизнь забываю, что люди бьют в спину. – Да ладно, – сказал очень довольный Илка, впервые в жизни оказавшийся в героях, – мы же победили, разве нет? – Победили, – пробормотал крайн, разглядывая картину побоища. Более десятка неподвижных тел, скорчившихся в самых неестественных позах. Кровь на искореженных доспехах, на сломанных перьях шлемов, на белых камнях дороги. Одна лошадь бродила в отдалении, волоча за собой запутавшегося в стремени всадника, другая, хрипя, билась у завала, не в силах подняться. Крайн спрыгнул со скалы, осторожно приблизился к ней, вытянув руки, прошептал что-то. Варке послышалось: «Беру твою душу». Как бы то ни было, несчастное животное умолкло, ноги в последний раз дернулись и застыли. – Что, сын травника, нравится тебе наша победа? Варка медленно покачал головой.