Спи, мой белый заюшка… Варка лез и цеплялся, подтягивался и лез. Слова колыбельной рвались из горла на хриплом выдохе, и вместе с ним, точно выводя мелодию, пел чужой, немыслимо прекрасный голос. Пел или только звучал в ушах… Баю-баю-баюшки, Не ложись на краюшке… Хорошо, что колыбельная такая длинная. И уступ на этот раз хороший попался, широкий. Навалившись животом, Варка вполз на приглянувшийся уступчик и боком скатился в мягкую траву. У самого лица заиграли алые сполохи. Маки. Только не разлеживаться… Боль не то чтобы прошла. Всего лишь отступила, коварно притаилась где-то внутри. Он подтянул под себя колени, медленно поднялся. Впереди было небо. Очень много яркого неба, в котором одиноко сияла вершина Белухи со всеми ее странно близкими снежными полями и ледопадами, рассеченными гребнями голых скал. В отдалении цеплялись за облака три острых пика – Три Брата. – Эй, ты там не помер? – спросили внутри головы. – Нет еще. – Тогда тяни. – Чего тянуть-то? А, ну да… Кругом торчали скалы, все те же обломки каменных столбов, но между ними буйно росла трава, и места было довольно, чтобы пасти небольшое стадо коз. Варка отвязал от пояса шнур, для надежности перебросил его через подходящий камень и стал тянуть. К концу шнура оказалась привязана сумка крайна, а к сумке – конец толстой веревки. Веревку Варка закрутил вокруг того же камня, а свободный конец пропустил за спиной и уперся покрепче, на всякий случай. – Давайте! – заорал он. Веревка задрожала, натянулась, и довольно скоро рядом оказался очень недовольный крайн. Без долгих слов он закатил Варке такого «леща», что в глазах опять потемнело. – За что?! – взвыл Варка. – За то! «Не могу… не могу…» – А зачем вы меня чумой пугали, – не остался в долгу Варка, – я, может, от этого ослабел и последних сил лишился. Но крайн с ним спорить не стал. Перегнувшись через край, он призывно махнул рукой. – Не, – сказал Варка, – его вытаскивать придется. У него руки слабые, и высоты он боится. – Стало быть, крыса за окошком – тоже твоих рук дело? Тр-равник! Животных мучаешь. Гадость какая. – Я ее не мучил. Она дохлая была! – обиделся Варка. – А дохлая крыса – не гадость? Пока пререкались, вытащили Илку, которого после подъема все тянуло полежать на травке. Но крайн это стремление безжалостно пресек. – Давайте, давайте, уже недолго осталось. * * * Место было чудесное. Каменная чаша, до краев наполненная травой, ползучим шиповником, трепетом горных маков, шумом прохладного ветра и бегущей воды. С одной из стенок чаши водопадом срывался ручей. Но крайн к воде не пошел. Бросив сумку, он бегом кинулся к противоположному краю, вскарабкался на нависшую над ним скалу и замер, силясь рассмотреть что-то внизу. Встревоженный Варка, на ходу хлебнув из ручья, присоединился к нему. Илка, ворча, полез следом. – Вот они, Волк-камень и Волчья Глотка, – сказал крайн, хватая ртом прохладный воздух. Варка осмотрелся. Площадка, на которой они стояли, словно нарочно была создана для того, чтобы бросаться с нее, раскинув широкие крылья. Видно было очень далеко: слева и справа зловещая круговерть острых вершин, хребтов и гребней; позади – старая знакомая, ледяная Белуха, впереди – бесконечный простор, голубая дымка и в ней – отдаленные пологие склоны. Но крайн смотрел вниз. Варка тоже заглянул через край площадки и понял, почему Илка вдруг лег на живот и уцепился руками за траву. Внизу, прямо под ними, не так уж и глубоко, вилась, лепилась к скале знакомая белая дорога, по которой легко проехали бы в ряд десять конных. Но дальше, рядом с дорогой, чернела пропасть. Взгляд падал вниз в бесплодных попытках зацепиться за зеркально-гладкую поверхность сброса на той стороне, но не достигал дна. Широкая ровная полоса битого щебня с каменистыми отвалами и поросшей чахлой травкой обочиной казалась всего лишь ниткой, случайно приставшей к телу горы. Она стекала вниз, извиваясь, сползала в голубую дымку, к холмам долины, пустая и мирная. Никаких вражеских войск, никаких телег и одиноких всадников. – Хватит прохлаждаться, – внезапно заявил крайн, – время дорого. – Хватит? – удивился Илка. – Так мы еще и не начинали. Но крайн, не слушая его, шагнул в сторону, раскачав, толкнул вниз повисший над осыпью камень. Камень покатился, загрохотал, увлекая за собой товарищей по несчастью, и, вздымая облака пыли, обрушился на дорогу. – Давайте, трудитесь. Этот, этот и еще вон тот. – Что ж мы все голыми руками, – пробурчал Варка спустя полчаса, – давайте, может, круг какой построим или еще чего. – Человек! – выругался крайн. – Учишь его кругу Созидания, а он только и думает, как бы применить его для разрушения. Вот этот давайте еще спихнем. Ну-ка, все вместе, раскачали и толкаем… – Это уже не камень… это уже целая скала… – Ну же! Мужчины вы или нет?! – Мы – дети, – пропыхтел замученный Варка, – несовершеннолетние. – Ребенок, – хмыкнул Илка, – правильно говорит дядька Антон, на тебе пахать можно. – А на тебе – навоз возить. Волчья Глотка наполнилась пылью и грохотом, многократно усиленным гулким эхом. Не стоит кидаться камнями, стоя на «живой» осыпи. Вниз катились громадные обломки, съезжали целые пласты породы. Склон рушился, оседал, тонул в поднимавшейся снизу пылевой туче. Илка и Варка замерли, молча глядя на дело своих рук. – От края отойдите, – посоветовал господин Лунь, – вниз нам еще рано. Когда пыль рассеялась – дороги не было. Завал громоздился чуть не на сотню саженей, огромный и страшный, как сбывшийся кошмар. – Вот так, – сказал крайн, – сразу видно: день прошел с пользой. И тут все увидели, что уже вечер. * * * Они пили неотрывно, жадно, давясь и захлебываясь, пили до ломоты в зубах, до озноба, потому что вода в ручье была ледяной. Потом крайн долго мылся у водопада, а Варка с Илкой валялись на траве, голодными глазами сверлили пухлую сумку, в которой, как известно, была еда. Еды оказалось до смешного мало. Один круглый хлебец черной муки, раскрошившиеся остатки сыра и полторы ватрушки. Знакомство с незадачливой Анной оставило их почти без ужина. – Ничего, – бодро сказал Илка, которого отсутствие противника привело в хорошее настроение. – Без завтрака обойдемся, а в обед уже в Столбцах будем. – Не будем, – разрушил его мечты крайн, – мы же спешили на свидание с господином бароном. А он, как видишь, запаздывает. – Что ж, так и будем тут сидеть, ждать? – Ждать, я полагаю, осталось недолго. – Да зачем? Дорогу мы хорошо завалили, другого пути нет. – Завал можно разобрать, народу у него хватит. Можно также пустить пластунов-пехотинцев прямо через завал или провести пехоту разбойничьими тропами. Следует раз и навсегда дать понять господину барону, что вторжение на землю крайнов встанет ему очень дорого. Так что придется сражаться. Защищать наши дома и наших женщин. – Каких еще женщин, – удивился Варка, – куриц, что ли? – Да уж какие есть. Ты против? – Я за. Кстати, глядите, чего я умею. Варка крестообразно взмахнул руками, и между пальцев у него повисли длинные серебряные иглы. Илка завистливо присвистнул. – Молодец, – похвалил крайн, – я же говорил – это не трудно. А теперь ты будешь десять лет упражняться, чтобы они летели не куда попало, а куда надо. – Да ладно, – хмыкнул Варка, – спорим, я щас влеплю вон в тот камень. – Ложись, – рявкнул крайн и прыгнул, толкая на землю Илку. Три иглы воткнулись в костер, четвертая пропорола переметную суму, пятая и шестая до смерти перепугали птичье семейство, устроившееся на ночлег в любимом кусте. Судьба прочих осталась неизвестной.