Ланка возвращалась не торопясь, смотрела под ноги, осторожно обходя навозные лужи. Наконец подняла глаза, отыскивая Илку, и ахнула. Илку держал за шиворот жилистый дядя в боевых рукавицах, шлеме и до блеска начищенной кирасе. На кирасе красовался герб города Бренны – два острых крыла, под крыльями – узкая лодка с косым парусом. Второй стражник копался в честно купленной провизии. – Я тебе покажу, как возле чужого добра слоняться, – нравоучительно восклицал он. – Это наше добро! – взвизгнула Ланка и бросилась на выручку, хотя Илка делал страшные глаза, изо всех сил намекая, чтоб она не подходила. – Ва-аше? – протянул стражник, цепко ухватив Ланку повыше локтя. – Ты глянь, Семен, какие богатые купцы у нас объявились! Тут товару золотых на сорок, а то и все пятьдесят. – Это нашего господина, – громко и решительно заявил Илка. Ланка торопливо закивала. – Ха… Ну и как его звать-величать, господина вашего? Кто он, а? Илка поперхнулся, подавив сильный соблазн выпалить: «Да так, один крайн» и посмотреть, что будет. Ланка жалобно пискнула. По Варкиным рассказам она знала, что имя Лунь Ар-Морран не следует произносить ни в коем случае. – Так-то, – хмыкнул Семен, подталкивая впереди себя Илку, – пошли. В «холодной» переночуете, а там вас в приют определят… или кому в услужение. Много вас таких развелось. У нас бродяжничать не полагается. Городской старшина строго запрещает. – Дура, – пробормотал Илка, – курица. Говорил я тебе… «Теперь все равно придется бежать, только уже без денег…» – Кхм… Позвольте осведомиться, какие установления городских властей нарушает моя прислуга? Ланка вздрогнула и радостно обернулась. Крытый черным атласом длиннейший плащ, наглухо застегнутый сверху донизу, плавно ниспадал на тщательно вычищенные дорогущие сапоги. Прорези для рук и ворот окаймлял блестящий соболиный мех. Острый подбородок тонул в меховой опушке, лицо скрывала низко надвинутая на глаза круглая меховая шапка с пышным, свисавшим сбоку хвостом. Из-под плаща выскользнула рука в черной перчатке и требовательно потянулась к Илке. – Сдача? – Отобрали, – мстительно мотнул головой Илка, – они отобрали. В настойчиво протянутую ладонь сейчас же лег изрядно опустевший кошель. Затянутые в черное пальцы брезгливо извлекли из него пару мелких монет. – Это вам за заботу о моем имуществе. Получив мзду, стражники тут же исчезли. – Вы?! – Илка встряхнулся, потер лицо ладонями. – Но как вы… – Неужели ты действительно думал, что я отпущу вас к людям совсем одних? Я же предупреждал. – А-a… ну да… И давно вы тут? – С утра. Кажется, ничего особенно интересного я не пропустил. «Ой-ой-ой!» – подумал Илка и тихо порадовался, что за пышным мехом не видит ни страшных глаз, ни знаменитой драконьей улыбочки. – Разрыв-трава, да? – благоговейно прошептала Ланка. – Последнюю извел. Отцепись от меня, госпожа Илана. Люди подумают, что у меня роман с малолетней горничной. Скромность – украшение молодой особы. Возьми в руки какой-нибудь сверток и держись сзади. Ланка радостно хихикнула. Повинуясь небрежному взмаху руки, из-за спины крайна возник парень Илкиного возраста, оснащенный вместительной двухколесной тележкой. – Грузите. Ворочать мешки и свертки опять пришлось Илке. Хозяин тележки считал, что погрузка не входит в его обязанности, а благородный господин в роскошном плаще, конечно, не мог марать рук о мешки с мукой. Наконец они сдвинулись с места и, скрипя, покачиваясь, разбрызгивая городскую грязь, неспешно покатили с высокого бреннского холма. Замученный и страшно недовольный Илка, повинуясь приказу крайна, толкал тяжело груженную тележку вместе с ее унылым хозяином. За ними неспешно шествовал крайн, Ланка, скромненько опустив глаза, семенила сзади. Широкая по меркам Бренны Мостовая улица быстро привела к крепостным воротам. Сами ворота, распахнутые настежь, вмерзли в городскую грязь и, как видно, никогда не закрывались. Илка думал, что теперь они повернут к башне, но они двинулись вниз, к горбатившемуся над рекой мосту. Однако на мост тоже не пошли. Свернули в одну из скверненьких вонючих улочек, тянувшихся вдоль реки. Здесь, как догадался Илка, селились нищие беженцы, стекавшиеся в Бренну из разоренной страны. Здесь было так грязно, что Ланка сразу же завязла. Господин Лунь галантно предложил ей руку, помог взобраться на тележку. Ланка уселась на мешках, оправила юбку, улыбнулась местному парню, который моментально расплылся в ответ, а потом, быстро обернувшись через плечо, показала Илке язык. Илка стиснул зубы и с силой налег на деревянную ручку тележки. Возможно, ему показалось, но из-под роскошного воротника донесся короткий сухой смешок. Как видно, господин Лунь развлекался вовсю. Остановились они возле дома, скорее похожего на старый лодочный сарай. Впрочем, в отличие от прочих жалких хибарок на этой улице, стены у него были толстые, еще довоенной постройки. Провизию сгрузили на крыльцо, и хозяин тележки благополучно отбыл, то и дело оглядываясь на Ланку. Через сени в сырую заплесневелую кухню мешки таскал господин Лунь самолично. Снизошел, так сказать. Вокруг суетилась Ланка и причитала, что ему нельзя напрягаться, ссылаясь при этом на великого травника Варку. Илка же под шумок постарался сделать так, чтобы его доля груза была поменьше. Перетаскав все, присели отдохнуть. – И чего теперь? Крайн, нагнувшись, потянул за ввинченное в сырой деревянный пол ржавое кольцо. С глухим чавканьем открылся забухший вход в погреб. Отчетливо запахло тухлой водой. – Колодец? – со знанием дела спросил Илка. – Угу. – А почему в таком мерзком месте? – Раньше оно таким не было. И тут в дверь постучали. Вернее, заколотили так, что с потолка посыпалась заплесневелая труха. Ланка пискнула. Илка молча смотрел на крайна. Тот встал, надел шапку, надвинул пониже. – Так. Сейчас все скинете вниз. Потом сами прыгнете. – А ключ? – Я уже открыл. Даму столкнешь лично. Если с ней что случится – шкуру спущу. Илка, оскорбленный до кончиков ногтей, хотел сказать в ответ какую-нибудь гадость, но крайн уже был в сенях. – Чем обязан? – послышался оттуда его донельзя надменный голос. – Бу-бу-бу, – донеслось в ответ с улицы, – городской старшина, бу-бу-бу, срочно требует… бу-бу-бу. – На каком основании? – Ничего не известно… бу-бу-бу… приказано доставить. – Хорошо. Идемте. Ланка ахнула и, кажется, собралась завизжать. Илка быстренько заткнул ей рот и для верности спихнул в погреб. Возиться с мешками опять пришлось самому. Потом Ланка утверждала, что они, все как один, сыпались ей на голову. Выход из колодца оказался еще более мерзким, чем вход. Крохотная площадка, покрытая липким глубоким снегом и со всех сторон окруженная скалами. Зрелище откровенно пугало, несмотря на то что медленно надвигающиеся сумерки милосердно скрыли многие неприглядные подробности. В довершение картины ужаса и запустения из ближайшей расселины вынырнул белый призрак. Седые волосы, встопорщенные ледяным ветром, стояли дыбом, саван бился на ветру, рвался с костлявых плеч. – Ага, – заорал он Варкиным голосом, изо всех сил стараясь перекричать ветер и поплотнее кутаясь в белое покрывало, – вернулись! Я уже целый час жду… Замерз как собака. А где господин Лунь? * * * – Где он? – Да кто ж его знает. – А кто должен знать? Вас послали за ним. Так? – Так. – Приказано было обращаться вежливо. Так? – Да мы чё… мы ж не били… пальцем не тронули… черных слов не говорили… Только и сказали: городской старшина, мол, требует к себе, приказано, мол, доставить. – Великолепно! Молодцы! Значит, вы сказали ему, что я требую… И что я приказал доставить. – А чё такого-то. Мы ж ему не угрожали… рук не крутили… Сам пошел. Спокойно так. Благородные господа, они обычно орут, за оружие хватаются… А этот – нет. Только вот… – Ну-ну, договаривай… – Возле моста он вроде хотел в другую сторону повернуть. Ну, я его попридержал маленько, за локоток, чтобы это… наверх… к воротам. – И что же? Как здоровье? – Думал, помру на месте. Очнулся в луже, руки не чувствую, в глазах муть зеленая, во рту как будто табун прошел. – Тебе, друг мой, повезло, что ты все-таки очнулся. Ну, рука, может, и отсохнет. Так это тебе наука. Думать будешь, прежде чем к таким, как он, свои грязные лапы протягивать. Ну а ты что скажешь, милейший? – Дык чё… я чё… я впереди шел, слышу, Парфен говорит, мол, давай направо… повернулся, чтоб того… ну… пособить… чтоб он… это… не убег. – Пособил?