– Да, – усмехнулся Крыса, – всего лишь вода. Только замороженная до твердости стали. Повсюду, где бы вы ни были, в воздухе найдется немного воды. Нужно только уметь правильно с ней обращаться. – А шпагу так можно сделать? Или, к примеру, нож? – небрежно поинтересовался Варка. – Метательный нож можно. А шпагу… к чему тебе оружие, которое тает в руках? – Во-от оно как, – протянул Илка, – а почему ж тогда, в Белой башне вы ничего этого не сделали? Крайн поморщился. – Двадцать пять детей. И дюжина озверевших головорезов, по уши в крови, только что из боя. Одно резкое движение – и они бы начали стрелять. Все мои силы ушли на то, чтобы удержать вас от глупостей, а их – от убийства. Кстати, в те дни сидеть в башне Безумной Анны было гораздо безопасней, чем слоняться по городу. И не было никакой нужды, рискуя своей тупой головой, ползать в темноте по отвесным стенкам. – Да?! – моментально ощетинился Варка. – А набрасываться в темноте и хватать без предупреждения – это, конечно, верх благоразумия. Я, может, от ужаса чуть не помер. – Ты мечтал помереть на дне рва, сломав себе шею? Ну, извини, я не знал. – А словами нельзя было объяснить? – Так ведь некоторые слов не понимают. Хоть кол на голове теши. Глава 3 – Чего это? – Илка был хмур и всем недоволен. – Чего-чего, палка, – фыркнул Варка, – не видишь, что ли, палка в стакане. – Фи, как грубо, – надменно скривился крайн. – Грубо и примитивно. Но люди вообще примитивны от природы. Не палка в стакане, а роза в бокале. – Роза? – Голубые глаза Ланки распахнулись от изумления. В отполированной поверхности парадного стола смутно отражались пять тонких хрустальных бокалов. Бокалы были пусты. Из каждого сиротливо торчала сухая колючая палочка. Палочки господин Лунь наломал тут же, в главном зале, по стенам которого спускались длинные высохшие плети какого-то растения. – Итак, прежде всего необходима концентрация. – Ой, – перепугалась Жданка и дернула за рукав прилежно внимавшую Фамку, – а где мы это возьмем? – Сосредоточиться надо, – прошептала Фамка. – Именно, – подтвердил крайн, в который раз демонстрируя превосходный слух, – все, что от вас требуется, – это сосредоточиться и наполнить водой свой бокал. – А роза? – пискнула Ланка. – Роза должна расцвести. – Как это делается? – спросила Фамка, любившая четкие указания. – Не знаю, – усмехнулся крайн, – вам виднее. Главное, сосредоточиться и пожелать. – Воду неинтересно. Может, лучше вино? – осведомился Илка. – Хоть сивуху, – последовал равнодушный ответ. Варка с Илкой переглянулись и дружно хмыкнули. Все было ясно. Очередная уловка господина Крысы: заставить делать заведомо невозможное, потянуть время, а потом объявить, что за полной неспособностью учеников обучение отменяется. – Прошу, – длинная, затянутая в черное рука взлетела в широком приглашающем жесте. Фамка честно пыталась сосредоточиться. Илка пялился на пустой бокал, чувствуя себя полным идиотом. Варка залюбовался игрой света в изломах хрусталя, засмотрелся на тонкий замысловатый узор и напрочь забыл, что он здесь делает. Ланка, заранее уверенная, что все это чепуха, думала о розах. Белые, с розоватой серединой, с завернувшимися краями лепестков, прохладные на ощупь… Грохот, звон, сдавленный крик. Варка очнулся, готовый немедленно бежать. Перед Жданкой среди осколков бокала красовался огромный бесформенный кусок льда. Изо льда сиротливым хвостиком торчала сухая палочка. – По-твоему, это похоже на розу? – сухо поинтересовался крайн. – Н-нет, – пробормотала бледная Жданка. – А по-моему, похоже, – вступился Варка, – ледяная роза, разве не видно? Крайн поднял кусок льда за прутик, внимательно осмотрел со всех сторон и метко зашвырнул в камин. – Я не хотела, – испуганно отступила Жданка, – оно само… Бокал был наверняка дорогой, старинный. Крайн тяжело вздохнул, ушел и скоро вернулся с другим бокалом. – Вода, – ласково, как тупому малолетнему ребенку, объяснил он, глядя сверху вниз на Жданкину рыжую макушку, – не лед, а вода. Теплая… О своих словах он пожалел очень быстро. Однако отскочить успел. Варка, стоявший с другой стороны, тоже. Жданка взвизгнула от боли. Брызги крутого кипятка, внезапно заполнившего хрупкое прозрачное вместилище, угодили ей прямо в лицо. Тонкий хрусталь не выдержал, треснул и раскололся. Кипящая белым ключом жидкость разлилась по столу, губя старинную добротную полировку. – Во дает, – хмыкнул Илка. Однако он ни в чем не был уверен. Вряд ли нищенке с Болота такое по силам. Скорее всего, это фокусы крайна. Жданка прикрыла голову руками и шустро шмыгнула за Варкину спину. Укрытие привычное и пока что ни разу не подводившее. Два драгоценных бокала, а теперь еще и стол… И не какой-нибудь, а самый что ни на есть парадный. Варка, расправив плечи, глядел на крайна с упрямым вызовом. Пусть рыжая дурочка кругом виновата, но наказывать ее он не позволит. Господин Лунь изучал их как алхимик сомнительный результат очередного разрушительного опыта. – Прачка, значит… – бормотал он, в задумчивости ухватившись за подбородок, – грузчик с Болота… А ну вылезай! – Я больше не буду, – пропищала Жданка из-за тощей спины своего защитника. – Будешь, рыжая. Еще как будешь. На этот раз господин Лунь принес из кухни медное ведро. В ведре гулко перекатывалось толстое суковатое полено. – Вот. Задание прежнее. Вода и цветущая роза. Получится – перейдем к следующему упражнению. – Теперь у нее точно ничего не выйдет, – ехидно заметил Илка. Крайн молча глядел на него, слегка приподняв левую бровь, ждал объяснений. – Какие розы… полено-то березовое! – Посмотрим, – загадочно усмехнулся господин Лунь. * * * Однако время шло, а смотреть все еще было не на что. Пустые бокалы стояли на столе ровненьким рядочком, и никаких цветов в них не расцветало. Березовое полено тоже не желало покрываться розами. Запуганная Жданка решила, что прекрасно обойдется без боевой магии крайнов, и даже близко не подходила к этому месту. Илка почти сразу бросил явно бесплодные попытки, предпочитая проводить время в обществе Ланки под тем незамысловатым предлогом, что свет у него не получается, а в темноте сидеть неохота. Варка же целыми днями пропадал неведомо где и даже иногда, чудо из чудес, умудрялся пропустить обед. Домашние обязанности крайн железной рукой разделил между всеми, увернуться не удалось никому. Фамке досталась только готовка, занятие скучное, но не требующее особых усилий. Конечно, готовить, кроме нее, никто не умел, но в умную Фамкину голову тут же забрела мысль, что господин Лунь ловко и ненавязчиво избавил ее от тяжелой работы. Впрочем, мысль была не самая мудрая. В конце концов, зачем это ему? Разве что по-прежнему не желает видеть перед собой чей-либо истощенный труп. Так или иначе, у Фамки вдруг оказалось много свободного времени и даже, впервые за несколько лет, нашлись силы делать что-то ненужное. Например, бродить по громадному залу, с опаской заглядывать в темные арки ведущих неизвестно куда проходов и раздумывать о том, какая странная жизнь, должно быть, текла в этих стенах. Она так и не смогла понять, высечен этот зал в скале или просто построен. Куски голого камня с таинственно поблескивающими жеодами кварца соседствовали с огромными слегка выцветшими гобеленами, над нишей нависали сухие плети вьющегося растения, укоренившегося где-то высоко наверху, а дальше простирался кусок гладкой стены, покрытый сложной многофигурной росписью, причем с первого взгляда было ясно, что просто стоящие на полу рассмотреть эту роспись не смогут. Крылатые и бескрылые люди на стенах мирно соседствовали и спокойно занимались своими делами. Особой разницы древние художники между ними не делали. Как-то раз Фамка наткнулась на гобелен с весьма мрачным сюжетом. На переднем плане кипело жестокое сражение, вдали полыхал пожар, причем яркие языки пламени нисколько не выцвели от времени. На алом фоне неслись черные фигурки всадников. Другие фигурки, в глухих островерхих капюшонах, склонялись над чем-то, очень похожим на общую могилу. «Ничего не меняется, – с тоской подумала Фамка, – сколько лет этому гобелену… а ведь и сейчас все то же». – Ничего не меняется, – раздался хриплый голос за ее спиной. – Время кусает себя за хвост. Люди никогда ничему не учатся. Фамка вздрогнула. Господин Лунь умел подкрадываться бесшумно. – Кто это? – спросила она, указывая на единственную светлую фигуру среди буйства черного и красного. Человек на дороге, ведущей от пожара прямиком в самую гущу сражения, один на этой картине был выткан белым шелком с серебряной нитью. Светлый плащ, разметавшиеся по ветру белые волосы, улетающая легкость походки. Фигура казалась смутно знакомой. Именно она вначале привлекла Фамкино внимание. – О, это Аглис Ар-Морран-ап-Керриг, господин утра, хозяин ветра и света. Рожденный в век, который даже в учебниках именуют столетием Кровавого Топора. – Значит, он ваш предок. – Весьма отдаленный. Вообще наши родственные связи чрезвычайно запутанны.