Но Варка, с которым плечом к плечу они протянули два тяжких месяца… Который никогда не давал понять, что она ему не ровня… Который всегда вступался за нее… И вдруг такое отвращение. Но ведь он не со зла. Просто сказал, что думал. Дура. Ду-ура. Возомнила о себе. Синеглазого принца ей подавай. Правильно он разозлился. Черная кость, нечистая кровь – а туда же. Дура. Пугало огородное. В чулан проскользнул тусклый луч света, а вслед за ним проник Варка, локтем толкнул назад скрипучую дверь, уселся на сундук рядом с Фамкой. – Фамочка… – Отвали. – Ты это… обиделась, что ли? – Пошел вон. – А чё я такого сказал-то? Жданка, дура, ляпнула глупость, вот я и завелся. Меня, если хочешь знать, все это уже до печенок допекло. Ну ладно, девчонки, с ними даже забавно бывает. «Ага, – злобно подумала Фамка, – забавно ему». – Но когда взрослые девки… лыбятся как дуры, хихикают и руками цепляют… Или вовсе старые тетки… Сядут и пялятся как кот на сметану. У меня эта красота уже вот где! Завтра найду нож, волосы отрежу к свиньям собачьим… и на лице нарисую шрам какой пострашнее. А то уже выйти никуда нельзя. – Волосы все равно отрастут. И шрам не поможет. Сам потом пожалеешь. – Ни за что! – с чувством возразил Варка. – Пожалеешь. Встретишь какую-нибудь, какая тебе самому понравится, тут же и пожалеешь. Фамка представила кого-нибудь вроде Иланы и не удержалась, всхлипнула. Хорошо, что Варка ее лица не видит. Конечно, он ничего не видел, но слух имел хороший. – Эй, ты что? Ты что же, и вправду, что ли?.. – Да, – выдохнула в темноту Фамка. – Нет… Не знаю я ничего… Целую минуту Варка сопел, обдумывая ее слова. – Это и есть женская логика? – беспомощно спросил он. – А то я как-то что-то не очень… Фамка опять всхлипнула. Рядом завозились. На плечи и спину легла тяжелая лохматая душегрейка, а поверх нее крепкая Варкина рука. – Фамочка, – убедительно сказал Варка, – без тебя я бы здесь умом тронулся. Совсем. Ты такая… Я для тебя… ну что хочешь… жизнь отдам. «И ведь не врет, – мелькнуло в голове у Фамки, – правда так думает». – Крайн сказал, что я выйду замуж за принца, – пробормотала она, оправдываясь. – Насмехался, как всегда. Вот Жданка и болтает. – За принца? Да запросто. Когда надо будет, только свистни. Я тебе этих принцев за шиворот притащу, штук пять, на выбор. Фамка представила, как Варка волочет упирающихся принцев в бархате, лентах и кружевах, и хихикнула. – Одного хватит, но только чтоб на белом коне, иначе я не согласна. – Ой, вы тут чего, целуетесь, да? Там Ланка уже на стенку лезет. В чуланчик проникла Жданка. Варка, вопреки ожиданиям, обнимать Фамку не перестал, зато свободной рукой отвесил Жданке вразумляющий подзатыльник и вдруг зашелся тяжелым, рвущим грудь кашлем. – Вот чего, – сказал он, прокашлявшись, – сегодня в Починок дядька Валх приходил. Меня искал. – Зачем? – всполошилась Жданка. – Зовет в Дымницы. Завтра солнцеворот. Они хотят, чтоб я у них Овсенем побыл. – Чем-чем? – удивилась Фамка. – Ну, обычай такой. На солнцеворот добывают «живой огонь», выбирают мальчишку, ну или там парня молодого. – И чего? – Ну, он ходит из дома в дом, «живым огнем» зажигает очаг или печку, слова всякие говорит или поет. – А почему ты? – Из-за рожи моей распроклятой. Овсень этот, понимаешь ли, красивый должен быть. – Ну, ясное дело, во всей округе красивей нашего Варочки никого нету, – хихикнула Жданка и схлопотала второй подзатыльник. – А что надо петь – ты знаешь? – Дядька Валх обещался научить по дороге. Он приедет за мной завтра. А потом назад привезет. – Заплатят? – Заплатят. Не деньгами, конечно, но деньги нам тут без надобности. – Можно я с тобой? – заныла Жданка. – У меня уже все прошло. – Давай, – легко согласился Варка, – петь вдвоем будем. Может, покормят тебя лишний раз. Тут вот какое дело. Крайн велел вниз больше не ходить. И я обещал, что не пойду. – Так, может, лучше и не ходить? – Да ладно, всего лишь в Дымницы. Все равно того, что из Трубежа привезли, до весны не хватит. Ты вот чего… скажи ему, что я дядьке Антону пошел помогать, опять, мол, его согнуло. Вернусь засветло, никто ничего не заметит. – Скажу, – вздохнула Фамка. Глава 19 С мглистого неба падал теплый медленный снег, робко трогал лицо, застревал в волосах, покорно ложился на истоптанную деревенскую улицу. Весь день Варка во главе ватаги ряженых ходил по Дымницам, носил в особом горшочке загодя добытый дядькой Валхом живой огонь. В каждом доме добросовестно улыбался, разбрасывал по полу зерна, пел «Сейся, пшеница, колос колосистый», зажигал очаг, старательно кланялся хозяевам. Хозяева, по-праздничному радушные, угощали кнышевым хлебом, который на самом деле вовсе не хлеб, а пышный многослойный пирог из чистой белой муки. Подносили и стопочку. Стопочки Варка, давший себе слово быть очень осторожным, тайком переправлял дядьке Валху, обряженному поверх собственной пышной шевелюры в громадную медвежью шкуру. Тот не отказывался, пил и за себя, и за Варку, но к концу пути так нарезался, что к общему деревенскому костру вышел, качаясь, как былинка в чистом поле. Стало ясно, что сегодня он никого никуда не повезет. Жданка, которой дали поносить журавля – палку с деревянным клювом и крыльями из рогожки, – тоже веселилась вовсю, прыгала, скакала, радостно махала «крыльями». Но Варке было не по себе. Вроде невелик труд – с песнями пройти по деревне, а в груди все спеклось, кости ломит и к горлу что-то подкатывает. Даже есть не хочется. Он, как и полагалось, запалил костер, в полный голос начал «Овсень-таусень» и повел вокруг огня живую поющую цепь. Все время тянуло откашляться, но он сдерживался. Цепь замкнулась в хоровод, и Варка тихонько шмыгнул в сторону. Костер горел высоко, буйно, что предвещало хороший год. О войне здесь никто и не думал. Хорошо бы и вправду здесь заночевать. Но если сегодня они не вернутся, завтра за Варку примется господин Лунь. Прыщей Варка не боялся. Но если господин Лунь снова влезет в душу и начнет там резвиться на свой манер… Варка содрогнулся и потянул Жданку из хоровода. – Пошли. Нам засветло вернуться надо. * * * Снег сыпал и сыпал, скрадывал очертания, заглушал звуки. Дальний лес пропал в колышущейся пелене. Белая дорога была пуста. Жданка запела про то, как «по белой по пороше гуси-лебеди летели», но Варка не подхватил. Напелся уже. Дошли до развилки. Направо – в Язвицы, налево – к мосту через Тихвицу. Повернули налево и услышали за спиной частый глухой стук. Жданка охнула. Варка закрутился на месте, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за летящим снегом. От леса по Язвицкой дороге бодрой рысью поднимался конный отряд. Синели плащи и тускло блестели шлемы. – Беги! – приказал Варка. – Пулей домой! – А ты?! У развилки отряд разделился. Половина свернула в деревню, половина во весь мах направилась к мосту. – Мне они ничего не сделают, – сквозь зубы процедил Варка, сбрасывая с плеч торбу, – беги, расскажешь своему крайну, авось он что-нибудь придумает. Или сам сбегу по дороге. О том, что сбежать ему теперь вряд ли позволят, Жданке он говорить не стал. Упоминание о крайне помогло, Жданка послушалась, шустро припустила прочь. Варка старался соображать быстро, но голова гудела и в глазах странно двоилось. Что надо сделать, чтоб не тронули Жданку? Что придумать, чтоб самого не били? Или били, но не очень… Жданку хотели убить, потому что она знает: Варка не крайн. Всадники приближались. Вот кто-то заорал. Заржала пришпоренная лошадь. Его явно заметили. Ну ладно, будет вам то, за чем явились. Хотели – получайте!