– Не, – хмыкнул Варка, – я курицу видел. К сожалению, вблизи сказочный Трубеж смахивал на рубашку обедневшего щеголя. Складочки заглажены, полотно тонкое, но кружева обтрепались, ворот и манжеты заношены, да и белизна стала какой-то желтоватой. Продуманно построенный, с любовью украшенный, некогда чистый и ухоженный город явно переживал не лучшие дни. Торг на площади у Озерных ворот тоже не поражал богатством и изобилием. Во всяком случае, до Рынка-на-Болоте ему было далеко. Несколько рядов телег под присмотром серьезных мрачноватых мужчин вроде дядьки Антона, штук двадцать палаток под линялыми полотняными крышами, гостеприимно распахнутые двери городских лавок на Озерной площади – вот и вся ярмарка. Варка приготовился к жестоким дракам с возможными соперниками, другими бродячими певцами, акробатами или глотателями огня, но ничего подобного на площади не оказалось, хотя время было не раннее. – Валяйте, – буркнул дядька Антон, спихивая Жданку с телеги. Варка поглядел на него, на лохматый шар зимнего солнца, катившийся над самыми крышами, вдохнул полную грудь морозного воздуха и запел: Снеги белые, пушисты Покрывали все поля. Одного лишь не покрыли Горя лютого мово… Жданка подхватила, их чистые голоса сплелись, полетели над площадью. Красив был город Трубеж, и день выдался ясный, и пелось легко, не то что в душных горницах. Воротися, моя радость, Воротись, моя надежда… Жданка вдруг умолкла. Перестав слышать ее, Варка очнулся, опустил глаза. Вокруг стояла толпа. Ломаные жизнью пригорские крестьяне, аккуратные горожанки в белых чепцах и черных вышитых юбках, лохматые мальчишки и даже тройка военных в кирасах и шишковатых шлемах, по виду явные стражники. Эти трое Варке не понравились настолько, что он с трудом подавил сильное желание немедленно бежать. Но Жданка спокойно обходила толпу с шапкой. Варка глазам своим не поверил. В шапку сыпались настоящие деньги. Конечно, все больше медные гроши, но попадались и пятаки, мелькнула, мелодично звякнув о другие монеты, серебряная гривна. – «Ехал мальчик молодой!» – крикнули из толпы. – «Хороша была Любаша» знаете? – умильно пробасил самый высокий стражник. – Красавчик какой! – томно вздохнула какая-то девица в щедро украшенном лентами чепце. Опасаясь, как бы дело не дошло до вопросов про крайна, Варка нахлобучил шапку поплотнее и затянул про Любашу. * * * Соперник у них появился, когда торг пошел на убыль и краски короткого зимнего дня стали медленно тускнеть. Над площадью вдруг разнеслись нежные, протяжные звуки. «Неужели флейта?» – удивился Варка. Напротив ниши под лестницей, ведущей на надвратную башню, тоже собралась небольшая толпа. – Пошли посмотрим, – азартно предложила Жданка. Варка пожал плечами. Петь ему порядочно надоело. Для того чтобы закончить, годился любой предлог. Нежные звуки издавала вовсе не флейта. Всего лишь грубая глиняная свистулька с тремя дырочками, однако играл на ней настоящий мастер. Он был уже стар, сквозь седые волосы просвечивала бледная лысина, шевелились сосульки желтых прокуренных усов, плясали над дырочками корявые пальцы, в такт небесной музыке дрожал и дергался толстый лиловый нос. Но зрителей привлекала не музыка. Перед стариком на обледеневших булыжниках площади танцевала белая птица. «Журавль? – подумал Варка. – Не, журавли серые. Аист? Маловата она для аиста». Птица была белоснежной от кончиков крыльев до пышного хохолка на голове. Движения ее были легки и порывисты. Она взлетала, распахнув крылья, по-балетному задирала длинные тонкие ноги, тянула носок, приседала и кланялась. – Красиво, – вздохнул Варка. – Нет, – Жданка сморщилась, сгорбилась, как старушка, – пошли отсюда. – Пошли. Есть хочется. – Ты знаешь, почему она пляшет? – Может, ей музыка нравится. – У нас под мостом у одного петух такой был. Знаешь, как их учат? Хозяин начинает играть, а птицу сажают на раскаленный железный лист. Она скачет от боли, а хозяин играет. И так несколько раз. Она скачет потому, что боится боли. – Тьфу, – сказал Варка и двинулся прочь, плечом расталкивая плотно стоявших зрителей. – Ты только дома ничего не рассказывай, – попросил он, убравшись подальше, – а то опять начнется: люди, крысы, навозные черви… – Он же не со зла. Тоже, небось, голодает. Вон какой тощий, кожа да кости. – Ты бы смогла так зарабатывать? Жданка яростно замотала головой. – Слушай, а почему она не улетает? – Крылья подрезаны. Варка споткнулся на ровном месте и стал смотреть в землю. – И потом, я видела, у нее на лапке веревка. Вар, да ты чего? – Ничего… Есть хочется. * * * – Вот, – сказал Варка, – треть выручки, как уговаривались. – А не врешь? – Сами считайте. Дядька Антон долго водил корявым пальцем по липкой столешнице, распихивая по кучкам монетки разного достоинства. Они сидели на постоялом дворе «Крылья крайна». Торг кончился, ближние разъехались, дальние остались заночевать. – С утра поедем? – Нет, у меня здесь еще дела. Назад тронусь послезавтра с рассветом. Варка пожал плечами. Ему было все равно: ждать дядьку Антона или добираться домой пешком. Но у Жданки имелись широкие планы. Получив в свое распоряжение мешочек с деньгами, она забегала, засуетилась, то расплачиваясь по уговору за заранее выбранный товар, то скупая по дешевке остатки нераспроданной крупы или овощей. Варку немедленно заставили таскать на Антонову телегу какие-то свертки, мешки и кулечки. – Откуда ты знаешь, чего надо? – попробовал он обуздать Жданкину проснувшуюся хозяйственность. – Фамочка велела, – непререкаемым тоном заявила раскрасневшаяся от суеты Жданка, и Варка больше не спорил. Фамке виднее. В конце концов Жданка самолично приволокла целую связку белых валяных сапог на толстой подошве сыромятной кожи. – На всех, – выговорила она, запыхавшись. – Сколько ж вас там? – удивился дядька Антон, пересчитал сапоги и с подозрением уставился на Варку. – Пятерых видел. А кто шестой? Кого прячете? – Никого, – отрезал Варка, – шестые про запас. – А чего здоровенные такие? – На вырост, – улыбнулась Жданка. Глава 15