Я лишь качаю головой в ответ. Кайзер хватает меня за запястье. – Идемте со мной. Он тащит меня к «Краун-Виктории», в которой я уже имела честь прокатиться несколькими днями раньше. Я оглядываюсь через плечо. Два детектива из Управления полиции Нового Орлеана идут следом. Кайзер вталкивает меня на заднее сиденье и садится рядом. Оказавшись в небольшом замкнутом пространстве, я вновь ощущаю исходящий от него магнетизм – как и тогда, у меня дома, когда мы были с Шоном. – И что сейчас будет? – задаю я вопрос. Он напряжен и взвинчен. – Не знаю, но наверняка что-нибудь интересное. Один из детективов стучит по стеклу. – Не выходите из машины, пока я не разрешу, – предостерегает Кайзер. – Хорошо, не выйду. Он выходит из машины и закрывает за собой дверцу. Снаружи разгорается горячий спор, но Кайзер постепенно отводит детективов в сторону, так что до меня долетают лишь обрывки разговора. Как в тумане, я слышу отдельные слова. Арест. Тайный сговор. Соучастие и оказание помощи. В перепалку вступает женский голос. Капитан Пиацца разглагольствует о юрисдикционном контроле и федеральном вмешательстве. До меня долетает слово «психопатка». Кайзер, должно быть, разговаривает приглушенным голосом, потому что я его не слышу. Спустя пару минут Кайзер возвращается и усаживается рядом со мной. – Меня арестуют? – Они хотят это сделать. Пиацца думает, что вы лгали нам с самого начала. Что вы снабжали Малика информацией о ходе расследования. Она отстранила от дела Шона и теперь хочет содрать с вас кожу живьем. Она хочет сама допросить вас. – Просто замечательно! Кайзер впивается в меня взглядом. – Что было в коробке, о которой вы говорили, Кэт? В данную минуту это единственное, что может спасти вас от тюрьмы. – Фильм. По глазам Кайзера я вижу, как он со скоростью света делает необходимые выводы. – Оборудование для видеосъемки, – говорит он. – Аппаратура, которую мы обнаружили на тайной квартире Малика. Так она предназначалась как раз для этого? – Браво! – И что это за фильм? – Малик снимает документальный фильм о сексуальном насилии. Об экспериментальной лечебной группе, с которой он работал. О «группе X». – Будь я проклят! – Она состоит только из женщин. Он сказал, что применял радикальные методы лечения. Что это работа всей его жизни. Ни за что не поверю, что Малик покончил с собой до того, как закончил фильм. И он, похоже, считал, что многие готовы на все, только бы этот материал не увидел свет. Кайзер некоторое время обдумывает услышанное. – Он назвал вам имена хотя бы некоторых пациентов из этой его «группы X»? – Нет. – Ваша тетя входила в их число? – Он не сказал. Я не знаю. – Вы разговаривали со своей тетей? – Нет. – Проклятье! Теперь, когда Малик мертв, мы можем и не узнать кто был в этой группе. Разве что ваша тетя поможет нам. Это не все, чего мы никогда не узнаем, – с отчаянием думаю я. – Тайна моей жизни могла умереть вместе с Маликом. Разве только Энн знает ее. Знает и расскажет мне… – А в фильме показаны женщины из «группы X»? – Да. Предположительно, они заново переживают сексуальное насилие перед камерой. – Полагаю, убийца Малика забрал фильм с собой. Я одаряю Кайзера слабой улыбкой. – Вот теперь вы мыслите вполне разумно. Он оглядывается на детективов из Управления полиции Нового Орлеана, которые со злостью рассматривают нашу машину. – Будь оно все проклято! Расскажите мне об этой комнате в мотеле, Кэт. – Я узнала, где находится Малик, за пять минут до того, как приехала сюда. Он дал номер телефона, по которому я должна была ему позвонить. Когда я приехала, дверь была открыта. Я вошла внутрь и обнаружила его в ванной. Кровь на стене была совсем свежей. Потом я увидела пистолет у него в руке. – А что, если Малик был убийцей и застрелился, посчитав, что его «дело» все-таки закончено? После шестой жертвы, я имею в виду? Я качаю головой. – На самом деле вы так не думаете, Джон. Делом Малика был его фильм, а не убийство. Расскажите мне о шестой жертве. Кайзер оглядывается на мотель. Пиацца снова подошла к своим детективам. – Его зовут Квентин Баптист. Он был детективом убойного отдела Управления полиции Нового Орлеана. – Что? Проклятье! – Угу. Скорее всего, Баптист снабжал убийцу информацией о ходе расследования – вольно или невольно. Это одна из причин, по которой Пиацца хочет повесить это дело на вас. – Сколько лет было Баптисту? – Сорок один. – Пока это самая молодая жертва. Шон сейчас работает на месте преступления? – Он направлялся туда, когда я уехал. Сейчас он уже наверняка знает о том, что здесь произошло. Надо увезти вас отсюда. – Как насчет родственников женского пола? – Что? – Вы проверили родственниц Баптиста женского пола? Одна из них могла быть пациенткой Малика. Одна из них могла входить в состав «группы X». Если ему исполнился только сорок один год, я бы проверила дочерей, падчериц и племянниц. А также братьев и отцов этих женщин. – Я как раз собирался отдать соответствующие распоряжения, когда мы получили приказ ехать сюда. Поскольку Баптист был полицейским, нетрудно… – Внезапно его лицо искажается. – Проклятье! В нескольких ярдах от нас с визгом тормозит темно-зеленый «сааб». Шон выскакивает из машины и мчится к мотелю. Кайзер подносит к губам рацию: – Ричард, немедленно сюда. Не говори детективу Ригану, где доктор Ферри. – Шон снова живет дома? – интересуюсь я. Кайзер встречается со мной взглядом. – Я думаю, да. Пытается помириться с женой. – Сделайте так, чтобы он узнал, что со мной все в порядке. – Хорошо. Передняя дверца «Краун-Виктории» распахивается, и за руль прыгает агент ФБР в сером костюме, Ричард. Он заводит мотор, когда из номера восемнадцать выскакивает Шон и обводит взглядом парковочную площадку. Наши глаза встречаются. Он устремляется к машине, но водитель Кайзера выруливает на бульвар Уильямса раньше, чем Шон успевает добежать до нас. Мы уже в трех кварталах от мотеля, когда на меня снисходит откровение. У меня кружится голова, как от сильного удара. – Поворачивайте назад! – Это было бы ошибкой, – возражает Кайзер. – Для вас обоих. – При чем здесь Шон? Череп… Я должна увидеть этот череп. – Зачем?