– И? – В общем… Это ведь то же самое, что случилось с вами во время работы на месте преступления. – Не морочьте мне голову. Приступ паники может быть вызван чем угодно. – Тем не менее. Малик ведет несколько различных групп. И рабочие протоколы разнятся в зависимости от того, что, по его мнению, способны вынести члены каждой группы. Одним назначаются наркотики, другим – нет. В группе этой женщины Малик поощрял агрессивные конфронтации с членами семьи, которые надругались над пациентами, когда те были детьми. Малик сравнивал подобное поведение с одиночными полетами курсантов-пилотов. Последний шаг к свободе и независимости. Как бы то ни было, пациентка не смогла этого вынести и отказалась от дальнейшего лечения. Мы вышли на эту женщину через психолога, который изначально направил ее к Малику. – Все это очень интересно, но не имеет ко мне ни малейшего отношения. Во вздохе Кайзера явственно слышится усталость. – Кэт, очень многие в оперативной группе сердиты на вас. Я не принадлежу к их числу, верите вы этому или нет. Я полагаю, вам удалось глубоко проникнуть в суть этого дела. Может быть, вы даже не отдаете себе отчета в том, насколько глубоко. Мне также известно, что вы оказали большую помощь Шону Ригану в расследовании одного из серийных убийств, все лавры за раскрытие которого достались ему. – Кто вам это сказал? – Шон. – Какая неожиданность! – Он действительно заботится о вас, Кэт. Внебрачные связи нелегко даются каждому. Но Шон считает, что вы гений. Мужчины, когда им что-нибудь нужно от женщины, всегда в первую очередь пускают в дело лесть. И Джон Кайзер – не исключение. Угрозы пойдут в дело позже. – Я не гений, я просто одержимая. – Как бы то ни было, это дает нужный результат. Шон сказал что сегодня вечером кто-то пытался вас убить. – Угу. – Вы знаете, кто это был? – Не-а. – Это вы так изображаете из себя Гэри Купера?[21] Я не могу не улыбнуться, пусть даже через силу. – Не-а. – Как вы считаете, покушение на вашу жизнь может быть как-либо связано с убийствами в Новом Орлеане? Или с вашей работой по раскрытию этих убийств? – Нет. – Почему нет? – Я занимаюсь здесь совсем другим делом. Личного плана. – Личного плана… – Кажется, Кайзер обдумывает мои слова. – Вы уверены, что это не связано с вашей работой в Новом Орлеане? – Невозможно быть уверенным в чем-то на сто процентов. Но я почти уверена, что нет, не связано. – Вы говорили доктору Малику о покушении на вашу жизнь? – Да. – А он не предположил, что может существовать связь между этой попыткой и убийствами в Новом Орлеане? Внезапно у меня появляется такое чувство, что Кайзер записал на пленку каждое слово из моего разговора с Маликом и сейчас, задавая свои вопросы, лишь проверяет, насколько я честна с ним. – Я спросила его о том же. И он мне ответил: «И да, и нет». – Кэт, я хочу, чтобы вы вернулись в Новый Орлеан. Каким-то образом вы связаны с этими убийствами. Вы ведь и сами это понимаете, не так ли? В голосе Кайзера слышатся искренность и прямота, которые говорят, что он действительно беспокоится обо мне. – Я согласна с вами в том, что Малик запал на меня, о'кей? Но если он звонил мне сегодня вечером с Вест-Бэнк в Новом Орлеане, то никак не мог стрелять в меня на острове ДеСалль за тридцать минут до этого. Это физически невозможно. – Я пока не уверен, с чем нам пришлось столкнуться, – признается Кайзер. – Но я знаю, что Натан Малик замешан в этих убийствах. – Вероятно, он знает больше, чем говорит. Но если вы хотите узнать, что известно ему, то намного больше шансов добиться этого, если я поговорю с ним с глазу на глаз, без того чтобы вы подслушивали наш разговор. – Вы собираетесь разговаривать с ним снова? – Если он позвонит мне. – Гм-м… Мне почему-то кажется, что Кайзер предпочел бы вести это расследование по-своему, в то время как его коллеги по оперативной группе явно предпочитают более прямолинейный подход. – Вы прослушиваете мой сотовый телефон? – Нет. Пока нет, во всяком случае. Если Кайзер говорит правду, то мой сотовый не прослушивается только потому, что он еще не получил на руки распоряжения суда или просто не имеет в своем распоряжении технических средств для этого. Но скоро у него будет и то, и другое, можно не сомневаться. – Для чего вы ездили на остров ДеСалль? – спрашивает он. – Это все то же самое ваше личное дело? – Я пытаюсь разузнать кое-что о своем прошлом. – О вашем отце? – Откуда вы знаете? – Просто я делаю выводы из вашей беседы с Маликом у него кабинете. Вы узнали что-нибудь важное? Я вовсе не намерена излагать Кайзеру омерзительную и жалкую историю моего детства. – Ничего такого, что имело бы отношение к вашему расследованию. – В общем, меня обеспокоил тот факт, что личное дело Люка засекретили, и я предпринял некоторые поиски самостоятельно. Сердце замирает у меня в груди. – И что же вы обнаружили? – Люк Ферри служил в подразделении под названием «Белые тигры». Они незаконно вторгались на территорию Камбоджи в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Все подробности, конечно, мне выяснить не удалось, но нет сомнений в том, что в течение этого времени «Белые тигры» совершали военные преступления. Военно-юридическое управление дважды предпринимало попытки провести расследование, но в конце концов все обвинения были сняты. Все это слишком явно бросало тень на правительство. Тем не менее мне удалось выяснить, что некоторым ветеранам «Белых тигров» после войны были предъявлены обвинения в незаконной торговле героином. Некоторые процессы состоялись уже в самом конце восьмидесятых годов. Ваш отец был убит в восемьдесят первом, так что я ничего не исключаю. Меня подмывает рассказать Кайзеру о том, что отца застрелил мой дед, но что-то заставляет меня сдержаться. – Вы обнаружили какую-нибудь связь между Маликом и наркотиками? – Да. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году Малик пытал вьетнамского пленного с применением наркотиков. Он тогда был санитаром, помните? Очевидно, он сделал так по приказу своего непосредственного начальника. Его также арестовывали за то, что он торговал лекарствами с армейских складов на черном рынке в Сайгоне. Позже обвинения были сняты, и он вернулся в свою часть. Без каких-либо объяснений. – Малик входил в состав «Белых тигров»? – У меня нет таких сведений. Но в широкомасштабной операции по торговле наркотиками должно быть задействовано множество людей по всей стране. Я снова вынужден повторить, что пока не уверен в том, с чем нам пришлось столкнуться здесь. – Что бы это ни было, я не думаю, что убийства в Новом Орлеане или смерть моего отца имеют какое-то отношение к наркотикам. Не думаю, и все. – Тогда с чем они связаны? С растлением и насилием над детьми, вот с чем. – Я не знаю, Джон. Вы хотите сказать мне что-нибудь еще? – Будьте осторожны, если придется снова разговаривать с Маликом. Вы легко можете переступить черту, за которой начинается укрывательство и соучастие. Я даже не даю себе труда ответить на эти слова. – Я должен был сказать вам это, Кэт. Я хотел бы приставить к вам вооруженную круглосуточную охрану из числа сотрудников ФБР. – Нет. – Вы даже не заметите, что мы рядом. – Послушайте, ведь ни одна женщина не погибла, верно? Этот убийца угрожает только мужчинам. – До сегодняшнего вечера, когда стреляли в вас, я бы согласился с этим. Мы очень хорошо умеем обеспечивать охрану, Кэт. Никто и никогда не узнает, что мы вас охраняем.