– У кого-нибудь есть автомобиль, который можно одолжить? – спрашиваю я. – Здесь у многих машины, но они держат их на материке, у паромной переправы. – А как же они передвигаются здесь? – На острове есть пять грузовичков-пикапов, но ключи от них у Джесси. Раньше ключи были у всех. Но потом доктор Киркланд начал ворчать, что уходит слишком много бензина, так что теперь Джесси держит ключи от пикапов у себя. – А если возникает срочная необходимость, что вы делаете? – Как-то обходились до сих пор. Но Джесси перезвонит через минуту. Скорее всего, он сейчас проверяет, все ли спрятано и привязано на случай урагана. Наверное, он отправился на южную оконечность, чтобы посмотреть, все ли в порядке с лодкой. – Нет, он уехал. Он сказал, что нужно забрать какие-то припасы с материка. Луиза выглядит растерянной. – Очень странно. Джесси не часто покидает остров. И никогда в одно время с Генри. – Кто-то позвонил на сотовый, и он сказал, что ему нужно срочно уехать. – Он сказал, кто это был? – Нет. – Здесь что-то не так. – Она пожимает плечами, затем подходит к окну и выглядывает наружу. Небо стало еще темнее, если это вообще возможно. – Если Джесси не перезвонит, вы можете переночевать у меня. Я понимаю, вы не привыкли к таким условиям, но я могу спать на диване. А вы переночуете на кровати, которую сделал ваш отец. Я стою, не шевелясь, в замкнутом пространстве хижины и слушаю, как по крыше, заглушая гул кондиционера, барабанит дождь. По коже у меня бегают уже не мурашки, а целые полчища сороконожек. – Но ведь нет гарантии, что до завтра мост не смоет, верно? – Все зависит от дождя. Но если дорогу размоет, то кто-нибудь отвезет вас на лодке. – Большое спасибо за предложение остаться, но, думаю, мне лучше вернуться к машине сейчас. Если, конечно, это возможно. Луиза отворачивается от окна и смотрит на меня. – О, вы вполне доберетесь до автомобиля, разве что только промокнете. Вы можете взять мой велосипед. Гроза пока что прошла стороной. А если поедете лесом, то дождь не будет особенно докучать вам. Крона деревьев смыкается над дорогой, образуя что-то вроде туннеля. Поезжайте через охотничий лагерь, а когда выберетесь на дорогу, которая ведет к причалу, направляйтесь вдоль берега, пока не наткнетесь на мост. – Ничего сложного, верно? – Я думаю, вы не заблудитесь. Собственно, еще даже не стемнело, просто облачно. И спереди на велосипеде есть фара. Когда мне вздумается, я спокойно езжу по острову в самую глухую полночь. Здесь спокойно и безопасно. Просто будьте осторожны, чтобы не съехать с гравийной дороги в канаву или еще куда-нибудь. В этом году на обочины часто выползают змеи. Я вздрагиваю, вспомнив змей, которые привиделись мне в квартире, когда у меня начинался приступ белой горячки. – Как быстро поднимается вода? Может быть, мост уже размыт? – Не думаю. Если бы вода в реке не стояла уже так высоко, вообще не о чем было бы беспокоиться. Вы будете на мосту через десять минут. Если что-нибудь случится, звоните мне на сотовый. Скажете, где вы, и я приду за вами. – И как же вы до меня доберетесь? – На своих двоих. – Она берет мой сотовый и записывает свой номер ему в память. – Если понадобится, я доберусь до вас очень быстро. А если позвонит Джесси, я отправлю его за вами Он перевезет вас через мост и заодно доставит обратно мой велосипед. Я иду к двери, потом оборачиваюсь и крепко обнимаю Луизу. Она прижимает меня к себе. – Вам сейчас нелегко, милая. Но как-нибудь потом приезжайте и расскажите, как у вас дела. Я обещаю, что приеду, хотя в глубине души подозреваю, что никогда больше нога моя не ступит на этот остров. Я выхожу на крыльцо и переношу велосипед на дорожку. – Эй! – кричит Луиза сквозь дождь. – Подождите! Я стою под дождем и жду, а она скрывается в домике. В воздухе висит зеленоватая дымка, как всегда бывает перед торнадо. Порывистый ветер дует с юга, и капли дождя больно жалят мое лицо. Я надеюсь, что Луиза собирается дать мне дождевик, но когда она появляется на ступеньках, то держит в руках что-то вроде пакета для бутербродов фирмы «Зиплок». – Это для вашего сотового! – старается она перекричать шум ветра. Взяв пакет, я засовываю внутрь свой сотовый и ключи, сдавливаю пакет, чтобы выпустить из него воздух, застегиваю на «молнию» и прячу в передний карман джинсов. Я уже готова сесть на велосипед, но вдруг Луиза хватает меня за руку. В глазах у нее отчаяние. – Я знаю, что вы не рассказали мне всего, – говорит она. – Что-то плохое идет за вами по пятам. Но я знаю и еще кое-что: ни один мужчина не бывает абсолютно плохим или абсолютно хорошим. И если вы узнаете что-нибудь плохое о Люке, я не хочу знать об этом. Договорились? Я вытираю с лица капли дождя и киваю. – Время излечит вас, – говорит Луиза. – А все остальное ерунда. Я испытываю какую-то едва ли не мистическую уверенность в том, что если не отправлюсь к мосту прямо сейчас, то никогда не доберусь до своего автомобиля. С силой нажимая на педали, я с трудом двигаюсь к дороге, которая идет через лес к охотничьему лагерю. Ветер швыряет капли дождя в мою правую щеку и ухо, но вскоре я уже еду мимо хижин, стоящих на берегу озера. На крылечках, на которых час назад было полно людей, сейчас жмутся собаки. Я снова осталась одна. Добравшись до дороги, я поворачиваю на юг, и ветер изо всех сил ударяет в лицо, толкает меня, словно парус, стараясь отогнать назад, к озеру. Я низко склоняюсь над рулем, чтобы уменьшить сопротивление, и изо всех сил нажимаю на педали. Местами обочина дороги настолько скользкая, что я с трудом удерживаю равновесие, но по мере того как я углубляюсь в лес, почва становится песчаной, и скоро я двигаюсь уже с весьма приличной скоростью, несмотря на погоду, точнее непогоду. Черные грозовые облака окрасили мир в тускло-серый цвет. Предметы впереди выглядят плоскими и расплывчатыми, как на черно-белой фотографии. Серые коттеджи охотничьего лагеря почти не видны в тени деревьев. Даже трава утратила свой первоначальный цвет. Только небольшое пятнышко яркого света на западе позволяет предполагать, что солнце еще не село. Так, скоро должен быть поворот налево. В противном случае я окажусь в южной оконечности острова, среди покрытых жесткой растительностью песчаных дюн и топких болот, которых всегда старалась избегать. Из серого сумрака впереди появляется старое речное русло, и меня охватывает невыразимое облегчение. Примерно в миле вверх по дороге, которая идет вдоль русла, находится мост, а неподалеку от него моя машина. Я уже собираюсь свернуть, когда сзади неожиданно вспыхивают два ярких пятна света. Я оглядываюсь через плечо. Это фары автомобиля. Они выглядят достаточно большими, чтобы принадлежать какому-нибудь мощному грузовику вроде того, на котором меня привез сюда Генри. Луиза сказала, что отправит за мной Джесси если он перезвонит. На повороте я останавливаюсь и жду. Справа от меня темноту прорезает бело-голубой луч света, намного более мощный, чем фары приближающегося автомобиля. Он освещает берег, а потом идет по широкой дуге на юг. На мгновение я озадачена и сбита с толку, но потом соображаю, что это, должно быть, прожектор на буксире. Примерно в четверти мили к югу от того места, где я стою, старое русло соединяется с основным течением Миссисипи. И наверняка капитан буксира, тянущий против течения вереницу барж, освещает путь, проверяя, все ли в порядке. Водитель грузовика заметил меня. Не доезжая сорока ярдов, он переключает фары на дальний свет. В их лучах струи дождя стелются почти горизонтально. Я поднимаю руку, чтобы помахать, и вдруг замираю на месте. Грузовик не собирается останавливаться. Волосы у меня на голове встают дыбом. И тут, совершенно не к месту, я вспоминаю, что говорил по этому поводу Шон: «Волосы, встающие дыбом, – это пришедшее из глубины двух сотен миллионов лет эволюции предостережение, что надо убираться к чертям собачьим из того места, где ты сейчас находишься…» Двигатель яростно ревет, разгоняя тяжелую машину, и в то же мгновение я прыгаю в кювет с левой стороны дороги. С трудом устояв на ногах, я слышу, как под колесами грузовика скрежещет раздавленный велосипед Луизы, и машина устремляется следом за мной через канаву. Моя единственная надежда – укрыться среди деревьев, но я не могу состязаться с грузовиком в скорости, пусть даже на короткой дистанции в тридцать ярдов. Скрежет коробки передач вселяет в меня надежду. Должно быть, обломки велосипеда заблокировали механизм рулевого управления. Пока водитель дергает машину взад и вперед, пытаясь освободиться, я добегаю до первой гигантской ивы и прячусь за нее. Оглянувшись, я вижу, как лучи света от фар грузовика прыгают вверх и вниз. Потом двигатель неожиданно умолкает. Но фары не гаснут, и в кабине вспыхивает освещение. Я вижу за рулем фигуру, это мужчина, но дождь и расстояние не позволяют разглядеть его. Он лезет под сиденье. Я прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть его лицо, но вдруг мои глаза обжигает ослепительная вспышка света, а в щеку больно впиваются щепки дерева. И только потом до меня доносится грохот выстрела. Я поворачиваюсь и бегу. Глава двадцать девятая Паника толкает меня в спину, заставляя бездумно мчаться вперед. Одна-единственная мысль пробивается сквозь поток эндорфинов: как можно дальше убежать от мужчины из грузовика. За первым выстрелом следует второй, а взгляд через плечо говорит, что стрелок последовал за мною в лес. Время от времени он включает фонарик, освещая себе путь. Судя по его продвижению, я догадываюсь, что он заставляет меня отступать в южном направлении, в сторону сужающейся полоски земли. И теперь только вопрос времени, когда он загонит меня на узкую полоску песка и за спиной окажется водная гладь шириной в милю. Я должна найти способ ускользнуть от него, но сейчас, здесь это практически невозможно. Остров напоминает тропические джунгли. Ветви ив и тополей сплетаются, образуя надежную защиту, но внизу, под деревьями, растительность слишком густая, чтобы можно было передвигаться тихо, даже в дождь. Мне остается один-единственный выход. Лодочный причал, выходя на главный фарватер реки, располагается на западной стороне острова. Если бы стрелок отставал, может быть, мне хватило бы времени запустить мотор лодки до того, как он меня настигнет. Но он следует за мной по пятам. Я должна что-то сделать, чтобы задержать его. Но как? У меня нет оружия. И пока я продираюсь сквозь поросль под деревьями, в памяти всплывает: бычья крапива. Она представляет собой вьющуюся зеленую лозу высотой примерно в четыре фута, усеянную тысячами острых иголок. Эти иглы впрыскивают болезненный токсин под кожу любому, кому вздумается потереться о них или прикоснуться к ним. Попав в заросли бычьей крапивы, лошади просто ложатся на землю, чтобы избежать соприкосновения с ней. У человека уколы вызывают зуд и жжение, причем яд действует мгновенно. Южная оконечность острова ДеСалль представляет собой сплошные заросли этой крапивы. Я снова сворачиваю к югу. Ветки деревьев хлещут меня по лицу, а побеги дикого винограда цепляются за джинсы. Местность здесь то повышается, то понижается, перепады достигают трех футов, и, когда приходится пробираться по заболоченным местам, я молю Бога, чтобы не наступить на водяного щитомордника. Мне приходилось видеть, как в высыхающих водоемах кишело до пятидесяти мокасиновых змей одновременно. Дождь льет, не переставая, и треск, с которым мой преследователь продирается сквозь кусты, становится ближе. Сердце бешено бьется у меня в груди, по спине ручьями течет пот. Занятия свободным погружением без акваланга позволяют мне поддерживать хорошую физическую форму, но ужас затрудняет дыхание, да и похмелье вкупе с воздержанием от алкоголя тоже не способствуют быстрому бегу. Когда я останавливаюсь, чтобы сориентироваться, раздается очередной выстрел, и ивовые щепки впиваются в мою левую руку. Я приседаю, протискиваюсь между тополями, опускаюсь на четвереньки и ползу в темноту, пока руки не начинает жечь огнем. Бычья крапива! Я оказалась в самой гуще, она повсюду вокруг меня. Никогда бы не подумала, что смогу радоваться этой боли, но в данную минуту я просто в восторге. Преодолев еще тридцать ярдов зарослей крапивы, я сворачиваю направо, к лодочной пристани, но не успеваю проползти и двадцати шагов, как воздух взрывается страшной руганью. Губы мои кривятся в злобной, но довольной улыбке. Я выпрямляюсь и во весь дух бегу к западному берегу острова. Луч света пронзает темноту рядом со мной, за ним следует новая вспышка ругательств. Я не могу разобрать слов, слышу только вопли моего преследователя. Сердце мое наполняется надеждой, когда я выскакиваю на полоску песка. Как вдруг я замечаю леску, натянутую поперек дороги. Это старая рыболовная леска, унизанная ржавыми крючками, и хотя я отчаянно изгибаюсь, стараясь не зацепить ее, но не в состоянии остановить стремительное движение вперед. Я проглатываю крик, когда крючки впиваются в тело. Леска обрывается, и я валюсь на песок. Тройные крючки намертво впились в мое правое бедро. Ружье грохочет снова, и звук выстрела эхом прокатывается над песчаными дюнами. Преследователь услышал крик, и он позволил ему сориентироваться относительно моего местонахождения. Я молю Бога в надежде, что он не знает о лодочном причале, но шансы на это слишком ничтожны. Я почти уверена, что позади меня Джесси Биллапс. Кто еще знал, что я здесь, на острове? Вскарабкавшись на дюну, я спохватываюсь и останавливаюсь. Передо мной открывается главный фарватер Миссисипи. До другого берега добрая миля, он тонет в пелене дождя и темноте. Пригнись! – вопит голос у меня в голове. – Тебя видно на фоне облаков!