– Для рядового, может быть, даже дамского пистолета? – Да сейчас можно раздобыть глушитель для чего угодно. Мне случалось находить в гаражах глушители для автоматов и пулеметов. – Наверное, ветеран Вьетнама должен знать, как изготовить такую штуку. Тело Колхауна нашла прислуга? – Точно. Работает у него уже семь лет. Пока я обдумываю факты, пытаясь обнаружить нечто общее, снова раздается звонок сотового телефона Шона. Он смотрит на дисплей, потом переводит взгляд на меня. – Это Джон Кайзер. Он тоже служил во Вьетнаме. Интересно, что он думает обо всем этом. Шон отвечает, потом несколько секунд молча слушает. Когда он нажимает кнопку отбоя, на лице у него написано изумление. – Что такое? Что случилось? Он качает головой, словно не в силах поверить в происходящее. Лицо его заливает смертельная бледность. – Двадцать минут назад Натан Малик позвонил в штаб-квартиру оперативной группы и заявил, что хочет поговорить с тобой. Кровяное давление у меня падает на двадцать единиц. – Этого не может быть! Шон пристально смотрит мне в глаза, и я догадываюсь, что сейчас последует нечто ужасное. – Ты еще не все знаешь. Кайзер стоит за дверью. – За какой дверью? Здесь? У моего дома? – Он знал, что я здесь, Кэт. – О господи! Они что, следят за тобой? – Понятия не имею. Может быть, Джо сказал им, что я здесь. Резкий стук эхом прокатывается по дому. Мы оба резко поворачиваемся к двери в гараж, словно ожидая, что она вот-вот рассыпется, но ничего не происходит. Шон смотрит на меня, как кролик на удава. Он явно паникует. Я бессильно пожимаю плечами. – Полагаю, тебе лучше впустить нашего друга. Глава пятнадцатая Специальный агент Кайзер выше Шона ростом и тоже заполняет все пространство моей кухни, хотя и по-другому. Он выглядит более вещественным, плотным, что ли. И хотя он явно сдержаннее вспыльчивого Шона, совершенно очевидно, что, если в том возникнет необходимость, он способен двигаться и действовать очень быстро. Дружелюбное выражение на его лице, которое я видела на месте преступления в доме ЛеЖандра, исчезло, уступив место пронзительному взгляду, от которого ничего не укроется. – Доктор Ферри, – приветствует он меня коротким кивком. – Это что, шутка? – спрашиваю я. – Очевидно, вы, ребята, решили напугать Шона и меня? – Никаких шуток. Натан Малик попросил разрешения побеседовать с вами наедине. – Выражение глаз Кайзера говорит мне, что он не лжет. – У вас есть какие-либо соображения относительно того, зачем ему это понадобилось? – Нет. Разумеется, нет. – Вы действительно рассказали мне все, что помните о том времени, когда были знакомы с ним, учась в медицинской школе в Джексоне? – Абсолютно все. Кайзер смотрит на Шона, потом переводит взгляд на меня. – Может быть, вы что-нибудь попросту забыли о том периоде? – Что вы имеете в виду? – Вы сказали мне, что в то время довольно много пили. Неуклюжая попытка со стороны агента ФБР вести себя тактично только усиливает ощущение вторжения в мою личную жизнь. Я бросаю взгляд на Шона, но он смотрит прямо перед собой, сжав зубы. – Что, черт побери, вы хотите этим сказать? Что происходит? Кайзер не отводит взгляда. – Вы понимаете, что я имею в виду. Я делаю шаг назад, пытаясь взять себя в руки и успокоиться. – Помню ли я все, что происходило на этих вечеринках? Каждое слово и каждый жест? Разумеется, нет. Но самое существенное я, естественно, помню. – Вы никогда не вырубались в присутствии Натана Малика? – Проклятье! Нет, конечно. А он что, утверждает обратное? – Доктор Малик вообще ничего не говорит, доктор Ферри. Я всего лишь пытаюсь уточнить кое-что. – Я никогда не вырубалась в его присутствии. – А вы всегда помните, как теряли сознание? – Откуда вам вообще известно, что я вырубалась и теряла сознание? – ядовито интересуюсь я, в бешенстве глядя на Шона. – Послушайте, я встречалась с Маликом, когда его звали по-другому, больше десяти лет назад. Он пару раз пытался меня снять. Я отвергла его. Это все. Кайзер явно сбит с толку. – Тогда почему сейчас он хочет побеседовать с вами? Похоже, он выбрал неудачное время, чтобы возобновить случайное знакомство, вам не кажется? – Спросите об этом у него! – Он не желает разговаривать с нами. Он хочет побеседовать с вами. Внезапно я понимаю, зачем пришел Кайзер. – Вы ведь хотите, чтобы я поговорила с ним, верно? С Маликом, я имею в виду. Лицо агента ФБР ничего не выражает. – А вы сами хотите побеседовать с ним? – Я не стану отвечать на этот вопрос. – Почему? Я сердито качаю головой. – Не играйте со мной в свои игры, агент Кайзер. На ваш вопрос не может быть правильного ответа. Если я скажу, что хочу разговаривать с Маликом, вы заподозрите, что у меня была с ним связь. Если я скажу, что не желаю с ним видеться, вы спросите: «Почему?» – как будто я что-то скрываю. Вы хотите чтобы я поговорила с этим человеком или нет? Кайзер извиняющимся жестом выставляет перед собой руки. – Похоже, мы не с того начали. Это моя вина. Почему бы нам не присесть? – Он жестом указывает на кухню. Я остаюсь стоять, а он опускается на стул и ждет. Я смотрю на Шона, тот пожимает плечами и усаживается справа от Кайзера. Спустя мгновение я сажусь напротив агента ФБР. – Я знаю, что положение сложилось непростое, – начинает Кайзер. – Но это все пустяки по сравнению с тем, что обрушится на вас, когда вы переступите порог своего дома. У нас два убийства, совершенных за три дня. Газетчики сходят с ума. Если они узнают, что Малик попросил предоставить ему возможность побеседовать с вами, будет очень плохо. Если они узнают о… – Кайзер кивает на Шона и меня, – вы оба можете распрощаться с карьерой. – Почему это? – спрашивает Шон вызывающим тоном. – У нас роман, пусть так. Это не имеет никакого отношения к работе. Кайзер смотрит на стол, на котором разложены фотографии места преступления и копии полицейских рапортов и отчетов. – Дерьмо… – бормочет Шон. Я вижу по его лицу, что он с трудом верит в происходящее. Он думает о жене и детях. О своей отставке. Я чувствую себя еще более одинокой и покинутой, чем прошлой ночью.