– И как глубоко? – Я ныряла на триста пятьдесят футов. – Господи Иисусе! Я немного занимаюсь плаванием со скубой,[6] но и с полными резервуарами не опускался ниже девяноста футов. – Я использую буксировочные сани, чтобы побыстрее опуститься на глубину. – Этот тот самый экстремальный спорт, о котором я почти ничего не слышал. – Да, напряженная и увлекательная штука. Гарантирует одиночество, если оно вообще существует на этой планете. Он присаживается на корточки на краю бассейна, и в глазах его появляется любопытство. – И тебе это нравится? Одиночество, я имею в виду? – Иногда. А в другое время я терпеть не могу оставаться одна. В буквальном смысле. – Я научился летать пять лет назад. У меня есть небольшой самолет, «Сессна-210», она стоит в аэропорту. Вот там я и нахожу одиночество. – Ну что же, это, должно быть, здорово. Полеты пугают меня до смерти. Если бы я забралась в твою «Сессну», мне уже через пару минут понадобился бы индивидуальный пакет для остатков еды. Майкл смеется и краснеет от удовольствия. – Ты всего лишь хочешь сделать мне приятное. – Вовсе нет. Полеты действительно пугают меня, особенно на маленьких самолетах. – Я смотрю в сторону деревьев, за которыми скрывается Мальмезон. – Ты уже встречался с моим дедом? Он как-то странно улыбается. Во всяком случае, я не могу понять, что скрывается за его улыбкой. – Владельцем поместья? Еще бы. Он по-прежнему иногда появляется на собраниях врачебного персонала больницы, хотя сейчас уже больше как делец, чем хирург. Так мне говорили, по крайней мере. – Это уже давно. К тому времени, когда деду исполнилось сорок, хирургия превратилась для него в престижное хобби. Майкл тоже бросает взгляд на деревья, как будто опасается, что мой дед может увидеть нас. – Как-то я видел его в лесу на пробежке. Он не узнал меня. Крепкий и крутой старик, должен сказать. Сколько ему уже, семьдесят? – Семьдесят семь. – Господи! Знаешь, он ведь и бегает совсем не по-стариковски, не трусцой. Он бегает по-настоящему. – Да, мой дед силен и крепок. – Но в последнее время я редко его вижу. Очевидно, он частенько уезжает из города. – Майкл наклоняется и опускает руку в бассейн. – Ходят слухи, что он понемногу скупает нижнюю часть Натчеса. – Что? – После закрытия фабрики по производству бумаги рынок недвижимости рухнул. Но затем какая-то подставная компания начала скупать дома в нижней части города, буквально один квартал за другим. Такое впечатление, что снова вернулись времена бума. Ходят слухи, что на самом деле эта подставная компания принадлежит твоему деду. Я никак не могу увязать услышанное с образом деда, который у меня сложился. – Да зачем ему это? Какая в том выгода? На этот раз приходит очередь Майкла пожимать плечами. – Похоже, этого не знает никто. Но кое-кто говорит, что У него имеется некий грандиозный план спасения и возрождения городка. Я качаю головой. – Он всегда делал много для города, но это уже чересчур, учитывая состояние местной экономики. – Может быть, ему известно кое-что, чего не знаем мы. – Так было всегда. Мы лишь молча смотрим друг на друга. Кажется, Майкл относится к тем мужчинам, которые не спешат заполнить паузу в разговоре. В конце концов, это его собственность, и он в своем праве. В данном случае в роли возмутительницы спокойствия выступаю я. – Ты ведь знаешь, что я не закончила медицинскую школу? – осторожно спрашиваю я. – Да, слышал. – И что ты слышал? Он отвечает нейтральным тоном, стараясь ничем не выразить своего отношения. – Депрессия. Нервный срыв. Стандартный набор. – И больше ничего? – Еще что-то о романе с врачом-ординатором. Или профессором. В общем, что-то в этом роде. Он потерял из-за тебя сначала голову, потом работу, затем выгнали тебя. В таком духе. Меня не очень-то интересуют сплетни. У каждого из нас есть прошлое. Я улыбаюсь. – И у тебя тоже? – Естественно. – Он коротко и негромко смеется. – Хотя, наверное, не столь яркое, как у тебя. Теперь уже смеемся мы оба. – В средней школе я буквально сходил по тебе с ума, – признается он. – Теперь я могу в этом признаться. А тогда у меня не хватило на это духу. Самая красивая девушка в Святом Стефане… Боже! – А теперь я стою в твоем бассейне в одном нижнем белье. И как я выгляжу? Он отвечает не сразу. Меня удивляет волнение и нетерпение, с какими я ожидаю его ответа. С чего бы это для меня так важно то, что обо мне думает совершеннейший незнакомец? – Ты совсем не изменилась, – говорит Майкл. – Вот теперь я знаю, что ты меня обманываешь. Тебе следовало тогда, давно, рассказать мне о своих чувствах. Он отрицательно качает головой. – Не-а. Ты тогда встречалась с местными знаменитостями или плохими парнями. – А кем был ты? – Толстощеким чайником, помешанным на компьютерах. Ты понимаешь, что я имею в виду? Мне не хочется оскорблять его, поэтому я не спорю. – Похоже, ты здорово изменился. Создал себя заново. Он кивает головой, в глазах у него появляется задумчивое выражение. – Иногда у нас не остается другого выхода. Хотя это и нелегко. – Ты женат, разумеется? – Нет. Во время учебы в медицинской школе я встречался с одной девушкой, но в конце концов мы расстались. – Тогда ты, должно быть, самый завидный холостяк во всем Натчесе. Майкл тяжело вздыхает с явным отчаянием во взоре. – Местные матроны и разведенные дамочки относятся ко мне именно так, это уж точно. Для меня это новая реальность. В кармане моих джинсов, лежащих на краю бассейна, звонит сотовый телефон. Я подбираюсь туда на коленях и смотрю на экранчик. Снова звонит моя мать. – Мама? – Я уже дома, Кэт. Ты где? – Купаюсь в бассейне Хемметеров. – Это больше не бассейн Хемметеров. – Я знаю. Я только что встретила доктора Уэллса. – Вот как? Ну ладно, возвращайся домой и расскажи, что у тебя стряслось.