Реми тяжело вздыхает. – Хорошо, – хрипло говорит он. – Мне нужно быть в святилище к рассвету. Если… если у тебя есть силы, я надеюсь, ты придешь. Мне не хватает тебя. И дело не только в твоей помощи. – Приду. Мой ответ воодушевляет его сильнее, чем хотелось бы. Он придерживает второй рукой мою щеку и слегка наклоняется вперед. – Я выполню свои обещания, – шепчет он. – И стану достойным тебя. Вот увидишь. Мне хочется ответить, что дело не только в нем. Что мои сомнения вызваны не раздражающими прозвищами и поддразниваниями – и даже не его походами на Дорогу удовольствий. Но я даже не успеваю открыть рот, как его губы запечатывают мои. Отчасти мне хочется окунуться в успокоение и прощение, которые он предлагает, но даже этого не стоит себе позволять. Реми разрывает поцелуй раньше, чем я успеваю отреагировать, а затем уходит, скрываясь во мраке лестницы. Глава 57 Незадолго до полудня я прихожу в святилище и принимаюсь осматривать повреждения на строительных лесах, вызванные погоней и падением убийцы. Вчера, пока разгребали завалы внутри, никто не заметил дыр в камышовой платформе. Но сейчас меня больше интересует, где еще преступник мог их повредить. Каждый раз, взбираясь наверх, я привязываю страховочную веревку: без нее попросту страшно. Реми никак не ограничивает моих действий – даже оставляет меня за главную, когда ему приходится спуститься к городским воротам осмотреть доставленные камни, пока их не подняли на холм. В каком-то смысле мне приятно, что он не обращается со мной как раньше, но я немного скучаю по подначкам, которыми мы обменивались прежде. Когда рабочий день заканчивается, я несколько раз обматываю веревку вокруг талии и поднимаюсь на вершину южной башни – посмотреть на восход луны. За день я ни разу не видела у святилища ни Ламберта, ни Удэна. Скорее всего, обходят город в поисках Симона. Остается лишь надеяться, что у них не возникнет мысли обыскать квартал селенаэ так же тщательно, как охраняют его обитатели, и что они решат, будто Симон покинул Коллис, а не стал искать здесь убежища. Я прячусь за одним из выступов парапета от заходящего солнца, чтобы его прямые лучи не попадали на меня, и мои чувства усиливаются. Я напрягаюсь, чтобы услышать хоть какие-то признаки волнений в квартале. Но в столь ранний для селенаэ час на их улицах почти никого нет, как не бывает на галлийских сразу после рассвета. Я чувствую вибрацию от шагов Реми и слышу их задолго до того, как он появляется на башне. – Вот ты где, – говорит он, достигнув верхней ступени винтовой лестницы. – Я искал тебя. – Осмотрела оставшиеся строительные леса, – отчитываюсь я. – Нашла несколько случайных повреждений. И, конечно, пометила их. – Да, я видел. Реми плюхается напротив меня, лицом к закату, и прислоняется к парапету. Оранжевое солнце подчеркивает его смуглое лицо, отчего глаза кажутся почти черными. У него такие длинные ноги, что он легко мог бы коснуться моего колена носком ботинка, но он поджимает их, держа подальше от меня, давая мне пространство. – Спасибо. Раньше он редко благодарил. – Просто делаю свою работу, – отвечаю я. – Но всегда рада помочь. – Я тереблю торчащую из бриджей нитку на колене. – И сегодня делала это с радостью. Спасибо, что позволил мне вернуться. Я столького лишилась за последние несколько дней, что не знаю, как бы выдержала, если бы у меня отняли еще и святилище. – Я с тобой, Кэт. Меня ты не потеряла. На моем лице появляется легкая улыбка: – Да мне от тебя никогда не избавиться. – Я как бородавка, – весело отзывается он. – У тебя под кожей. Реми вскакивает, протягивает руку и, как только я обхватываю ее, аккуратно поднимает меня на ноги. И в этот момент что-то бросается мне в глаза. – Что это? – спрашиваю я, указывая на нечто, свисающее с его ремня и напоминающее хвост. – Ах, это… – Реми краснеет, а его сердцебиение учащается. – Оберег на счастье. Вот только в день обвала я его не взял. Он отстегивает маленькое кольцо от пояса и приподнимает повыше. Вокруг металла обвита косичка из волос, скрепленная смолой. – Мама дала, когда я уезжал прошлой осенью. Сказала, что получила все седые волосы из-за меня, поэтому я могу забрать с собой ее тревоги и молитвы. Я едва слышу слова Реми. Большая часть волос в косе – знакомого цвета, как у госпожи Лафонтен. Но одна из трех переплетенных прядей – темно-каштановая. Я провожу большим пальцем по выступающим изгибам. – А эти? – Эти – твои, – смущенно признается он. – Я добавил их потому… ну, теперь ты знаешь почему. Ты мне нравилась. Уже тогда. Просто я не знал, как об этом сказать. Мой желудок скручивается в узел. – Откуда ты их взял? – Не говори магистру Томасу, но я отрезал прядку, пока ты спала. – Он морщится. – Честное слово, это единственный раз, когда я переступал порог твоей комнаты. Я пытаюсь придумать, что сказала бы другая девушка, если бы услышала такое признание от молодого человека. – Не скажу. – Мой голос звучит так глухо, словно его принесло эхом с дальнего конца святилища. – Но ты мог просто попросить. Реми пристегивает косу обратно к поясу. – В следующий раз так и сделаю. Готова пойти домой? – Да. Я подавляю дрожь, перед тем как взяться за подставленную руку. Мы спускаемся по ступенькам и выходим через святилище на площадь. И каждый шаг приносит новое подтверждение тому, что я только что осознала. Привязанность к матери. Сложности с женщинами… по меньшей мере с одной. Умный. Физически развитый. Трудное продвижение по службе. Работодатель, вставший у него на пути. Ненависть к Симону. Сам влез в расследование… Непонятно, где был во все ночи убийств. Убийца не Ламберт. Не Удэн, не граф Монкюир. Портрет убийцы, составленный Симоном, идеально подходит только одному человеку, о котором я даже не задумывалась. И это – Реми. Глава 58 Я вынуждена сидеть с ним рядом за ужином. Еда на вкус напоминает золу, поэтому я совершенно не обращаю внимания на то, что подцепляю вилкой и съедаю больше жареной репы, чем когда-либо. И каждые несколько секунд смотрю на госпожу Лафонтен. Знает ли она, что Реми убийца? Прикрывала ли его? Или ее сердце разобьется, когда она узнает об этом? Когда я помогаю экономке убирать посуду, раздается стук в дверь. За ней – Удэн с необычайно серьезным видом. – Ты готов? – спрашивает он Реми. Они явно собрались куда-то вечером. От этой мысли я бледнею. Но Реми неправильно понимает мое состояние: наклоняется, берет мою исцеленную руку, вновь на мгновение задержав взгляд на шраме. А затем – встречается со мной взглядом. – Это не то, о чем ты подумала. Симона из Мезануса еще не нашли, поэтому мы с Удэном и еще с несколькими людьми будем патрулировать город. Наверное, я выгляжу напуганной: Реми наклоняется и почти что прижимается губами к моему уху. – Обещаю – если его найдем мы, я дам ему возможность объясниться, прежде чем вести к градоначальнику. Это заверение ничего не значит. – Брат Удэна с вами? Реми пожимает плечами, словно ему и в голову не приходило позвать Ламберта. Но в его глазах мелькает та же искра ревности, что при упоминании Симона. – Ты останешься сегодня дома? – спрашивает он. – Пожалуйста. Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Я планировала отправиться к Симону, сделав вид, что иду проведать Маргерит, но соглашаюсь. Иначе Реми увяжется за мной. – Спасибо. – Он отпускает мою руку. – Я могу одолжить твой нож? А то потерял свой… Я не могу придумать причины отказать, поэтому, не говоря ни слова, отстегиваю короткий кинжал от пояса. И вдруг осознаю, что все это время просидела со страховочной веревкой вокруг талии. Протягивая нож Реми, я стараюсь одновременно и улыбаться, и выказывать беспокойство. Последнее дается мне особенно легко. Поддавшись импульсу, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в щеку. Возможно, если он решит, что у него нет конкурентов, то никого не тронет, по крайней мере, сегодня ночью.