На лице Жулианы расплывается сияющая улыбка: – Точно. Кааааааатрииииин! Она невероятно похоже повторяет крик матери Агнес в тот день. Я съеживаюсь: – Верно. Это я. Симон поднимает брови, но не задает вопросов. – Мне потребуется от вас полный отчет о сегодняшнем вечере, мисс Катрин. Вы сможете прийти сегодня днем к градоначальнику или мне навестить вас? – Я приду сама, – быстро отвечаю я. Не хочется, чтобы венатре приближался к магистру Томасу. – Спасибо. До встречи. – Симон поворачивается ко мне спиной, давая понять, что я свободна. – Уверена, что хочешь помочь? – спрашивает он Жулиану. – Это будет неприятная картина. Она пожимает плечами: – Убийство людей никогда не бывает приятным. Ее выбор слов удивляет меня. Симон морщится, но не утруждает себя ответом, а поворачивается лицом к переулку и, сделав долгий, глубокий вдох, расправляет плечи и скрывается в темноте. Жулиана следует за ним в свете раскачивающейся медной лампы. А я отступаю назад, и вход в переулок тут же окружают девочки Эмелин. Стражник тоже проявляет интерес, поэтому я незаметно проскальзываю в щель между соседними зданиями. Она настолько узкая, что легко удается упереться в стены и забраться выше. Я не делала такого с тех пор, как повстречала архитектора. Он заметил меня, когда я убегала от шайки уличных воров, которых только что обокрала. Но в этот раз мне не придется прятаться в тени под карнизом: надо забраться на крышу левого здания. Правда, приходится подавить стон – синяки под рубашкой дают о себе знать. Скользкая от дождя черепица и необходимость соблюдать тишину вынуждают меня двигаться медленнее, чем хотелось бы, пока я пробираюсь к переулку, где лежит тело. Лишь спустя пару минут я, наконец, опускаюсь животом на скат крыши и заглядываю за край. Луна вновь вышла из-за облаков. Теперь она у самого горизонта, и от нее мало толку, но мне удается разглядеть Симона, присевшего на корточки рядом с Перретой. Он поднимает ее окровавленную руку и изучает окоченевшие пальцы. – Не уверен, что она смогла оцарапать его. – Стены отражают голос так хорошо, что кажется, будто я стою рядом. – Порезы на ее пальцах, скорее всего, от того, что она схватилась за абдоминальную область, когда убийца ударил ее ножом. – Симон опускает руку Перреты. – Думаю, у него тоже остались похожие раны на руках от ножа. – Произнеси еще раз по буквам, пожалуйста. – Голос Жулианы звучит резко и звонко, в отличие от голоса Симона. – Никогда не слышала такого названия. – А-Б-Д-О-М-И-Н-А-Л-Ь-Н-А-Я, – поднимаясь на ноги, отвечает Симон. – Так врачи называют область живота. Неужели он врач? – Не могу сказать, сколько раз ее ударили, – рассеянно говорит он и жестом просит Жулиану поднять фонарь повыше, а сам медленно осматривается. – Определю позже, когда осмотрю тело. А пока… там. Он замирает, внимательно разглядывая кровь на стене, и спустя несколько секунд обходит Жулиану, чтобы встать напротив этого участка. – Скорее всего, он перерезал ей горло сзади, прямо здесь. – Симон указывает на пугающе знакомый мне узор, а затем приседает, чтобы рассмотреть то, чего не заметила я. – А потом начал колоть ее ножом. Вот эти вертикальные полосы… Не знаю, что больше тревожит меня: то, что он так легко расшифровывает произошедшее, или то, что я знаю, насколько он прав. Симон поднимается на ноги и возвращается по едва заметным следам к телу. – Он притащил ее сюда, но она не сопротивлялась – видимо, находилась без сознания, а возможно, уже умерла. – Невеликое милосердие, – говорит Жулиана. – Согласен, – бормочет Симон, занимая место у головы Перреты. – Он вырвал ей глаза и раздавил лицо чем-то тяжелым, но я не уверен, в каком именно порядке это произошло. Венатре вновь осматривает переулок. Теперь на это уходит почти минута, прежде чем он качает головой. – Не вижу ничего, что он мог бы использовать. – Он вздыхает и потирает виски. – Все смешалось. Здесь потоптались, следы залил сильный дождь, а тело накрыли и сдвинули с того места, где оно изначально лежало… А ведь он прав: Перрета сейчас лежит не так, как я ее обнаружила. – Сомневаюсь, что смогу узнать здесь что-то еще, – говорит Симон. – Поэтому давай позволим им забрать ее. Жулиана опускает фонарь. – Мы отправимся с ними? – «Мы» – нет, – выделив первое слово, отвечает он. – Мы отправимся домой и поговорим с Удэном. А затем я вернусь сюда вместе с Ламбертом, а ты останешься. – Но я могу проследить, чтобы ничего… – Жулиана, – строго обрывает ее Симон. – Ты и сама знаешь, как устанешь к тому времени. Она вздыхает. – Ты прав. Я действительно сегодня устала сильнее, чем обычно. Симон выставляет локоть, словно приглашает кузину на прогулку, и они под руку выходят из переулка. А я отодвигаюсь от края крыши и ползу обратно. И, чтобы перестраховаться, проворно перепрыгиваю через несколько проулков и прокрадываюсь в другой квартал, прежде чем спуститься. Я не узнала, попадет ли магистр Томас под подозрение, но, если мне удастся прийти к Монкюирам, пока Жулиана будет там одна, возможно, получится узнать у нее, что рассказал Удэн. А пока – надо предупредить архитектора. Глава 5 – Катрин! – настигает меня крик на полпути к дому. Магистр Томас бежит ко мне, его шапка съехала набок, а черный плащ развевается за спиной. – Слава Свету! – выдыхает он. – Где ты пропадала? Я слышал, произошло убийство. Я и не осознавала, что уже с трудом сдерживаю чувства, пока не оказываюсь в его объятиях и не начинаю рыдать. – Восходящее Солнце, – шепчет магистр Томас мне в волосы. – Ты холодная, словно ледышка. Несколько секунд он гладит меня по спине, а затем отстраняется и слегка нагибается – так, что наши лица разделяет лишь десяток сантиметров. – Почему, Катрин? – тихо спрашивает он, но его голос наполнен небывалой злостью. – Почему ты здесь, а не в святилище? Слезы текут по моим щекам и стекают по его большим пальцам. – Я была там, но увидела… услышала… увидела… Руки архитектора напрягаются. – Что ты увидела? – Мужчину. Рядом со святилищем, – выдыхаю я. – И услышала… – Я замолкаю. А что я услышала? – Ты услышала женщину, которую убили? – шепчет он в ужасе. Трудно кивать, когда он так сжимает мое лицо, но зато зубы не стучат. А еще я вспоминаю, почему архитектору не стоит появляться поблизости от места убийства. – Нам н-нужно идти, – говорю я. – Да, да. Прости, что я так разозлился. Очень испугался за тебя. Магистр Томас снимает свой плащ и набрасывает мне на плечи. Укутавшись в теплую ткань, я слегка успокаиваюсь и следую за архитектором по проулкам к задней двери дома, где ждет экономка, беспокойно заламывая руки. Они усаживают меня у кухонного очага, и госпожа Лафонтен принимается вытаскивать шпильки из моих мокрых волос. Магистр Томас опускается на колени и, взяв мои грязные руки в свои, заглядывает мне в глаза. – Что случилось, Катрин? Не торопясь, я рассказываю ему о том, как услышала крик, но не упоминаю ни о своем падении, ни о том, как «увидела» кровь на стене. Говорю, как заметила человека на площади, как отправилась на поиски источника крика. Правда, о шепоте, гнавшем меня домой, тоже умалчиваю. Магистр Томас вздыхает и качает головой. – Что дернуло тебя отправиться в эту часть города в такой час, да еще в одиночку? Как это объяснить?