Глава 36 Я громко зову на помощь, и спустя мгновение рядом появляется Реми. Я не спрашиваю, как он оказался здесь, а требую привести целителя. И через несколько минут он возвращается с женщиной средних лет в простой черной одежде, которая решительно отталкивает меня в сторону и начинает осматривать Маргерит. Когда она склоняется над моей подругой, из-под ее рубашки выскальзывает серебристая цепочка с кулоном из переливающегося полированного камня. Как только я перестаю прикасаться к Марге, наша связь разрывается, но ее последний ответ на мою просьбу не спать все еще звучит в голове. Я стараюсь, Кэт. Стараюсь. – Марга, сейчас тебе помогут, – понимая, что она все еще меня слышит, говорю я, когда Реми оттаскивает меня в сторону. – И я тоже здесь. Только не спи, прошу. Целительница смотрит на меня снизу вверх, сузив глаза. В ее темных, собранных на затылке волнистых волосах виднеются седые нити. – Ты разговаривала с ней? – резко спрашивает она. – Она тебе отвечала? – Катрин! – Архитектор опускается рядом со мной, а его мантия лужей растекается по траве. – Что ты здесь делаешь? Что случилось? – Он старательно пытается отыскать, из какой раны появилась кровь, залившая мне руки. – Это не моя, – успокаиваю его я. Он пытается оттереть ее рукавом, но я тут же сжимаю руки в кулаки, не желая отпускать голос Маргерит. Я стараюсь, Кэт. Магистр Томас останавливается и, оглядевшись по сторонам, замечает женщину-селенаэ, которая склонилась над Маргерит, и плачущих сестер Света. В гостиной настоятельницы зажгли свечи и фонари, и теперь хорошо видно тело на полу. – Это?.. – Мать Агнес, – всхлипнув, подтверждаю я. Реми опускается на корточки передо мной: – Кэт, куда ушел венатре? – Симон? – Я не видела его с тех пор, как он убежал, чтобы поднять тревогу. – Он побежал в часовню, звонить в колокол. Реми поднимается на ноги: – Я найду его. Никуда не уходи. И вы, магистр, тоже. Будто я брошу Маргерит! Архитектор прижимает меня к своему плечу, пока мы наблюдаем за целительницей. Она прижимает одну руку к шее Марги, а второй осторожно ощупывает рану на ее голове. – Да, она еще здесь, – бормочет женщина, словно Маргерит все еще в сознании. – Ты можешь что-нибудь вспомнить? – Селенаэ замолкает на мгновение. – Все хорошо. – Вы тоже ее слышите? – выпаливаю я. Целительница поднимает серебристые глаза на меня. – Ты так можешь? – Она переводит взгляд на магистра Томаса. – Вы никогда нам не говорили об этом. – Я вообще не понимаю, о чем вы, – отвечает он. Нахмурившись, женщина вновь сосредотачивается на Маргерит: – Не знаю, моя дорогая, но сделаю все, что в моих силах. – Затем она вздыхает. – Старуха? Она за пределами Света Солнца. Мне жаль. Маргерит спрашивала о матери Агнес. Целительница снова поднимает глаза. – Я должна перевезти ее туда, где смогу позаботиться о ней. Несколько сестер тут же выступают вперед. – Ее келья там, – говорит одна из них. – Можно отнести ее в комнату для больных. – Нет, – возражает женщина. – Ей требуется постоянное наблюдение, и, скорее всего, придется выпускать кровь, чтобы уменьшить давление на ее мозг. В квартале селенаэ я смогу сделать для нее намного больше. Сестры ахают в унисон. – Это невозможно, – шипит одна из них. – Мы не допустим. – Тогда она, скорее всего, умрет. – Значит, на то воля Света, – заявляет сестра Берта. Она никогда мне не нравилась, даже в детстве. Я вскакиваю на ноги. – Не смейте им мешать! – кричу я. – Мать Агнес бы позволила! Берта скрещивает руки на груди: – Мы не сможем заплатить им ту цену, которую они запросят. – Тогда заплачу я, – поднимаясь, говорит магистр Томас и замирает рядом со мной. Хотя Берта продолжает возмущаться, к нам подходят несколько селенаэ с жесткой раскладушкой в руках. Целительница рассказывает, как лучше поднимать Маргерит, не отнимая руки от ее окровавленной головы, даже когда они направляются к воротам. – Она хочет, чтобы ты знала: все будет хорошо, она тебя любит, – остановившись на мгновение, говорит женщина-селенаэ, а затем переводит свои странные серебристые глаза на архитектора. – Нам будет что обсудить позже, любитель Солнца. – О чем она? – спрашиваю я магистра Томаса, когда они уходят. – Ох, Кэт, – вздыхает он и снова обнимает меня, касаясь моей кожи влажной от слез бородой. – Я не знаю, с чего начать. Не понимаю и половины происходящего. Реми возвращается с Симоном, который держит в руках фонарь, скорее всего, полученный от сестры на колокольне. Остановившись, Ремон складывает руки на груди и сверлит взглядом венатре: – Я нашел его в саду. Симон кивает, даже не замечая направленный на него гнев. – Я обыскал периметр аббатства, – говорит он. – На стене в саду свежая грязь, словно кто-то взобрался на нее. Магистр Томас удивленно моргает: – А откуда ты здесь взялся, Ремон? Реми хмурится от вопроса: – Проследил за Кэт и нашим дорогим венатре. Они перелезли через стену, чтобы попасть в аббатство, а я решил через ворота, как нормальный человек. Когда Кэт закричала – взломал замок и попал внутрь. – А почему ты вышел сегодня из дома? – требовательно спрашиваю я, хотя знаю ответ. – А ты? – приподняв бровь, спрашивает Реми. Симон поднимает фонарь над пропитанной кровью травой: – Тело лежало здесь? – Сестра Маргерит. Она еще жива, – говорю я, неосознанно сжимая руку, залитую ее кровью. Я стараюсь. – Правда? – Глаза Симона расширяются. – Она что-нибудь помнит? Я качаю головой: – Она была без сознания. Селенаэ забрали ее. – Поговорю с ней позже, если очнется. – Симон оглядывает гостиную. – Настоятельница там? Она мертва? – Да, – выдыхаю я. Он с сочувствием смотрит на меня: – Можешь не ходить туда со мной, если не уверена, что выдержишь это. Несмотря на его слова, я следую за ним вместе с Реми и магистром Томасом. Остановившись на пороге, Симон осматривает комнату. Кто-то накрыл тело матери Агнес простыней, что, не сомневаюсь, расстраивает его: значит, оно лежит не так, как оставил убийца.