– Задница ты, вот кто. Он рассказал нам то, что нам требовалось узнать. Реми смотрит на меня сверху вниз: – А если я скажу, что у нас дома с десяток таких гвоздей, но нет ни одной повозки? – То я отвечу, что ты в числе подозреваемых. Он недоверчиво качает головой: – Ты действительно настолько слепа, что не видишь, куда ведут все ниточки? Я таращусь на него, разинув рот: – Ты серьезно? Думаешь, раз у магистра Томаса – мастера-архитектора – есть коробка с гвоздями, то он убийца? – Ш-ш-ш! – Реми машет на меня рукой. – Говори потише! Он натягивает на лицо улыбку и оглядывается по сторонам. Его взгляд замирает на ком-то, стоящем у меня за спиной, так что я невольно оборачиваюсь. И вижу наблюдающего за нами Ламберта. Но сомневаюсь, что он что-то слышал. – Дело не только в гвозде, Кэт, – шепчет Реми, утягивая меня дальше. – Ты же знаешь, что устроила той ночью Перрета. Неужели ты считаешь, что он не рассердился на нее? – Рассердился так сильно, что убил? Реми закрывает глаза и несколько секунд переминается с ноги на ногу, прежде чем произнести: – Я видел Перрету. Ее лицо разбили молотком. И ты прекрасно знаешь каким. – Тем, который она украла, – выплевываю я. – И, раз уж мы заговорили об этом, где ты видел ее тело? Реми тут же понимает, что я все знаю. И опускает голову, чтобы не встречаться со мной взглядом. – У мадам Эмелин. На следующее утро. Тем вечером я добрался до Коллиса и провел ночь там. – Ты лживый мешок… – Но сейчас-то я искренен, – говорит он. – И хочу поступить правильно. Я встаю напротив него: – Ты считаешь, правильно – обвинить магистра Томаса? Он поднимает бровь: – А ты считаешь правильным не рассказывать венатре все, что знаешь о той ночи? – Магистр Томас не виновен, – шиплю я. – И это только отнимет у Симона время. Реми фыркает: – Твой драгоценный Симон отправил нас поговорить с человеком, который, скорее всего, плачет, если наступит на божью коровку. Он жестом указывает на продавца цветов, у которого на рукавах больше кружев и лент, чему у любой дамы. – Ты просто завидуешь, – обвиняю я. Реми закатывает глаза в ответ на мое заявление, но я не отступаю. – Симон что-то знает. Он понимает убийцу так хорошо, будто… будто… – Сбрендил, – заканчивает Реми. Я хмурюсь: – Я хотела сказать – шестым чувством. Но он прищуривается и смотрит на меня. – Разве тебе не интересно, откуда у него это шестое чувство? Но, прежде чем я успеваю придумать хороший ответ, вокруг начинается суматоха. Впереди появляются три стражника, ведущих под руки мужчину в ночном костюме и в деревянных башмаках. – Венатре! – начинает рыдать и кричать он, как только видит Симона. – Мою жену убили! И мне бы хотелось сказать, что Симон выглядит удивленным, но это не так. Глава 22 Убитый горем мужчина – известный торговец зерном. – Мы поссорились прошлой ночью, – объясняет он Симону сквозь слезы. – Да простит меня Солнце, я наговорил ей всякого, и она ушла. – Он вытирает глаза. – Ушла, и я не переживал об этом до утра, когда понял, что она так и не вернулась. Уверен, этот сумасшедший убил ее. Что еще могло случиться? Реми наклоняется ко мне и шепчет на ухо: – Он не догадался проверить в доме матери или сестры? Мне не хочется соглашаться, но он прав. Это действительно довольно смелое предположение. – Кто еще знает о пергаменте? – бормочу я в ответ. – Никто. Мне рассказали про него, так как решили, что записка для меня, но никто не мог ее прочитать. А я сразу отнес вам. В этот момент нас накрывает чья-то тень. – А, Реми, наконец-то, – строго произносит архитектор. – Я жду уже полчаса. – Я помогаю венатре, – отвечает Реми. Серые глаза магистра Томаса мечутся между нами. – Я уже лишился помощи Катрин из-за расследования – и не могу обойтись еще и без тебя. – Реми открывает рот, чтобы что-то ответить, но магистр перебивает: – Для того, кто просит, чтобы ему выделили больше полномочий, ты слишком часто уклоняешься от обязанностей, которые у тебя уже есть. Не дождавшись ответа, он разворачивается и уходит. На лице Реми появляется знакомое мне выражение. Его явно обидели слова магистра Томаса, так что я кладу руку ему на плечо: – Спасибо, что так быстро принес нам записку. Реми поворачивается ко мне, а его зеленые глаза сверкают: – Ты ведь и сама знаешь, почему магистр позволяет тебе помогать венатре. Верно? – Он стискивает зубы. – Потому что он знает – ты защитишь его! – Потому что он хочет, чтобы убийцу Перреты нашли, – возражаю я, и мое прежнее сочувствие исчезает. – Продолжай уверять себя в этом, котенок. – Хорошо, – громко говорит Симон. – Веди меня к дому, я постараюсь помочь. Горячо поблагодарив Симона, мужчина направляется к улице, которая отходит от площади на юг. Ламберт и Жулиана выжидающе смотрят на меня, прежде чем последовать за ним. Реми уже исчез, поэтому я спешу за ними. А за моей спиной уже собирается небольшая толпа, которая со стороны напоминает похоронную процессию. Иногда мне удается разглядеть Симона между Ламбертом и Жулианой. Он идет рядом с бормочущим торговцем, и в каждом его шаге чувствуется напряжение. Вскоре я чувствую, как оно сковывает и мои плечи. Реми не ошибся, предположив, что я сделаю все, чтобы защитить магистра Томаса. Правда, мне казалось, что он поступил бы так же. Когда мы добираемся до дома в богатом квартале, мужчина тут же открывает двери, но Симон игнорирует приглашение и оглядывается по сторонам. С одной стороны дома находится большой сарай, ворота которого закрыты крест-накрест цепями. – Предполагаю, что там находятся ваша лошадь, повозка и припасы? – указав на него, спрашивает Симон. – Верно. – Торговец зерном переступает с ноги на ногу, скребя башмаками по каменному порогу. – Ее там нет. Я проверил. – Я и не думал, что она там. Симон окидывает взглядом улицу, а затем возвращается тем же путем, по которому мы пришли сюда, – мимо Жулианы, Ламберта и меня. На секунду у меня возникает мысль, что он уйдет, но он проходит несколько домов и останавливается у переулка. Обезумевший вдовец подбегает к нему с паникой и растерянностью на лице. – Кузен, – зовет Ламберта Симон. – Не мог бы ты остаться с мастером-торговцем?