Одри: Если нужна моя помощь, я могу вызвать няню. Или Риз может посидеть с Хлоей. Он как раз хотел сводить ее в парк. Гретхен: Господи, Хлое всего три месяца, что она будет делать в парке? Одри: Подышит свежим воздухом и пару раз срыгнет на папочку? Эдди: Ой, какая прелесть, мне кажется, мои яичники ожили. Челси: У тебя есть яичники? Я думала, у тебя есть только кошки. Эдди: Конечно, у меня есть яичники. Именно поэтому у меня столько кошек. И раз речь зашла о кошках, никто не хочет взять одну миленькую кошечку, которую мы подобрали вчера? Она боится оставаться в кафе! Эдди: Ау? Бронте: Эмм Эдди: Ну и ладно, я должна была попробовать. Тэйлор: Я думаю, мы должны собраться, и все помочь Гретхен. Эдди: Если я освобожу свое расписание, то смогу приехать к полудню. Одри: Я тоже, пойду обрадую Риза, что он весь день будет с Хлоей. Грир: Гретхен, у меня на сегодня никаких планов. Буду у тебя через час. Тэйлор: Я тоже! Бронте: Я предупрежу Марджери, что меня сегодня не будет, а потом приеду. Челси: Вот дерьмо, ладно я тоже встаю. Хотя давайте чуть позже, Себастьян проснулся и очень рад меня видеть! Тэйлор: А вот это уже лишнее!!! Гретхен: Девчонки, вы не видите, но вы довели меня до слез. Я люблю вас всех. Глава 3 Дафна мешкала, стоя у двери огромного особняка Бьюканена. Она держала в руках цветок в горшке в качестве подарка на новоселье, но чувствовала себя глупо, ведь сестра больше года жила в этом доме. Дафну не пугал сам особняк. Черт, да она в том году выступала на частной вечеринке у одного принца. Она видела дома, по сравнению с которыми этот выглядел бы скромной пристройкой. Ее волновало то, что она явилась без приглашения, и была точно уверена, что ей будут не рады. Она посмотрела на такси, в котором за ней наблюдал Уэсли. Он показал ей большой палец и выглядел весьма уверенно. Он часто смотрел на нее этим взглядом, словно говоря: «ты справишься, Даф». И по непонятной причине это придавало ей уверенности. Может, она зря беспокоится, и Гретхен не захлопнет перед ее носом дверь. Боже, она хотела, чтобы Уэсли пошел с ней. Она уже хотела подозвать его, но в глубине души понимала — она должна пройти через это одна. «Это ключ к исцелению и адаптации», — без устали повторял Уэсли. Она должна научиться справляться со всем одна. Сегодня был маленький шаг, который будет доказательством ее прогресса, и будет лучше, если она навестит семью одна. Она не нуждается в его поддержке, заботе и гордящемся взгляде. Словно она была той, кем можно было гордиться. Забавно, она все еще считала себя Дафной — ходячей неприятностью. Интересно, это когда-нибудь изменится или нет? Вероятно, нет. Она провела рукой по собранным в хвост рыжим волосам и поправила очки. С ее натуральным цветом волос и тем, что она набрала порядка восьми, ладно, пятнадцати килограмм, ее мало кто узнавал на улице. Люди были заняты поиском тощей гламурной Дафны Петти, мировой звездой с голубыми волосами, экстравагантном платье и с тонной макияжа. Никто не обращал внимания на рыжую пышку без макияжа. Ну, чаще всего. Иногда папарацци удавалось ее снять, и она целую неделю смотрела на фото в бульварных газетенках, где она выглядела хуже некуда, после чего приходилось отчитываться звукозаписывающей компании о своих успехах. Если ее не донимал Уэсли, то тогда это делали менеджеры, и за это можно сказать спасибо Кейду Арчеру. После того, как он выкупил большую часть фирмы, Дафна больше не слышала в свой адрес «эй, Даф, не хочешь принять одну классную вещицу, перед тем как выйти на сцену?». Теперь это были «Дафна, ты занималась сегодня йогой?» или «Есть отличный рецепт киноа с яблоками». Что, кстати, было не так уж плохо. Просто иначе. По правде, ей это даже нравилось. Ей было приятно знать, что есть люди, ждущие ее успеха, а не провала. Это было одно из главных изменений в ее жизни. Такси посигналило, и Дафна показала ему средний палец. Она знала, Уэсли дожидался, когда она постучит в дверь, а не будет стоять, как трусиха. Но, черт побери, дайте девушке минуту. Она не каждый день заявляется в гости к сестре с намерением помириться. Дафна сделала глубокий вдох, собралась силами, постучала и стала ждать. Около минуты было тихо, а затем за дверью послышался женский смех. Через секунду дверь открыла улыбающаяся Гретхен, в привычном образе: немного растрепанная, в больших очках в темной оправе и штанах для йоги. Дафна позавидовала сестре. Что бы ни происходило, она всегда улыбалась. Но смех стих, стоило ей увидеть в дверях Дафну. — Эм-м, сюрприз! Дафна протянула цветок. Обычно, находясь на тусовках или знакомясь с новыми людьми, она могла изображать из себя другого человека, но сейчас в этом не было необходимости, ведь ей не перед кем было притворяться. Глаза Гретхен округлились, когда она оглядела сестру с ног до головы. — Твою мать, твою мать! Дафна немного мерзла, стоя на улице. Шел снег, и она была одета не для долгой прогулки. — Я не вовремя? — Боже мой, ты шутишь, да? — Гретхен бросилась обниматься, зажимая между ними цветок. — Даф! Ты потрясающе выглядишь! Что ты здесь делаешь? Странно, но на глазах Дафны навернулись слезы. Не было никаких причитаний, никаких обвинений. Она ожидала услышать нравоучения относительно неправильного образа жизни, но это была Гретхен. Она быстро прощала и забывала. А вот Одри была совершенно другой. — Привет, сестренка. Я решила зайти и пожелать счастливого Рождества. — Не могу поверить, что ты в Нью-Йорке! Какая удача! — Правда? Дафна обняла Гретхен в ответ. Ее переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, она была рада такому добродушному приему… а с другой — испытывала угрызение совести за то, что не зашла раньше, хотя она уже несколько недель жила в Нью-Йорке. Но ведь ее собственная сестра-близняшка сказала никогда им больше не звонить. И Дафна послушалась, хотя это было чертовски больно. Дафна знала, как сильно облажалась, испортив отношения с семьей. Но ведь и они могли сами прислать сообщение и поздравить с надвигающимися праздниками. Но когда Гретхен обняла Дафну, она решила, что все может наладиться. Пусть все останется в прошлом, Дафна сама во всем виновата, и ей не за что обижаться. Она поняла это во время групповой терапии. Она сожгла множество мостов, и если люди больше не хотели с ней общаться, то она не в праве их в этом винить, как бы больно ей не было. — Входи! — радостно проговорила Гретхен, утягивая сестру в дом. — Хантера сейчас нет, иначе я бы вас познакомила! Ты же еще не видела моего малыша? Он самый лучший, — она улыбалась Дафне. Дафне стало неловко, когда она заметила в холле небольшую группу женщин в фартуках, наблюдающих за происходящим. Двое перешептывались, стараясь прикрыть рот рукой, и Дафна надеялась, они просто узнали ее, а не чего похуже. Все равно ей было не по себе. — Я все-таки не вовремя, да? — Глупенькая! Да и когда тебя это волновало? — Гретхен улыбнулась Дафне, но затем ее улыбка стала шире, когда она поняла, что Дафна не улыбается в ответ. — Прости, я не это имела в виду. Ты ни чему не помешала. Мы занимаемся праздничной выпечкой. — И все из-за того, что она постоянно отказывается от кондитеров, — сказала миниатюрная девушка в ярко-красном кардигане. — Все бы ничего, если бы у нас не было свадьбы через четыре дня на двести гостей. — Это рождество, Грир, — заявила Гретхен. — И если вы не можете сделать элементарный крокембуш, то тогда вы не заслуживаете возможности готовить для моей свадьбы. К разговору присоединилась девушка в шарфе Доктора Кто. — Я тоже не умею готовить крокембуш. — Помолчи, Тэйлор, — Гретхен взяла сестру под руку и потянула на кухню. — Пошли, ты можешь помочь с карамелью. Группа девушек, хихикая и переговариваясь, пошла дальше по коридору, и Дафна изумилась, осматривая дом. Ее старшая сестра неплохо устроилась. Дом просто огромный, отлично обставлен, сочетая антиквариат и современную технику. А кухня, куда они все зашли, была заставлена разнообразными мисками. Дафна поставила цветок на столешницу. — Ну так… что ты хочешь, чтобы я делала? Я могу спеть рождественские песни или станцевать, но я тебя предупреждаю, готовка не мой конек. — Не страшно, будешь подавать мне нужные вещи. — Гретхен подошла к столешнице, взяла миску и начала, не глядя взбивать ее содержимое. — Не могу поверить, что ты здесь. Расскажи мне, чем ты сейчас занимаешься? Улыбка Гретхен была такой искренней, от чего Дафна немного расслабилась. — Звукозаписывающая компания хочет, чтобы я записала альбом с рождественскими песнями. Для этого года поздновато, так что он выйдет только в следующем, тем самым они хотят убедиться, что я полностью готова к работе. Дафна не стала уточнять, что они просто бояться отправлять ее в турне, где она могла сорваться. И Дафна их в этом не винила. У нее было мало хорошего рабочего материала, так что ей придется поднапрячься и записать эти дурацкие рождественские песни. Конечно, ей придется ждать еще целый год, но так даже лучше. Она сама не была готова к веренице нескончаемых вечеринок после концерта. Еще слишком рано. А когда это случится, Уэсли уже не будет рядом, потому что гастроли означают ее полное выздоровление. Она избавится от зависимости, но будет одна, и страдать от разбитого сердца. — Эй, Гретхен? — прокричал из другой комнаты до боли знакомый голос. — Я только что посмотрела в телефоне рецепт крокембуша, и Марта Стюарт утверждает, что его нужно готовить как можно позже… — Одри вошла в кухню, увидела Дафну и застыла. Дафна с тоской смотрела на свою близняшку. С их последней встречи Одри немного изменилась: лицо слегка округлилось, и стала выглядеть более женственно. Вероятно, это случилось после того, как она родила ребенка пару месяцев назад, но Дафне было так странно видеть лицо сестры и понимать, что сейчас они выглядят почти идентично, вплоть до цвета волос и морщинок на лице. И от этого ей стало ее больнее. В детстве они были очень близки. Они спали рядом, делились одеждой, читали дневники друг друга, и у них не было секретов. Но в какой-то момент все изменилось, и с приходом популярности они стали совершенно разными. Дафна подсела на наркотики, не пропуская ни одной вечеринки, а Одри? Одри стала очень ответственной. Она работала шестьдесят часов в неделю, часто даже добровольно выходила работать на выходных и не одобряла все, что так нравилось Дафне. В последнюю передозировку Дафны, Одри пришла в больницу, заявив, что больше не хочет иметь с ней ничего общего. Даже сейчас, спустя месяцы терапии, реабилитационного центра Дафне было очень больно. Она считала сестру той, что будет с ней рядом, несмотря ни на что. Она ошибалась. Частью ее лечения было понять поступки людей и простить. Осознать свою вину и вместе с тем простить тех, кто больше не хотел с ней общаться. В большинстве случаев у Дафны это получалось. Но смотреть на лицо, которое так сильно похоже на твое, и видеть выражение лица Одри? Осознавать, что сестра до сих пор ее презирает? Это пока еще причиняло Дафне сильную боль. ***