– Я в другую игру играю. Там круче. Глаза Елисея загорелись, он подался вперед, и Василию стал виден на экране только его нос. – Во что? Реально круче? – Ну да. Только, если расскажу, вы не поверите. – Поверю! – возбужденно воскликнул Елисей. – Давай колись, что за игра? – донесся голос Артёма. «Не поверят, – подумал Василий и пожал плечами. – Да и ладно». Рассказать хотелось, поделиться, чтобы не держать в себе. – Там все как по-настоящему, – облизнув губы, заговорил он. – Там стартовая локация – лес, а в нем убежище. И это убежище – точная копия моей квартиры! И когда в игре прокачиваешь его, в реале изменения есть. Я пол скрафтил, посмотрел, а в моей квартире появился паркет! Василий воодушевленно рассказывал про потерявшегося кота, про останавливающееся в реальном мире время и так увлекся, уверенный, что друзья ему поверят, что не заметил, как интерес на лице Елисея сменился недоверием. – Хорош заливать! – усмехнулся он. – Ха! А я повелся поначалу. – И я, – поддакнул Артём. – Ну ты сказочник! ЛитРПГ начитался? Там тебе и не такое понапишут! Дыхание перехватило. Хотелось кричать, что это все правда. Но чем он подтвердит слова? Да ничем. Друзья ему не поверили. А он поверил бы в такое? Если бы это друг рассказал – наверное. Пока Василий молчал и думал, как правильно себя вести, заговорил Елисей: – Мы глянули, где город, куда ты уехал. Как бы тебе сказать так, чтобы ты не обиделся… Короче, это же самая настоящая дыра! Что вы там забыли? – А правда, что у вас там инет такой медленный, что фильм нужно день скачивать, чтобы посмотреть? – перебил его дурашливый Артём. – Тогда понятно, почему ты не играешь! – Да ну его, заврался! – махнул рукой Елисей. Стало обидно. Не за себя – за цветущую степь, за красивые двухэтажные дома, которые все разные, за мраморного Геракла и изумрудно-зеленые Томкины глаза… – А правда, что люди там совсем отсталые? – перехватив телефон, спросил Артём. – Типа сами варенье варят и огурцы засаливают? – О, и картошку сами выращивают, а осенью копают ее! – заржал Елисей, потом всмотрелся в экран и выпучил глаза. – Это твой новый дом, что ли? Капец как уныло! – Сами вы придурки унылые, – сказал Василий и прервал связь. Стало совсем грустно, словно он не просто вызов сбросил, а отрезал ту свою, московскую, жизнь. И теперь он там уже чужой, а здесь – еще не свой… Мысли оборвались, когда захрустело в сирени – точь-в-точь как когда в игре ломился казуар-зомби. Василий попятился. Обернулся, ощутив чей-то взгляд. Вскрикнул: ему наперерез, пригнув голову, шел огромный пес, похожий на лайку. Выронив телефон, Василий не просто взобрался – взлетел на лестницу. Он был уверен, что этот пес не просто шел познакомиться – он охотился. Подтверждая эти мысли, в зарослях показались еще две огромные псины, на площадку выходить не стали, замерли в кустах, только глаза поблескивали. Жаль, в жизни нет системок, показывающих название моба и наносимый урон… Вожак подошел к лестнице, запрокинул голову. Глаза у него были ярко-голубые. Или так со страху показалось? Если бы не обернулся вовремя, пес вцепился бы ему в горло – и не успели бы на помощь прибежать. При мысли об этом Василия затрясло. Вспомнились слова дяди Гены о бродячих собаках. Они совершенно не похожи на дружелюбных лабрадоров, лаек, шпицев и питбулей, которых выгуливали хозяева. Движения этих псов больше напоминали волчьи, чем собачьи. Еще и телефон упал. Как теперь возвращаться домой? Увидела ли мама записку? Как предупредить ее, что тут опасно? Мысли прервал дикий хохот – пес вздрогнул, завертел головой и непонимающе уставился на телефон, который, вибрируя, полз по бетону и заливался хохотом. Вожак стаи прижал уши и отступил. Телефон продолжал хохотать. – Проваливай! – крикнул Василий сверху, снял кроссовку и швырнул в пса. Попал в хвост. – Помогите! – закричал Василий и вспомнил, что советуют кричать, чтобы на помощь точно пришли: – Скорее сюда! Пожар! Телефон замолчал. Во дворе загомонили. Мелькнул в темноте светлый силуэт, и пес попятился, попятился, косясь на смолкший телефон. – Где пожар? Кто орет? – донесся скрипучий старушечий голос. Зашевелились шторы в квартире двухэтажки, на балкон вышел мужчина – просто черный силуэт, очерченный светом, – недовольно закричал: – Где пожар? – Тут бродячие псы! – крикнул Василий. – Я на турниках! Не могу слезть. Мужчина на балконе тихо выругался и исчез, но через миг появился с самым настоящим ружьем. Шмальнул в воздух так громко, что уши заложило. – Убили! – заверещала бабка, которая назвала Василия безотцовщиной. Пока он тренировался, она с подругой заявилась на площадку. Пес развернулся в прыжке и задал стрекача, уводя с собой стаю. Василий спрыгнул с лестницы, поднял телефон и кроссовку и рванул прочь. Пробежал мимо скандаливших с мужчиной старух и влетел в парадное. На пороге его встретила мама. Всмотрелась в лицо его тревожно, нахмурилась: – Ты почему на звонок не отвечал? – Тренировался, мам. Не успел ответить. Говорить о том, что чуть не попал в переплет, Василий не стал, чтобы не волновать. Впрочем, ее явно заботил не он, а что-то другое. Глава шестнадцатая, в которой у Василия ничего не получается Мама ушла на работу раньше, и Василий боролся с искушением не пойти в школу. Ничего хорошего его там не ждет. Учителя злые, дети злые. Еще вымогатели эти… и куда полиция смотрит? Наверное, никуда, и жаловаться бесполезно, только хуже будет. А так, может, забудут про него, если им на глаза не попадаться. Василий выглянул в окно, осмотрел пустой двор, освещенный одиноким фонарем. Невозможно прятаться все время. Потому он вышел в подъезд и решительно спустился по лестнице. Если захотят бить – пусть. Он будет падать и вставать снова и снова. Лучше подраться и получить, чем стать мишенью для плевков и издевательств. На подходе к школе он заметил Антона, гоняющегося за хохочущими младшеклассниками. По дороге были веером рассыпаны тетради и учебники. – Жиромясокомбинат! – орал рыжий ушастый мальчишка. – Не поймаешь, не поймаешь! Антон напоминал пса, гоняющего стаю ос. Обидчиков было пятеро, все младше года на два-три. И Антон никого не мог поймать. Вскоре стало ясно, что бегал он не просто так: мальчишки забрали его простенький телефон и перебрасывали друг другу. Василий рванул к рыжему, вертящему сотовый в руках, выхватил его и замахнулся для удара. Бить он не собирался, но вид имел такой грозный, что пацан заверещал и убежал. Остальные тоже поутихли и оставили жертву в покое. Подошел Антон, сел на корточки и принялся собирать тетради и учебники в сумку. От нагрузки он раскраснелся, щеки его пылали, дышал он часто и тяжело и смотрел вбок, пряча слезы. На его штанах были отпечатки подошв. Куртка распахнулась, рубашка разошлась на толстом животе. Всю дорогу шли молча. Лишь в коридоре школы Антон проговорил: – Спасибо. Ты… я… Спасибо! Схватил и принялся горячо трясти руку Василия, который заприметил высокую Алину-белочку, просившую называть ее Эл, и кивнул. Она подошла, хозяйским взглядом окинула Василия. – Ну вот, теперь на человека похож, – сказала она. – А то вырядился вчера как пингвин. Сегодня он надел черные джинсы, светлый свитер и кеды. Первым уроком была математика. Одноклассники, разбившиеся на группы, толпились у закрытой двери. Хулиганы отдельно, более приличные мальчишки отдельно. Антон к ним не пошел, направился к зеленоглазой Томке, стоящей в одиночестве и читающей учебник. – Привет, – сказал он, положив сумку на подоконник. – Опять на мобиле играла до ночи и забила на домашку? Она прищурилась и прошипела: – А ты подглядывал, что ли? Лучше дай списать. – Тоже не сделал, – развел руками толстяк. – Не понял, там ерунда какая-то. Ничего не сходится. – А ты? – Томка кивнула Василию. – Как там тебя… Сделал домашку, москвич? Он молча вытащил тетрадь и протянул девочке. Забрав ее, она принялась лихорадочно списывать, а Антон сразу же забыл про свои обиды и встал сбоку. – Все равно ж попросят объяснить решение, – встряла наблюдающая за ними Эл.