— Какие девочки? — Эпонина и Азельма. — Кто это Эпонина и Азельма? — Это барышни, дочки госпожи Тенардье. — А что же они делают, эти барышни? — О, — воскликнула Козетта, — у них красивые куклы! Много всяких блестящих вещей! Они играют. — Весь день? — Да, сударь. — А ты? — Я работаю. — Весь день? Девочка подняла свои большие глаза, полные слёз, и тихо сказала: — Да, сударь. Помолчав минуту, она продолжала: — Иногда после работы, если мне позволяют, я тоже играю. — Как же ты играешь? — Как могу. Мне позволяют. Только у меня мало игрушек. Эпонина и Азельма не дают мне играть их куклами. А у меня есть маленькая оловянная сабелька, вот такая. Девочка показала свой мизинец. — Она тупая? — Нет, сударь, острая: она рубит головки у мух и режет салат. Они дошли до деревни и прошли мимо булочной. Козетта совсем забыла, что хозяйка велела ей купить хлеба. Человек перестал задавать вопросы и мрачно молчал. Когда они подошли к постоялому двору, Козетта робко дотронулась до его руки. — Вот мы уже подходим к дому, — сказала она. — Ну так что же? — Позвольте мне теперь взять ведро. — Почему? — Потому что, если госпожа Тенардье увидит, что вы его несёте, она побьёт меня. Человек отдал ей ведро. Минуту спустя они стояли у двери трактира. Потом она постучала. Дверь отворилась. Козетта не могла удержаться, чтобы ещё раз не взглянуть на большую куклу, выставленную в окне игрушечной лавки. На пороге показалась госпожа Тенардье со свечой в руке. — А, это ты, дрянная девчонка! Долго же ты ходила! Наверно, заигралась где-нибудь! — Сударыня, — сказала Козетта, дрожа от страха, — этот господин хочет переночевать у нас. На угрюмом лице хозяйки сейчас же показалась любезная гримаса. Но после того, как она внимательно осмотрела одежду незнакомца и его узелок с вещами, эта любезная гримаса исчезла. — Очень жаль, но у меня совсем нет места, — сухо сказала она. — Поместите меня где хотите, — отвечал человек, — на чердаке, в конюшне… Я заплачу, как за комнату. — Сорок су! — Сорок су? Хорошо. Человек вошёл в зал, положил на лавку узелок и палку и сел к столу, на который Козетта поспешила поставить бутылку вина и стакан. Торговец, требовавший воды для своей лошади, пошёл её поить. Козетта уселась на своё место под столом и принялась вязать. Человек пристально смотрел на Козетту. Девочка была худа и бледна. Ей было восемь лет, но на вид можно было дать только шесть. Её руки потрескались от холода, босые ноги были худые и красные. Одета она была в лохмотья, и сквозь дыры одежды виднелось голое тело, покрытое синяками. Ей всегда было холодно, и она привыкла сидеть съёжившись, прижимая коленки одну к другой. И теперь, вернувшись домой вся измокшая, она не осмелилась даже подойти к очагу, чтобы просушиться. Вдруг хозяйка закричала: — Да, а где же хлеб? Козетта, услышав крик хозяйки, поспешно вылезла из-под стола. Она совсем забыла о хлебе. Как все запуганные дети, она прибегла ко лжи: — Сударыня, булочная была закрыта. — Надо было постучать! — Я стучала, сударыня. — И что же? — Мне не отперли. — Завтра я узнаю, правда ли это, и если ты врёшь, то ты у меня запляшешь! А где деньги? Козетта опустила руку в карман передника и побледнела: денег в кармане не было. — Ты слышишь, что я тебе говорю? Козетта вывернула карман. Куда пропали деньги? Бедняжка не находила слов. Она окаменела. — Ты их потеряла, — закричала хозяйка, — или ты хочешь их украсть? — И она протянула руку к плётке, висевшей в углу над очагом. Это страшное движение хозяйской руки заставило Козетту закричать: — Простите! Сударыня! Сударыня, я больше не буду! Тенардье сняла плётку. Козетта забилась в угол. Она старалась съёжиться, защитить от ударов своё полуобнажённое маленькое тельце. В это время незнакомец незаметно для других пошарил в своём жилетном кармане. — Виноват, сударыня, — сказал он. — Я сейчас видел, как что-то упало из кармана девочки. Он нагнулся и поискал на полу. — Вот, — сказал он, вставая, и протянул монету Тенардье. Но это была совсем не та монета — это была монета в двадцать су. Хозяйка положила деньги себе в карман и, сурово взглянув на девочку, сказала: — Чтобы этого в другой раз не было! Козетта снова спряталась под стол, «в конуру», как говорила Тенардье. — Кстати, вы будете ужинать? — спросила Тенардье незнакомца. Он не отвечал. Он, казалось, глубоко задумался. — Что это за человек? — пробормотала хозяйка. — Нищий? Он не может заплатить ни одного су за ужин. Заплатит ли он за ночлег? Хорошо ещё, что он не присвоил себе денег, которые нашёл на полу! В это время открылась дверь и в комнату вошли Эпонина и Азельма. Это были две хорошенькие маленькие девочки. У одной были каштановые, у другой — чёрные косы. Обе были такие весёлые, чистенькие, толстенькие, здоровые, что на них нельзя было не любоваться. Обе были одеты в тёмные шерстяные нарядные платья.