Я повертел кроссовок, осмотрел его со всех сторон. Спросил: — Сколько такая прелесть сейчас стоит? Волкова пожала плечами. — Какая разница? — сказала она. — Это подарок. Тебе. От меня. Я покачал головой. — А не дороговато ли для подарка? Помахал кроссовкой. — Эти «адики» у спекулянтов стоят раза в три больше, чем месячная пенсия твоей бабушки. Волкова пожала плечами. — Что с того? — сказала Алина. — Я у бабушки денег не брала. Она покачала головой. — Мама и бабушка не тратили те деньги, что платили за мои книги, съёмки и выступления, — сказала Волкова. — В газетах и об этом наврали. Мама складывала всё на книжку. Всё, до копейки. Там сейчас столько лежит… на «Волгу» хватит. И не на одну. А если бы не ты… эти деньги вообще бы никому не пригодились. Она махнула рукой. — Так что не волнуйся. Лучше примерь. И штаны тоже. Я поставил кроссовки на кровать — увидел ещё один свёрток: из листов «Правды». Пошуршал газетой и снова вскинул брови. «Все коммунистические и социалистические идеалы меркли в головах советских граждан при виде синего чуда 'Wrangler», — вспомнилось мне утверждение из интернетовской статьи о временах СССР. Развернул джинсы — взглянул на этикетки. — Волкова, ты и «Волгу» к гостинице подогнала? — спросил я. — «Волги» у них не было. Я запрокинул голову — подо мной скрипнули пружины кровати. — Про «Волгу» я пошутил, если ты не поняла. — Я догадалась, — сказала Алина. — Рано тебе за руль. Что бы ты там о себе ни думал. Она улыбнулась. — Надевай штаны и кроссовки, — сказала Волкова. — Посмотрим, угадала ли я с размерами. — Ладно. Я повалился на кровать, приподнял ноги, стянул с себя треники. Поправил сползшие до середины ягодиц трусы. Волкова резко отвернулась, отошла к полке для чемоданов. Мне почудилось, что у неё потемнели скулы. Я усмехнулся, но не напомнил Алине, что мои трусы она видела не только на мне, но и на журнальном столике у себя в квартире. Свесил ноги с кровати. Натянул джинсы, чуть подвернул штанины. Встал — штаны не свалились, а повисли на тазовых костях. Я почесал живот, поискал взглядом свои брюки: подумывал было снять с них ремень. Но махнул рукой: решил, что «и так сойдёт». Вставил босые ноги в кроссовки — отметил, что вата не понадобится. Подошёл к зеркалу. — Джинсы, рубашка и кеды «Москва», — проговорил я. — Вечером буду на танцах в ДК… — Будешь, — сказала Алина. — Все твои поклонницы обалдеют… Она не договорила: распахнулась дверь. Через порог шагнул взъерошенный Лёня Свечин. В руках он держал бутылки с лимонадом, буханку хлеба и большую палку варёной колбасы. Свечин моргнул, уставился на мой голый живот. Громко хмыкнул и приоткрыл рот. Но тут же будто позабыл, что собирался сказать. Потому что увидел на мне джинсы. — Ух, ты! — воскликнул Лёня. — Это что, настоящие «Вранглеры»? Опустил взгляд. — И… «адики»⁈ Он звякнул бутылками, застыл с приоткрытым ртом. — Нифига се! — выдохнул Свечин. Посмотрел мне в лицо. — Котёнок, где взял⁈ Колбаса упала на пол, подкатилась к моим обутым в новые кроссовки ногам. — Подарок, — ответил я. Взглянул на Волкову. — Чей подарок⁈ — спросил Лёня. Он тоже посмотрел на Алину. — Гостей из солнечной Кубы помнишь? — сказал я. — Учи песни на иностранных языках, Свечин! И будет тебе счастье. * * * За вечер нашу комнату посетили все представители рудогорского туристического отряда — даже Снежка и родительницы. Все они щупали и разглядывали мои обновки, завистливо охали. Спел им под гитару несколько песен. В том числе и «Hasta siempre Comandante». Одноклассники внимательно прислушивались к непонятным словам испанского языка. И словно прикидывали, стоило ли моё пение «свалившейся» на меня щедрой награды. * * * Утром ни один из моих одноклассников не пожаловался на сонливость или отсутствие аппетита. Ровно в семь часов они дружно ринулись к лифту. Лёня Свечин ещё вчера вечером запланировал, какие блюда попробует за завтраком. Озвучил он свой выбор мне и Волковой. Спрашивал наше мнение о том, что стоило дороже: котлеты или сосиски. * * * А сразу после завтрака мы поехали на Красную площадь. Вот только мы на неё не попали, что очень расстроило десятиклассников из Рудогорска: они ещё в метро представляли, как их покажут «по телевизору». Улыбчивый милиционер нам подсказал маршрут движения колон. Мы выбрали место для наблюдательного пункта с видом на Московский кремль. Влились в шумную толпу и замерли, словно в засаде. Последовали минуты ожидания, в которые мы согревались, приплясывая на месте. —…Товарищ маршал советского союза, — доносился со стороны Красной площади усиленный динамиками голос, — войска Московского гарнизона для парада в ознаменование шестьдесят четвёртой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции построены. Командующий парадом генерал армии… Зазвучал марш. — Ура-а-а! — закричали рядом со мной десятки, а может и сотни голосов. — Ура, — сказал я. На невидимой с нашего наблюдательного поста Красной площади проходил парад. Вокруг меня то и дело кричали: — Ура-а-а! Я поддакивал: