Квиллер выключил диктофон. — Милдред, — сказал он, — миллионы людей никогда не поверят, что черника способна разрушить парковку… Но я верю! Утром в понедельник Коко, припав к своей миске, жадно поглощал завтрак, но вдруг повернул голову и некоторое время к чему-то прислушивался, потом снова принялся за еду и тут же опять повернул голову. И в этот момент зазвонил телефон. Говорил волонтер, работавший в Центре искусств, — мастер на все руки Торнтон Хаггис. — Милдред сказала, что ты купил настенное панно и тебе разрешили забрать его до того, как выставка закроется. Я мог бы прямо сейчас привезти его тебе и повесить. — Это самая приятная новость с тех пор, как я услышал, что Аманду выбрали мэром! Стремянка у меня есть. Что ещё тебе понадобится? — Ничего. Все инструменты у меня с собой, и я знаю, как обращаться с текстилем. Изучил все его фокусы. — Тогда приезжай. Включаю кофеварку. Сиамцы пришли в возбуждение, увидев, как из кладовки, где хранились швабры, извлекается стремянка, а по дороге, обычно пустой, к амбару приближается машина. Из неё вышел мужчина с белой как снег шевелюрой и, неся под мышкой какой-то большой рулон, направился к дому. — Где будем вешать? — спросил Торнтон прямо с порога. — Над камином. Так, чтобы прикрыть дырки. — Прикрыть не удастся. Панно вертикальное. — О чём разговор, повесь его горизонтально. Какая разница? Специалист своего дела раскатал панно на полу и стал внимательно рассматривать его со всех сторон. — А правда, почему бы и нет? — заключил он в конце концов. — Только ничего не говори художнице. После того как работа была сделана и результаты превзошли все ожидания, мужчины подсели к барной стойке выпить кофе со свежими булочками из холодильника. — Потрясающие булочки! — воскликнул Торнтон. — Где ты их покупаешь? — У женщины в Рыбном порту, она торгует там домашней выпечкой. — Знаю её. Прошлым летом они с мужем сообщили о замеченном ими пропавшем человеке и оказались в центре страшной шумихи. Жаль их! Хорошие люди эти Хоули. Он был рыбаком, сейчас работает неполный день — ушёл на пенсию. Торнтон знал в округе всех — и тех, кто жил когда-то, и тех, кто живёт сейчас. Они заговорили о предстоящем стопятидесятилетии Пикакса, и оказалось, что мастерские Хаггисов по изготовлению могильных плит тоже работают уже полтора века. — Мои предки когда-то давно вырезали на плитах надписи на чужих языках. Когда я на них натыкаюсь, я их фотографирую. — Тебе следовало бы написать книгу, — заметил Квиллер. — Уверен, Фонд К. опубликует её, а я куплю первый экземпляр. — Как ты думаешь, Квилл, восстановление Дома оперы имеет какое-нибудь отношение к стопятидесятилетию? Я предчувствую, что его открытие будет главным сюрпризом, вот они и скрытничают. Если так, подумал Квиллер, и если эта идея принадлежит Хикси, то нам грозит опасность! Но ему не хотелось каркать, и после короткого молчания он как будто случайно переменил тему: — А где ты стрижёшься, Торн? — Когда жена разрешает, я иду в цирюльню Боба, но случается это крайне редко. Ей нравится, чтобы я походил на зулуса. Боб работал в красивом старом здании на Мейн-стрит. Оно на несколько футов отстояло от соседних домов, выдававшихся вперёд, и ступеньки с тротуара вели вниз, во внутренний дворик, находящийся на уровне цокольного этажа. Во дворике стояла садовая скамья, дерево в кадке и старый вращающийся парикмахерский шест. Можно было заглянуть в большое окно и увидеть, много ли клиентов ждёт своей очереди. — Теперь уже редко попадаются парикмахерские шесты, — сказал Квиллер, — особенно вращающиеся. Мне всегда хотелось узнать, что означают красно-белые спирали на них. Торнтон был любителем истории, и Квиллер знал, у кого спрашивать. — В Средние века, — стал объяснять Торнтон, — брадобреи были ещё и хирургами, они ставили пиявки и пускали кровь. Перед своими заведениями они выставляли шесты с бинтами, рекламируя свои услуги. Цвета на таких шестах означали: красный — кровь, белый — повязки, синий — вены. — Фу, знал бы — не стал бы спрашивать, — поморщился Квиллер. В расписании Квиллера на понедельник значилась стрижка, он считал, что в этот день народу в парикмахерской обычно бывает немного. Но когда он по ступенькам спустился во дворик, оказалось, что не он один допустил такую ошибку. Через большое окно он увидел, что оба парикмахерских кресла заняты, а на складных стульях вдоль стены своей очереди ожидают ещё несколько посетителей. Пока Квиллер раздумывал, как ему поступить, из парикмахерской вышел мужчина в комбинезоне, в шапке, какие носят фермеры, и в тяжелых ботинках. — Не могу ждать, — объяснил он. — Очень медленно, очень… Молодой Боб сломал большой палец. — Когда стриг волосы? — удивился Квиллер. Со своего места он видел старого Боба, работавшего за первым креслом, и молодого Боба с повязкой на левой руке, работавшего за вторым. — Да нет, поиграл в софтбол, — объяснил фермер. — Пальцы у него шевелятся, но… медленно, слишком медленно, слишком. А у меня нет времени. Среди тех, у кого время было, Квиллер увидел оптового закупщика сельхозпродукции, владельца магазина и Бёрджесса Кэмпбелла — преподавателя местного колледжа. Бёрджесс, слепой от рождения, пришёл сюда со своей собакой-поводырем по имени Александр. Квиллер подошёл к Кэмпбеллу, и они занялись своей обычной игрой. — Профессор Мориарти, — обратился к Бёрджессу Квиллер, — вы здесь с какой целью? Подстричься или выпустить кровь? — Друг мой Шерлок, — ответил тот, — а скрипку вы с собой захватили? — Разве вам не пора читать лекцию, профессор? — До часу я совершенно свободен. Когда вы намереваетесь прослушать мой курс? — А что у вас за тема на этой неделе? — Геополитические махинации в девятнадцатом веке. — Тогда, пожалуй, подожду с недельку, — ответил Квиллер. Старый Боб снял с клиента простыню и встряхнул её. — Кого из вас, господа шутники, подстричь первым? — спросил он. — Ступайте вы, — предложил Бёрджессу Квиллер. — Я хочу взглянуть на доску объявлений. — Мне только подровнять. Я быстро освобожу кресло… не успеет телок и хвостом взмахнуть. — Бёрджесс сделал ударение на последних словах, явно намекая на колонку «Из-под пера Квилла». У входа на стене висела пробковая доска, на которой клиентов приглашали оставлять свои визитки: «Магазин Билли Бампа», «Цветочный магазин на Мейн-стрит», таверна «Типси» и тому подобное. Среди официальных карточек попадались и шуточные, отпечатанные на принтере местными острословами: Билеты на городской транспорт по льготным ценам Дешево! Фальшивые документы Университет не ждёт!