Конечно, у меня не было ни полицейского постановления, ни тем более никаких полномочий, чтобы просмотреть записи видеокамер. Старший менеджер вполне могла послать меня лесом, как вчера и сделала Юлия Колчина, но то ли мой внешний вид понравился Измайловой, то ли она просто не знает всех нюансов закона, но меня провели в святая святых — комнату, где пожилой сутулый охранник сидел перед экранами видеокамер. — Анатолий, добрый день. Эта милая девушка из внутренних органов, — представила меня Измайлова. Я усмехнулась и еле сдержалась, чтобы не добавить: «состоит. Состоит из внутренних органов». — Анатолий, помоги следствию, покажи Татьяне все, что ей нужно. Измайлова попрощалась со мной и оставила напоследок мне свою визитку и пожелания звонить, если что. Анатолий хмуро поздоровался со мной и спросил, что мне нужно. — Покажите мне, пожалуйста, записи наружной камеры, той, что на фасаде. Дата два дня назад (я назвала число смерти Дятловой) — время с десяти тридцати до одиннадцати тридцати утра. Следующие пятнадцать минут мы с Анатолием просматривали видео. Сначала ничего интересного не происходило, проходили разные люди. Многие выходили с пакетами, полными продуктов из «Восьмерочки». Камера была установлена на фасаде магазина немного под углом, потому был виден выход из здания и небольшой кусочек улицы. И вот — о, бинго! — на отметке времени 11.18 мимо «Восьмерочки» весьма быстрым шагом, я бы даже сказала почти бегом, проскакал молодой щуплый парень в белых кроссовках. Я попросила Анатолия поставить на паузу этот фрагмент, а лучше — распечатать на бумаге. Через несколько секунд я держала в руках изображение этого парня. Фото вышло немного смазанным, но все, что нужно, было видно. На голову был надвинут капюшон, рост небольшой, фигура худенькая. Кроссовки кипенно-белые. Что для нашего города очень удивительно. Я попросила Анатолия приблизить максимально возможно фрагмент записи. Я обратила внимание на те самые пресловутые кроссовки, мало того что они девственно-белые, как будто в них в жизни не ходили, так еще сбоку красовалась фирменная надпись. Лейбл очень известный и очень дорогой. Такие кроссовки, если они настоящие, а не подделка, стоят почти месячную среднюю зарплату в нашем Тарасове. Интуиция мне подсказывала, что кроссовки эти самые что ни на есть настоящие. Я всерьез задумалась. Лица парня не было видно, но походка быстрая, пружинистая. В руках у него что-то было. При максимальном приближении это что-то очень было похоже на пакет из «Восьмерочки». Я даже почти уверена, что там внутри — сумка «Дольче и Габбана». Та самая, что нашла в мусорном баке Зоя Петровна. Она говорила, что сумка лежала в пакете. Так все складывается. Я положила распечатанные фотографии в свою сумку, но на всякий случай попросила Анатолия просмотреть данные с камеры, установленные в самом магазине. Прямо над кассой. День был будний, рабочий. Покупателей с утра было мало, меня интересовало то же самое время с десяти до одиннадцати. На кассе снова скучала Снежана, она, получается, тоже работала в тот день. Лиц покупателей было не видно, только ленту покупок и деньги. Я просмотрела всех покупателей. В это время в магазине было два мужика лет сорока, купившие пару баночек пива «Балтика». Классика нашего города. Затем молодая мамочка с коляской, закупавшаяся детскими смесями. Девочка лет двенадцати, пришедшая за хлебом и молоком. Влюбленная парочка, которая приобрела вино, сыр и пачку презервативов. Интересно, почему с утра? И молодая дама, она купила воду без газа с лимоном и жевательную резинку, освежающую дыхание. Я еще раз просмотрела запись, но больше ничего интересного не нашла. Я поблагодарила Анатолия, попрощалась с ним и снова подошла к кассиру Снежане. — Добрый день еще раз, — как можно приятнее я растянула губы в улыбке. Покупателей не было, потому Снежана мне тоже улыбнулась от души. — Добрый. Вам удалось поговорить с Ниной Васильевной? — спросила Снежана. — Да, спасибо. Я вам хотела пару вопросов задать, если вы не возражаете. — Мне? — неподдельно удивилась Снежана. — Почему мне? — Вы ведь тоже работали три дня назад, в день убийства актрисы Дятловой? — Да, это была моя смена. У нас два через два. — Вы то утро хорошо помните? Что-нибудь необычное, интересное тогда не произошло? Может быть, какое-то происшествие? Или покупатель какой-нибудь вам запомнился? — сыпала я вопросами. — Ой, а я сейчас на покупателей и не смотрю. Их за день столько проходит, что не помню никого абсолютно. Немного помолчав, она добавила: — В ту смену ничего необычного не было. С утра у нас клиентов всегда мало бывает. А где-то ближе к обеду в соседний двор наехало машин полицейских много, сирену «Скорой» я слышала. Я как раз курила во дворе, слышу шум такой. А потом кто-то из наших сказал, что там убийство во дворе. Только потом в новостях узнала про актрису эту. Знаменитая такая была, что она у нас во дворе забыла? — удивилась Снежана. — Вот и мне интересно, что она у нас забыла, — тихо про себя буркнула я. — Если что-то вспомните, вот, позвоните мне. Я передала кассирше свою визитку и в задумчивости вышла из магазина. Я снова отправилась к своему дому, но не к себе — а в подъезд, где произошло преступление. Конечно, представители следствия и внутренних органов уже проверили лифт и подъезд, собрали все улики, но мне сейчас было не это нужно. Я с купленным тортиком собралась в гости к Клавдии Петровне. Главная по подъезду и одна из главных сплетниц нашего двора должна быть в курсе всех событий и личной и общественной жизни всех наших соседей. Я позвонила в дверь на втором этаже и, пробивая тортиком дорогу, напросилась к Клавдии Петровне на чай. Дородная старушка жила одна, не считая породистой сиамской кошечки Матильды, и безумно скучала, в основном перемещаясь от окна, полностью заставленного фиалками и геранью, до кресла перед телевизором. Мне она безумно обрадовалась или, по крайней мере, сделала такой вид. При виде тортика бабулька пришла просто в экстаз и сразу побежала заваривать чай. Как она сообщила, чай с какими-то «вкуснющими» китайскими травками. Расположившись на маленькой, но уютной кухоньке, подперев подбородок рукой и буравя меня острыми глазками, Клавдия Петровна спросила: — Ну, Танюша, спрашивай, что хотела! Ты же не чаевничать ко мне пришла? Я тоже телевизор смотрю, знаю, как частные детективы работают! — А откуда вы узнали, что я частный детектив? — с удивлением поинтересовалась я. — Ой, тоже мне тайна за семью печатями. Давно все об этом знают. Но ты же не об этом собралась побеседовать? Снова Дятлова? Я утвердительно кивнула. — Снова Дятлова. Вы еще что-нибудь про тот день мне рассказать можете? Пожевав губами, старушка неопределенно мотнула головой. — Так я тебе уже в тот день все и рассказала, и про лифт, и про парня в белых кроссовках. Больше, к сожалению, ничего нет. Жалко бедняжку! Эх, какая Таисия умница и красавица в «Розовых снах» была. Сегодня целый день этот сериал крутят по третьему каналу. Прощаются все с ней. — Да, умница и красавица. Но я не только об этом хотела спросить. Вы у нас во дворе всех и все знаете, — решила я польстить старой сплетнице. — Клавдия Петровна, не подскажете, кому принадлежит или к кому приезжает синий фургон, возле подъезда вашего часто стоит. У него еще правая фара треснута. — А, этот. Так это фургон Колькин из тридцать шестой квартиры. Он на нем работает, стройматериалы развозит. Сразу бы спросила — стоило из-за такой мелочи на торт тратиться? — Нет, тортик — это святое, это совсем не мелочи, — рассмеялась я. — С твоей фигурой можно спокойно тортики лопать, а вот мне уже куда? — пышная и крупная дама Клавдия Петровна, уплетая сливочный крем, счастливо улыбнулась. — А ведь не поверишь, Танечка, когда-то давно в твои годы я знаешь какая была? Старушка ушла в комнату и вернулась с толстым потрепанным альбомом. Со старых, потемневших от времени фотоснимков на меня смотрели люди прежнего, послевоенного поколения. Многих из них уже не было в живых. Чтобы не обидеть Клавдию Петровну, я внимательно переворачивала страницы старого альбома и слушала ее рассказы. — А вот она я. Не похожа, правда? Это мне шестнадцать лет, сразу после окончания школы, — похвасталась Петровна.