Темпл увидела, как руки Мэтта сжимаются в кулаки. Порой Моллина была как цепная пила, и он был готов взорваться от соприкосновения с ее лезвием. Но от Моллины ничего не утаишь. Она четко видит цель: — Скажи, либо мне придется выбивать это из сестры Серафины. Или из самого отца Эрнандеса. Он был что? — Пьян, я полагаю, — сказал Мэтт полумертвым, отверженным голосом. Только отвергал он не отца Эрнандеса, подумала Темпл, а его собственные чувство по отношению к этой бесстыдной новости. — Понятно, — Моллина снова прислонилась к столу, словно под тяжестью неприглядного открытия. Темпл видела, что ей не понравилось то, что она сама наудила. — Теперь я понимаю молчаливость сестры Серафины. Монахиня или нет, она думает, что помогает путем сокрытия проблемы, знаете ли, — потом она добавила, почти грубо: – Религиозную терпимость – в сторону! Ей надо заставить его лечиться. — Может быть, теперь, — молвил Мэтт. — Хорошо. Скандал в церкви. Но разве она сама не могла провести обряд? В крайнем случае? Серафина не произвела на меня впечатление человека, который струхнул бы под давлением. — Она могла, но знала, что мисс Тайлер в том возрасте и из той эры, когда такое считалось позором: монахиня принимается за таинство, даже если и в крайнем случае. — И поэтому она позвонила тебе, потому что… — Потому что я был священником. — Ты священник? Я, конечно, полагала, что «горячая линия» это вполне пасторальная работа, но… — «Горячая линия» это работа, — перебил он, глядя на нее с хладнокровием. Кот, как говорится, уже практически был готов сигануть из мешка, так что самое худшее почти позади. — Теперь это моя работа. Я сказал, что был священником. В прошлом. Темноволосая голова Моллины медленно кивнула: — Разумеется, ты обязан был действовать, в случае необходимости. Что ты делаешь в Лас-Вегасе? Он даже не дрогнул: — Работаю. Просто работаю. Тут везде требуются мужчины с моим образованием. Моллина неожиданно переключилась на Темпл: — Вы католичка? — Нет. Унитарий. Типа того. Ну, я была унитарием. Оба посмотрели на нее в упор. — Простите, — пожала плечами Темпл. — Я знаю, вера должна быть непоколебимой, но я просто… как-то… оступилась… Это что? Испанская инквизиция? — А это что за комментарий? Оскорбление на национальной почве? — парировала Моллина. Темпл опять сглотнула и только потом поняла: — Вы – латинского происхождения и… католичка? В Миннесоте немного латиноамериканцев, и вообще Темпл всегда считала фамилию «Моллина» итальянской. — Латинского, да. Католичка, вроде того, — передразнивала она Темпл. Она нахмурилась, раздраженная тем, что приходилось объясняться самой. — Моя дочь ходит в школу при церкви Девы Марии Гваделупской. Дочь? Темпл не могла представить себе Моллину в роли матери. Ну, может, как мать – да, но не как жену. И еще – латиноамериканка с голубыми глазами? — А теперь, когда мы знаем, откуда мы все взялись, — иронично заключила Моллина, — может быть, мы можем уже вернуться к фактам. Ты… — она кивнула в сторону Мэтта, — совершал помазание мисс Тайлер. Ты… — подняла она бровь на Темпл, — наблюдала, удивляясь. А потом что? Отвечала Темпл, ей казалось, что Мэтту надо передохнуть: — Потом сестра Серафина решила, что мисс Тайлер лучше не становится, и тогда она набрала девять-одиннадцать. Роза – сестра Святая Роза Лимская – поехала с мисс Тайлер в больницу. Когда медперсонал уехал, мы разговаривали и пришли к выводу, что, возможно, бессвязные речи мисс Тайлер о Святом Петре и предательстве в Саду не были просто религиозным замешательством и страхом смерти. Я заметила, что на конце ее трости была свежая грязь, так что… — Погоди, — руки Моллины поднялись, как у регулировщика. — Ты… Ты заметила, что там была свежая грязь. Я вижу, что тебя сильно поразил религиозный ритуал, но, Барр, что заставило тебя думать о трости в такой момент? — Эта трость меня поразила. Нет, правда! Она резная и раскрашена вручную. Я заметила, что ее прислонили к сундуку, на котором я сидела, в спальне мисс Тайлер и… Я видела следы грязи на полу. Поэтому мы все поспешили в сад, так Мэтт нашел распятого на задней двери кота. Лейтенант Моллина не двигалась, а только утомленно смотрела на Мэтта, который заново переживал произошедшее: всю жестокость, с которой изуродовали Петра, и как он потом освобождал бедное животное. Темпл съежилась от мысли, как Мэтт подносил гвоздодер к дереву и аккуратно вытаскивал длинные гвозди из кошачьих лап, и не один раз, а два. Даже Моллина была впечатлена. Тогда Темпл решила, что Моллина была бы рада услышать, что Петру уже лучше, благодаря крови Черныша Луи. Она ведь помнила Черныша Луи?.. — Мисс Барр, я помню каждую мелкую деталь вашего чрезвычайного, экстравагантного круга знакомств, включая семейство кошачьих, — заверила ее лейтенант чрезвычайно приподнятым тоном. — Честно говоря, я собрала уже достаточно материала: из вашего барахла получилось изумительное дело. — Рада предоставить возможность поразвлечься, — ответила Темпл. Моллина вдруг вспомнила, что хотела спросить: — И с тех пор никто из вас не видел мисс Тайлер? — Нет, — ответили они в унисон, как хорошо натренированные школьники. Потом они виновато посмотрели друг на друга и в стороны. Звучало так, будто они репетировали. — Никто из вас не возвращался в дом мисс Тайлер, или в монастырь, или в церковь? — Я, — казалось, что Мэтт испытал облегчение оттого, что смог принять огонь на себя. — Я возвращался сюда, чтобы посоветоваться с сестрой Серафиной. — О чем советовались? — О мисс Тайлер. Об отце Эрнандесе. — Ты знал, что мисс Тайлер возвращается из больницы со своей племянницей? — Да. Моллина повернулась к Темпл, которая задавалась вопросом, как это у высокой леди-лейтенанта до сих пор не случилось приступа от этого двойного допроса: — А вы знали? — Позже Мэтт что-то говорил об этом. — Когда и где? — В четыре вечера в пятницу, в районе бассейна «Серкл-ритц». — Плавали, пока не вырубились? — Нет… учились вырубать других. Мэтт показывал мне кое-какие приемы по самозащите. Голова Моллины снова обратилась к Мэтту: — Что ты знаешь о самозащите? Ее скептицизм вовсе не звучал насмешливо. — Я практиковал некоторые боевые искусства. — Отлично. Бывший священник мутант ниндзя, — голова Моллины вернулась к Темпл: – Чему-нибудь научились? — Как биться с надоедливыми громилами больших размеров, чем я, — сказала Темпл довольно нарочито. — Выбить глаз, ударить в пах, способы воздействия на слабые места человеческого тела. Моллина ухмыльнулась: — В этом не особо много искусства. — Я не учил Темпл тхеквондо, — вставил Мэтт. — Просто основы, как защитить себя на улице. — Что случилось потом? — Я пошел готовиться к работе, она начиналась в семь, — сказал Мэтт. — Я поехала к ветеринару забрать Черныша Луи и проверить бедного Петра, — добавила Темпл, когда Моллина снова посмотрела на нее, а затем опять переключилась на Мэтта. — Во время смены случилось что-нибудь странное? Какие-нибудь из ряда вон звонки? Мэтт скривил рот в очаровательную улыбку: — Все наши звонки – из ряда вон, лейтенант, но последняя ночь не была примечательной ничем. Вы думаете, преступник мог захотеть оставить сообщение? — Может быть, — Моллина встала, предвосхищая финал беседы. — В доме сейчас работает группа криминалистов. После того, как они закончат, я хочу услышать, что еще вы трое можете рассказать об инциденте с котом. Так что будьте неподалеку. — Где? — одними губами спросила Темпл Мэтта, пока лейтенант ускользала за дверь, точно темно-синяя тень. Мэтт улыбнулся с облегчением, что допрос временно закончен: