Связка с ключами отправилась в один карман, выкидной нож в другой. Машинально проверив отводящий пули амулет на цепочке с крестиком, я взял бумажник с удостоверением резервиста, захлопнул дверь и спустился на первый этаж. — А что там со спиртовым заводиком? — не преминул напомнить о делах Иван. Я отмахнулся и вышел на улицу через бар. С приходом тепла на газоне у крыльца сбили деревянный настил, на него выставили пластиковые столики и складные зонты. Из-за увеличения посадочных мест пришлось даже нанять на лето официанткой родственницу Клима. Впрочем, дело того стоило — выручка била рекорды. Лето и пиво в головах людей связаны нераздельно. Летом одни уходят в отпуска, а другие, напротив, начинают зашибать неплохую деньгу — ну как тут не пропустить пару кружечек на сон грядущий? В баре от посетителей было не протолкнуться, а вот со спиртовым заводиком дела обстояли не лучшим образом. Нет, все работало как часы, первая партия сока снежных ягод благополучно сбродила и уже была переработана. Только не в чистый спирт, как предполагалось изначально, а в самогон. Запрет на ввоз спирта Городской совет так и не утвердил, просто поднял пошлины и ввел обязательную сертификацию соответствия крепкого алкоголя. Убыточным от этого мое предприятие не становилось, но пришлось перепрофилировать его на игру вдолгую. Еще и у Платона никак не получалось привезти с той стороны заготовки под ПЭТ-бутылки — просто не было свободного места. Поэтому автомат по выдуву форм так и пылился в углу подвала. Но я по этому поводу как-то даже не переживал: случайно провалившееся в Приграничье оборудование было выкуплено по цене лома. Да и куда мне теперь пластиковые бутылки? Если разливать в промышленных объемах лимонады, то придется пахать целый день с минимальной доходностью, а фасовать сок снежных ягод — на фиг, на фиг. У меня на него другие планы. Самогон я разлил по дубовым бочкам. И по осени сделаю еще одну партию, пусть созревает. За пятилетним алкоголем очередь, может, и не выстроится, но расходиться продукция будет хорошо и задорого. Главное — эти самые пять лет продержаться. Как и говорил — игра вдолгую. На подходе к Госпиталю меня обогнала «газель» с боковой раздвижной дверью сине-белой расцветки, но без привычного изображения сокола Дружины. Солнечные лучи высветили слегка выделявшееся цветом пятно на борту — не иначе закрашенное изображение комара — поверх него через трафарет вывели: «ЧОП „Иней“». За рулем сидел молодой парень в городском камуфляже, рядом на пассажирском сиденье расположилась светловолосая валькирия. Ходили слухи, что охрана района отошла Дружине, но, судя по всему, полностью терять этот источник доходов Лига не собиралась. В вестибюле Госпиталя, как и прежде, дежурили две девушки, только теперь у них появился нагрудный знак, стилизованный под синюю снежинку. ЧОП «Иней»? Похоже на то. На меня ведьмы не обратили никакого внимания. Примелькался. Ирину постоянно забираю, да и сам на обследования зачастил. Все просвечивают, будто крысу подопытную. Ладно хоть из таблеток самый минимум остался, в основном на витаминах сижу. Пришел я за десять минут до назначенного времени, и кабинет диагностики был еще занят. Ждать своего времени на скамейке с порезанной обшивкой не стал, вместо этого заглянул к Ирине. От нее как раз вышел крепкий парень с красным, будто ошпаренным лицом; я прикрыл дверь и указал себе за спину. — Привет! Это лечится? — Если хватит ума за стены не соваться, через пару месяцев пройдет, — ответила Ирина и встала из-за стола, чтобы поцеловать меня в щеку, но я схитрил и поймал ее губы своими. — Перестань! — со смехом высвободилась подруга и спросила: — Ты уже с обследования? Я взглянул на часы и покачал головой. — Нет, через пять минут пойду только. — Тогда с тобой. У меня как раз прием закончился. — А смысл? — Слава, вот даже не спорь! Идем! — Ну пошли тогда. Я хлопком чуть ниже спины направил Ирину к двери, получил по рукам и первым вышел в коридор. Девушка заперла кабинет, и мы отправились в отделение патологий внутренней энергетики. Я, будто не знал дороги, слегка отстал и любовался стройной фигурой подруги. Уж не знаю, намеренно или нет, но ее белый халат сидел просто в облипочку. Только перешли в боковое крыло, и навстречу сразу попался заведующий отделением — высокий и костлявый дядька с выцветшей татуировкой на левой кисти. — Ирина Сергеевна! — улыбнулся он. — Вячеслав Владимирович! А вы к нам как на работу. — И не говорите, — вздохнул я в ответ. Кабинет диагностики к этому времени уже освободился, я разделся за ширмой и в одних трусах улегся на каталку. Заведующий отделением собственноручно задвинул меня в обрезок увитой жгутами проводов трубы и задраил люк. По коже немедленно побежали мурашки. Вроде клаустрофобией отродясь не страдал, а никак привыкнуть не могу. Всякий раз дрожь пробирает. Или зябну просто? В трубе похолодало, врезанные с внутренней стороны кристаллы засветились голубоватым сиянием, и я буквально физически ощутил, как начала заполнять трубу магическая энергия. Холод, холод, холод. Пик лютой стужи — и заработали вентиляторы фильтров, мороз начал ослабевать. Но тут же навалился с новой силой. В последнее время сканирования внутренней энергетики стали куда длительней прежних, и за время нахождения в трубе успевало пройти несколько циклов. Накачка энергией — сброс. Накачка — сброс. Накачка — сброс. И я прекрасно ощущал, в какой именно стадии сейчас находится процесс. Чувствительность к перепадам интенсивности магических полей заметно возросла, но при этом особого дискомфорта я не испытывал. Дрожь била исключительно из-за холода. Еще накатывала слабость. Всякий раз из трубы выбирался выжатый словно лимон. Кружилась голова, затекали ноги и руки, становилось трудно дышать. Ненадолго, все проходило уже через пару минут, стоило только выпить стакан крепкого горячего чая с сахаром, лимоном и столовой ложкой водки. Я бы предпочел коньяк, и не ложку, а рюмку без всякого чая, но заведующий отделением отступать от своего фирменного рецепта не собирался. В очередной раз заработали вентиляторы, кристаллы погасли, фильтры начали вытягивать и утилизировать магическую энергию; усталость вдавила в каталку. Лязгнула задвижка, через распахнувшуюся дверцу проник нестерпимо-яркий свет летнего дня. Когда меня выкатили из трубы, я зажмурился и несколько раз моргнул, попытался сесть, но не сумел и повалился обратно. Тело задеревенело, в прокушенном плече размеренно билась тугая боль, словно дергался нарыв. Не нарыв, конечно, вовсе нет. — Держи! — протянула Ирина стакан с горячим чаем и рассмеялась: — Да ты весь в пупырышках! И губы синие! Стараясь не выбивать зубами дробь о стекло, я сделал осторожный глоток, и внутри немедленно растеклось мягкое тепло, слабость отступила, перестала кружиться голова. — Отличный чай! — выдохнул я, вернул стакан Ирине и слез с каталки. Сразу подогнулись колени, в голове зазвенело, а перед глазами посерело, и не упасть удалось, лишь собрав в кулак всю свою волю. За ширмой я немедленно плюхнулся на стул и тяжело навалился грудью на подоконник. За окном — лето, внутри меня притаилась зима. Будто Кай, которому осколок льда в сердце загнали. Или там зеркало было? Не суть важно… Помотав головой, я отогнал подступавшее беспамятство, оделся и вышел из-за ширмы. — Ну как? — обратился к заведующему отделением, который рассматривал на экране компьютера переплетения каких-то разноцветных линий. Ирина с интересом заглядывала ему через плечо, а вот для меня все это был темный лес. Ни хрена не понятно. — А все очень даже неплохо, — излишне бодрым, на мой взгляд, голосом ответил Хирург. — В медикаментозной терапии не вижу никакой необходимости. Витамины, микроэлементы — продолжайте пить. И для давления. Давление у вас пошаливает. — Замечательно! — обрадовалась Ирина и даже похлопала в ладоши. Заведующий отделением покачал головой. — Это еще не полное излечение, но движение в правильном направлении определенно присутствует. Внутренняя энергетика стабилизировалась, теперь надо просто продолжать наблюдение. — Хоть что-то, — улыбнулся я. — И это приводит нас к вашим экспериментальным таблеткам, Вячеслав Владимирович, — вновь завел привычную шарманку врач. — Не прошу дать контакты поставщика, но я мог бы передавать рецепты через вас. — Уверены, что это хорошая идея? — С Николаем Гордеевым ведь сработало, не так ли? — Да, Слава! — поддержала заведующего отделением Ирина. — Это очень важно для нас. Многие люди нуждаются в лечении, а мы просто не в состоянии им помочь! Я поморщился. — Это будет слишком дорого. Я не набиваю себе цену, просто не смогу платить за таблетки из собственного кармана. — Это и не потребуется. Если договоримся, я выбью фонд для клинических испытаний на безнадежных больных. — А потом кто-нибудь выбьет из меня имя поставщика? — Это будет закрытый фонд и закрытые испытания. Если все пойдет хорошо, мы выкупим патент на препарат. — Не все так просто, — поморщился я. — Но попробую что-нибудь придумать. На стадии клинических испытаний ничего не обещаю, если будет результат, возможно, получится перевести все это в официальную плоскость. — О большем и не прошу. — Хирург вынул из верхнего ящика стола файл. Верхний лист в стопке был заполнен не только печатным текстом, но и парой графиков. — В первую очередь чрезвычайно интересно опробовать препарат вот с таким эффектом. — Сделаю, что смогу. — Молодец, Слава! — Ирина поцеловала меня в щеку, посмотрела на золотые часики и взялась за дверную ручку. — Идем? У меня перерыв заканчивается. — Одну минуту, Ирина Сергеевна! — Заведующий отделением придержал меня за рукав. — У меня вопрос личного характера. Вы позволите? — Конечно-конечно! — разрешила Ирина и вышла из кабинета.