— Зачем? — Мне неловко, что король приютил нас с Альфредом. Я хотела его отблагодарить. — Но в замке полно слуг. Хранитель ключей не мог подыскать тебе другую работу? Или мыть полы в моей спальне — теперь особая честь, которой удостаиваются гости? — Нет ничего постыдного в том, чтобы убирать грязь, — стыдно жить в грязи и считать, что это нормально. Кроме того, если у меня не будет работы, рано или поздно я должна буду уйти. Куда же я пойду? — И где твоя комната? — В восточной башне. — Можешь занять комнату Ирмы. Там в окно не несёт из конюшни. А если она будет упираться, скажи — это мой приказ. — Благодарю, моя принцесса. Ненадолго наступило молчание. — Кем ты была, пока жила в Негерде? У тебя аккуратные руки. В поле ты не работала, да и кожа на лице не обветрена. Щёки Данки вспыхнули. — Вы наблюдательны, моя принцесса. Я шила. — Портниха? — Моя мать была портнихой, я ей просто помогала. Я должна была выйти замуж в этом году, — с грустью вздохнула она. — Теперь меня никто не возьмёт в жены. Ой, простите, не знаю, зачем я это говорю. — Отчего же? — возразила её хозяйка. — Эти синяки и ссадины быстро заживут. Ты красивая и не старше Ясны. Вы даже похожи. Надень на тебя её шёлковое платье, вплети в волосы золотые ленты — сойдёшь за неё. Чем ты не невеста? На тебе женится любой солдат или слуга. — Вы же знаете, что на нас напали? — И что? Лицо служанки послужило ответом. — Понятно, — будто смутилась Вечера. — И много их было? — Разве есть какая-то разница? Но я стараюсь с этим смириться, моя принцесса, — соврала Данка. — Всё уже хорошо. — Моя принцесса, — передразнила Вечера, откинувшись на спину, — звучит-то как гордо. А на деле — лишь слова. Для короля любой конюх значит больше меня. — О, не говорите так. — Данка вступилась за Осе. — Его милость только о вас и говорил последние несколько дней. — Не сомневаюсь, — усмехнулась Вечера. — Он вас очень ждал. — На пороге меня никто не встретил, кроме мамы и Хранителя ключей. Выходит, его ожидание было настолько невыносимо, что сам он спуститься не соизволил. — Он хотел выслать за вами солдат, когда вы не приехали вчера. — Но не выслал. Может, оно и к лучшему. По той дороге, по которой я должна была ехать, они бы никого не застали. — Почему? — Тебе это знать необязательно. — Прошу прощения. — Но, если ты будешь хорошей служанкой, возможно, я тебе и расскажу. Уже через час, когда на Паденброг опустилась ночная тьма и за окном затрещали цикады, Вечера была почти готова. Один раз приходил Корвен и напомнил, что Осе уже в тронном зале ожидает принцессу и что час уже поздний. Вечера же ответила, что скоро придёт, но продолжила собираться всё так же неторопливо. Данка умело обращалась с волосами и аккуратно вплела в её всё ещё сырые локоны тонкие красные ленты, помогла выбрать и надеть платье из тяжёлого карминового шёлка с отделкой из чёрного шенойского кружева и перевязала талию алым кушаком. Придерживая его руками, пока служанка возилась с замочками на спине, Вечера поймала себя на мысли, что не хочет менять его на зелёный. — Вы очень красивы, — искренне восхитилась Данка, глядя на Вечеру в зеркале. В дверь настойчиво постучали, что было плохим знаком. Король начал терять терпение. — Открой, — попросила Вечера, поправляя несуществующую складочку на плече. На пороге стоял Согейр. — Что-то случилось? — не отводя взгляда от своего отражения, спросила Вечера. — Король приказал мне сопроводить вас в тронный зал. — Он думает, я заблужусь? — Моя принцесса, вы нужны королю. Сейчас. — Я дойду сама — я помню дорогу. — У меня приказ. — А я тебе приказываю оставить меня. Я прибуду к Осе через несколько минут, или ты хочешь, чтобы о твоём неповиновении узнала королева? Согейр не стал задавать лишних вопросов — он этого ждал и с удовольствием бы взвалил принцессу на плечо и доставил в тронный зал, но был вынужден подчиниться и уйти. — Жестоко вы с ним, моя принцесса, — осмелилась заметить Данка. — Согейр хороший. Я знаю его мало, но он хороший. — Ты была в Красной галерее? — спросила Вечера. — Нет. — Пойдёшь со мной. Хочу тебе кое-что показать. Она последний раз посмотрела на себя в зеркало и вышла за дверь. В Красную галерею вели две дороги, и Вечера выбрала ту, что была длиннее. Принцесса неторопливо шла через все длинные широкие коридоры и громадные залы под сводчатыми потолками. Туренсворд ещё не спал, и потому Вечера попутно принимала поклоны всех встреченных ею слуг и придворных, чьи улыбки сквозили лицемерием. Их настоящие мысли были очевидны ей в их заискивающих взглядах. После года, проведённого в Эквинском замке среди западных господ, она научилась видеть фальшь, как если бы на лицах она была выжжена клеймом. — А что там, в Красной галерее? — семенила рядом Данка. — Портреты всех членов моей династии, начиная с моего прапрадеда Ардо, но мы идем не к нему. — И ваш портрет там есть? — Если дядя не распорядился его снять. — Зачем ему его снимать? Вечера остановилась. — Ты ничего не знаешь? — нахмурилась она, чем напугала Данку. — Или издеваешься? — Я ничего не знаю, — начала оправдываться та, задрожав, как осиновый лист. — Не ври мне! — Я не вру. Принцесса несколько секунд очень пристально вглядывалась ей в глаза, отчего у Данки будто умерла часть души. — Ладно, идём, — сказала принцесса и прошла вперёд. — Всё равно это не надолго. Данка ничего не поняла, но проследовала за принцессой. Ей не хотелось, чтобы когда-нибудь наследница трона снова смотрела на неё так, как сейчас. Проходя через Красную галерею, Вечера остановилась у огромной картины в тяжёлой раме с сапфирами, что занимала весь проём между мозаичными окнами почти в самой глубине помещения. На портрете был изображён взрослый мужчина с по-мужски красивым волевым лицом, высокими, как у Вечеры, скулами и волнистыми чёрными волосами. Его левую бровь рассекал широкий шрам. — Это ваш отец? — догадалась Данка, глядя на картину. — Король Эдгар? — Да, — подтвердила Вечера. — Мы не виделись целый год.