— У меня есть знакомые ребята на СП по сборке всей этой фигни. Если купить оптом штук сто или двести, то можно наварить хорошие бабки! Обычно немногословный, Женечка разговорился не на шутку. Похоже, эта мысль давно не давала ему покоя. И теперь, в неофициальной обстановке, он излагал ее с удовольствием и в деталях. Галка измаялась. Екатерина с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, делая вид, что не замечает ее выразительных взглядов. Наконец Женечка, решив, что сказал достаточно, чтобы заинтересовать Екатерину, поднялся, поблагодарил за кофе и распрощался. — Убивать таких гостей мало! — проворчала Галка ему вслед. — Давай! Они уселись на диван, положив между собой вышитую диванную подушку. Екатерина открыла конверт и вытряхнула его содержимое на подушку. Из конверта выпали два сложенных вчетверо листка бумаги и несколько фотографий. Галка немедленно их схватила. Фотографии изображали все то же знакомое семейство. — Я сейчас закричу! — пообещала Галка. — Я больше не могу их видеть! А это что? — Это письмо, — сказала Екатерина. — Читай! — скомандовала Галка. — «Уважаемая Екатерина Васильевна! — начала Екатерина. — Я очень, очень виновата перед вами! Мне нужно было немедленно по приезде связаться с вами… но если бы только вы знали, какой шок я испытала, узнав о смерти Лялечки! Я забыла обо всем на свете! Я гостила у друзей в Италии и вернулась около недели назад. Звонила ей несколько раз, утром и вечером, но к телефону никто не подходил. Мужу ее позвонить не могла, так как даже не знаю толком, где он работает и как его искать. Позавчера пошла к ней домой, и соседи рассказали мне о том, что случилось. Какая нелепая, трагическая смерть! Бедная Лялечка! Осенью, перед моим отъездом, она пришла ко мне с этим самым конвертом и попросила сохранить его. Сказала, что там доказательства убийства Алины. Лялечка была уверена, что ее сестру Алину убили. Ерунда, как я считала (хотя, между нами, я думаю, нашлось бы немало желающих, Господи, прости мне! Слышали бы вы, как она командовала Лялечкой!). Это стало idee fixe[22] Лялечки, и она так часто об этом говорила, что я стала опасаться за ее психику. И вот именно тогда она и сказала мне, что знает, как найти убийцу! И еще что-то там… И показала вырезку из газеты с рекламой вашей «Королевской охоты». Знаете, я не особенно вслушивалась в ее слова. Я очень любила Лялечку за добрую и чистую душу, но она, как бы это сказать, была какая-то невзрослая, как ребенок. И фантазии ее были ребячьи. Так, во всяком случае, я тогда думала. И вот этого я себе никогда в жизни не прощу! Ведь я могла расспросить се подробнее и, возможно, отговорить от задуманного. Но я готовилась к отъезду, знаете, как это бывает — то пуговица оторвалась на любимом костюме, то купальник куда-то завалился, то, оказывается, поползла последняя приличная пара колготок. И все это в самую последнюю минуту! Ну, я и пришивала, меряла, крутилась перед зеркалом, а Лялечка рассказывала. Я ругаю себя последними словами за то, что не выслушала, не расспросила, не удержала, не запретила, наконец! Я безумно, безумно виновата! Я ничего бы не пожалела, чтобы вернуть тот осенний день, когда мы виделись с Лялечкой, как оказалось, в последний раз! Знаете, я часто вспоминаю, как мы познакомились с Лялечкой, прямо на улице. Почти четыре года назад — ужас, как быстро летит время! У меня лопнул пакет с фруктами, и яблоки, кажется, еще несколько лимонов, раскатились по тротуару! Молодая женщина бросилась мне на помощь — мы вдвоем минут десять ползали под ногами у прохожих, подбирая все это добро — знаете, это нас очень сблизило! Это и была Лялечка! Так мы познакомились, а потом и подружились. Она представила меня двум самым близким ей людям — сестре Алине, которой я не понравилась (хотела бы я видеть ту, которая бы ей понравилась!), и мужу, который, по-моему, не обратил на меня ни малейшего внимания. Но собственно, это не имело никакого значения, так как нам никто не был нужен! Нам было хорошо вдвоем! С Лялечкой было легко дружить — она не завидовала, не интриговала и самым искренним образом привязалась ко мне. И доброта, доброта какая-то несовременная была в ней… Она помогала мужу Алины… что-то там с ним произошло, он болел, кажется, потерял работу. Знаете, Екатерина Васильевна, пишу «была», «было», и все во мне протестует, я не верю, не верю, что Лялечки больше нет! А сейчас самое трудное признание! Я не особенно вникала в то, что говорила Лялечка, но название детективного бюро, куда она хотела обратиться за помощью, меня заинтриговало! «Королевская охота!» Шикарное название! Такое… театральное! (Екатерина слегка покраснела и покосилась на Галку, но та не обратила на эпитет ни малейшего внимания.) Знаете, я — актриса, игра для меня — жизнь, а не работа. С моим живым актерским воображением, сегодня я — женщина-вамп, Клеопатра или Медея, завтра — скромная Золушка, послезавтра — принцесса, пастушка, да кто угодно! Причем не только в театре, но и в жизни тоже. Ваша «Королевская охота» не шла у меня из головы. Она буквально заворожила меня, как блестящая побрякушка сороку-воровку. Мне виделась роскошная сцена — прекрасная, рыдающая, преследуемая дама и детектив, сильный, грубоватый парень, который клянется ее защищать! Обязательно некрасивый! Меня несколько обескуражило то, что по телефону мне ответила женщина, то есть вы, Екатерина Васильевна. Но я мгновенно сообразила, что так, возможно, даже интереснее! Я никогда в жизни не видела женщины-детектива! Остальное вы знаете! Извините меня, ради Бога, за мистификацию! Я просто не смогла удержаться! Вы мне очень понравились, честное слово! На другой день я перезвонила Лялечке и все ей рассказала. И она собиралась позвонить вам сама. Но… не успела, видимо. Иначе бы меня уже искали. Я все время думала, что же теперь делать? Конечно, я бы непременно позвонила вам. Но… Вообразите, что я испытала, когда увидела вас вчера в театре! И стыд и облегчение. Я даже слегка помахала вам, но вы, кажется, не заметили. Я так и знала, что вы меня разыщете! В вас чувствуется профессиональная хватка, как я себе это представляю! И когда-нибудь я непременно сыграю женщину-детектива! Я безумно хочу с вами встретиться, но, к сожалению, вынуждена уехать до Нового года — моя мама очень больна, и врачи опасаются, что этот Новый год может стать последним в ее жизни. Я рассказала вам все, что знаю. В конверте — фотографии незнакомых мне людей. Какое отношение они имеют к убийству Алины, я не имею понятия, равно как и то, что Лялечка собиралась делать с ними. К сожалению. До свидания, Екатерина Васильевна. От всего сердца желаю вам удачи. Я абсолютно уверена, что вам удастся докопаться до истины. Искренне ваша, Диана-Зинаида». — И все? — не выдержала Галка. — И все. Некоторое время девушки молчали, приходя в себя от разочарования. — Ты веришь, что ей действительно надо было уехать? — вернул ее в реальность голос Галки. Екатерина вздрогнула. — Даже не знаю, — не сразу ответила она. — Легкомысленная она какая-то. Как будто сбежала от меня! — Я думаю, так оно и есть! Врет оно все, твое священное чудовище! Актриса! Диана-Зинаида! Вся жизнь одна игра! Что делать-то будем? Письмо в общем-то ничего не прояснило… А мы-то надеялись! — Почему их так много? — сказала Екатерина задумчиво, раскладывая на диване загадочное семейство. — Раз, два, три, четыре… — Она перекладывала фотографии, внимательно рассматривая их со всех сторон, — восемь. — А они все одинаковые? — Конечно. Негатив-то один! — Ну да, дурацкий вопрос! — Что же все-таки есть в этой фотографии? Иномарка, как оказалось, ни при чем. А что при чем? Не вижу, ничего не вижу! — А может, она от горя помешалась? — предположила Галка. — Мы тут бьемся, ищем смысл, а его просто нет? А эта, лучшая подруга, которая, видите ли, не прислушивалась! Она ведь ясно выразилась насчет Лялечкиной психики! — Помешалась или нет, но ведь ее же убили! — А это тоже неизвестно! — Подожди, подожди… — перебила ее Екатерина, — знаешь, мне кажется, разгадка в том, что их так много! Ведь если собираешься послать одну фотографию, то зачем их так много? — А может, она хотела послать их несколько раз! — Зачем? — Не знаю. А что мы вообще о ней знаем? — Нет, я думаю, тут другое. Я думаю… мне кажется, она собиралась послать это не одному человеку, а нескольким! Некоторое время они молча смотрели друг на друга. — Значит, — сообразила Галка, — значит, там ничего нет! Пустышка! — Открыв рот, она смотрела на Екатерину круглыми глазами, ожидая подтверждения. — Выходит, так! Ничего, кроме даты смерти Алины! — И она послала фотографии только из-за этой даты? А вовсе не потому, что там… Там ничего больше не было! Так? — Получается так! Представляешь, она послала письма тем, кого считала причастным к смерти сестры. Ничего, наверное, она не знала! Да и что она могла знать? Откуда? — Екатерина вздохнула. — Но чувствовала: что-то не так… И тут вдруг увидела в витрине эту фотографию! И решила послать тем, кто был близок с Алиной, кого она почему-либо могла подозревать — А, Б, В и так далее. Как будто сказала: «Я знаю, что ты убийца!» — Екатерина вдохновилась. — Кому надо — понял! И принял меры. — Даже не знаю… — Галка была разочарована, — как-то по-детски, наивно, примитивно… но вместе с тем… что-то в этом есть! — А ты знаешь, ее тайник и эти фотографии — поступки одного плана. И наивно, и хитро! И по-детски! — Даже не верится, что это можно принять всерьез! — Во всяком случае, сработало! Тот, кто был ни при чем, отложил фотографию в сторону, решив, что это шутка. А убийца, увидев дату, все понял и бросился искать отправителя. А это совсем нетрудно! Я ведь запросто ее нашла! Она вызвала огонь на себя! — И поэтому она к тебе собиралась! Чтоб нанять телохранителя. И не успела… Хотя подожди! А ты уверена, что она их отослала? — Думаю, отослала! — Но ведь абсолютно ясно, — рассудительно сказала Галка, — что сначала нужно было обратиться к детективу! До того, а не после! — Тебе ясно, а ей, может, нет! Может, она думала, что у нее есть несколько дней в запасе, пока письмо дойдет. Но мы никогда не узнаем, что именно она думала… — Не очень умно! Я не понимаю… А если она их все-таки не отослала? Ведь мы же не знаем наверняка! Тем более, их так много! — Дай подумать! — Екатерина, уставилась на Галку. — Смотри, она принесла фотографии Зинаиде, зная, что та уезжает в Италию почти на полтора месяца. Согласись, что она не стала бы так долго тянуть с письмами! Она их уже отослала к тому времени! И эти восемь ей уже не были нужны. А ко мне она просто не успела… — А кому же она их послала? Если, как ты говоришь, она ничего не могла знать? — Тем, кого знала! Тем, кого знаем мы. Володе Галкину, который любил и ненавидел. Он не мог смириться с любовью жены к Ситникову, а тут вдруг у нее новый роман. Вот тебе и подозреваемый номер один! Шеф Алины, обаятельный Игорь Петрович, — очень непростой человек! Алина работала у него юрисконсультом. Откуда мы знаем, что она еще обнаружила в его фирме? Он откровенно рассказал о сухом молоке, но раз была статья в газете, то об этом знали все. И это вовсе не говорит о его искренности. Вот тебе и номер два. Его секретарша, милейшая женщина, очень подробно рассказала мне о любовнике Алины, словно подсовывая возможный мотив убийства — от руки ревнивой жены. А когда я спросила об адресе, сказала, что постарается его разыскать. Хотя голову даю на отсечение, адрес и номер телефона были у нее в сумочке, приготовленные заранее, — уж очень она смутилась! За те двадцать минут, что я ее ждала, она успела получить подробные инструкции от своего шефа, что именно мне можно сказать и чего не говорить. — А почему же она тебе их сразу не дала? — Видимо, сообразила, что это будет выглядеть довольно странно. Пошли дальше. Любовник Алины, Анатолий Константинович, и его оскорбленная, способная на все половина. А может Алина с Толиком бежать задумали, а мадам раскрыла заговор?! Чем не номер три! А Ситников! Может, увидел свою Алину с новой любовью… взыграла ревность, чувство мести, и… вот вам и номер четыре! — Екатерина вошла в азарт. — А друг Добродеев? Как он о ней говорил! «Черная пантера»! Беспощадная! Непрощающая! Представляющая вечную угрозу! Неспроста это! Он у нас будет номер пять. Кстати, Добродеев называл его жену Еленочкой, актриса — Лялечкой, а он — только Еленой! Я думаю, это правда — о нем и Алине! — Конечно, правда! — убежденно сказала Галка. — Она ему больше подходила, чем странная Леночка. — Странная или нет, поступок ее… я бы сказала, заслуживает уважения! — Катюш, я чего подумала, — вдруг сказала Галка. — Алина эта… Смотри, у всех у них были разные причины желать ей смерти. Всем она дорогу перешла. Любовь, ревность, угроза разоблачения, месть! Как будто нарочно их всех дразнила! А может, еще и другие были? — Может, и были, — согласилась Екатерина, остывая. — И ты думаешь, всем им Еленочка послала фотографии? — Уверена. А ты сомневаешься? — Даже не знаю. Вроде нет. И что теперь? — А вот что! Мы сделаем то же самое! — А если тебя… — Галка не смогла произнести «убьют», — тогда что? — Меня не убьют! Я же не Елена! Приму меры предосторожности. — Какие еще меры? Знаешь, — Галка на секунду задумалась, — давай позвоним твоему следователю! Как его, Леонид?.. — Максимович! Совсем о нем забыла. Надо бы сказать ему, что нашлась Диана. Поделиться информацией, так сказать. Екатерина раскрыла блокнот, нашла страничку с нужным номером, прижала ее настольной лампой и сняла трубку.