– У вас есть план? – В отсветах костра на миг нарисовались широкие плечи и гордо поднятая голова Асаки. – Вам нужен Ламбрилло, – ответил Тау. – Что ж, я думаю, что смогу вам его доставить и заодно опозорить перед хатканцами. Но инопланетников нужно обездвижить. Дэйн подумал, что выполнить поставленную задачу будет нелегко. Браконьеры все как один вооружены полицейскими бластерами новейшего образца. Интересно, как бы на такое известие отреагировало полицейское начальство? В окраинных районах космоса полиция и вольные торговцы не всегда сходились во взглядах – совсем недавно у «Королевы» случилось противостояние с властями, – но и те и другие понимали, что обе стороны важны и необходимы. При столкновениях между правонарушителями и защитниками закона вольные торговцы сражались бок о бок с космическими полицейскими. – Почему не дать им то, чего они хотят, с кое-какими поправками? – задал вопрос Джелико. – Они рассчитывают, что мы сломя голову прибежим к ним в лагерь, спасаясь от их ручного призрака. Ну так мы и прибежим – после того, как Нимани устранит часовых. Прибежим и разделаемся с ними! Мне нужна эта рация. – А вы не думаете, что они нас попросту расстреляют на подходе? – спросил Тау. – Вы задели гордость Ламбрилло, – ответил капитан. – Он не удовлетворится просто вашей смертью, или я ничего не понимаю в людях. К тому же мы – неплохие заложники, особенно главный лесничий. Нет, если бы они хотели нас убить, давно бы поубивали, еще когда мы только явились на болото, без всех этих игр с призраками. – В ваших словах есть резон. Браконьеры в самом деле были бы рады взять меня в плен, – подтвердил Асаки. – Я из клана Магавайя, мы всегда требовали усилить меры безопасности против таких, как они. Но я не представляю, как захватить лагерь. – Мы не пойдем напрямик – они только этого и ждут. Попробуем зайти с севера и начнем с инопланетников. Трое поднимут шум и отвлекут от двух других… – Да? Несколько секунд все молчали. Главный лесничий обдумывал предложенный план действий. Наконец он проговорил: – Инопланетянин в одежде звездолетчика… У других оружие наготове, а у него – нет. Но я думаю, вы правы, они ожидают, что часовые их предупредят. Об этом мы позаботимся. Тогда давайте так: мы с вами, капитан, притворимся, будто обезумели от страха и удираем от демонов. Нимани нас прикроет, прячась в темноте, а ваши люди… Тут подал голос Тау: – Позвольте мне, сэр, выманить из укрытия нашу другую цель. Думаю, я найду, чем его занять. Дэйн, ты возьмешь барабан. – Барабан? – Поскольку бластеры не шли у него из головы, Дэйн очень удивился предложению производить шум. – Твоя задача – захватить барабан. А когда захватишь, я тебя попрошу сыграть «Возвращение на Терру». Уж это ты точно сумеешь простучать, правда? – Не понимаю… – начал Дэйн, однако проглотил возражения. Ясно же, что Тау не станет объяснять, зачем ему нужно, чтобы посреди хатканских болот звучала навязшая в зубах популярная песенка. За время своей работы вольным торговцем Дэйн не раз выполнял довольно странные задания, но стать музыкантом ему поручили впервые. Ждали только Нимани. Минуты тянулись мучительно медленно. В лагере наверняка рассчитывали, что они вот-вот появятся… Сжимая в руке флеймер, Дэйн прикидывал расстояние до того места, где стоял барабанщик. – Готово, – прошептал из темноты Нимани. Джелико и главный лесничий поползли влево, Тау – вправо. Дэйн последовал за доктором. – Когда начнется, хватай барабан! – шепнул ему на ухо Тау. – Делай что хочешь, только держи его покрепче! – Есть, сэр! С севера донесся пронзительный вопль, полный панического ужаса. Песня смолкла, барабанщик замер с поднятой рукой. Дэйн рванулся вперед и в прыжке сшиб хатканина с ног. Барабанщик не успел подняться с колен – дуло флеймера обрушилось ему на голову, и он растянулся во весь рост. Дэйн схватил барабан и прижал к груди одной рукой, наведя оружие на изумленных местных. С другого конца лагеря поднялся оглушительный шум – треск бластеров, пронзительный вой игольника. Дэйн попятился и упал на одно колено, готовый в любую секунду открыть огонь по сбитым с толку хатканам. Барабан он поставил на землю вплотную к себе. Твердой рукой держа флеймер, левой Дэйн начал выстукивать новый ритм. Вместо прежних глухих ударов резкая отрывистая дробь прокатилась по болотам, перекрывая звуки боя. Невозможно забыть ритм «Возвращения на Терру». Дэйн барабанил что было силы, и неотвязное «ту-тум-ту-дум» звучало так мощно, что переполошило весь лагерь. Хатканские бандиты ошарашенно уставились на Дэйна, разинув рот и сверкая белками глаз на темных лицах. Они совершенно растерялись от неожиданности. Дэйн не смел отвести взгляд и проверить, как идет бой на другом краю лагеря, но появление Тау он увидел. Доктор вступил в круг света от костра не своей обычной расслабленной походкой звездолетчика, а воинственной танцующей поступью. При этом он что-то пел под барабанный бой в ритме «Возвращения на Терру». Слов Дэйн не разбирал, но догадывался, что они вместе с аккомпанементом плетут прочную сеть, связывающую певца со слушателями, – точно так же, как Ламбрилло плел свою сеть на террасе в крепости. И Тау их поймал! Накрепко связал всех до единого. Дэйн положил оружие себе на колено и принялся правой рукой тоже отбивать удары. Ту-тум-ту-дум… Безобидный припев известной песенки у него в голове звучал все тише, и Дэйну удалось как-то различить угрозу, что таилась в словах Тау. Доктор дважды обошел по кругу костер. Потом остановился, выдернул из-за пояса ближайшего бандита охотничий нож и указал острием на восток, в темноту. Расскажи кто, Дэйн бы не поверил, что их корабельный врач умеет такое. В неверном свете костра Тау сражался с невидимым противником – отступал, нападал, уклонялся, наносил удары ножом, и все это под стук барабана. Дэйн даже не сознавал, что продолжает отбивать ритм. Было совсем легко представить себе второго участника поединка. И когда доктор нанес последний беспощадный удар, Дэйн глупо уставился на землю, почти удивляясь, что там не лежит мертвец. Тау вновь повернулся лицом к востоку и церемонно отсалютовал ножом. Затем положил нож на землю и встал, расставив ноги по обе стороны от клинка. – Ламбрилло! – Уверенный голос доктора перекрыл барабанный бой. – Ламбрилло! Я жду. Глава 8 Дэйн краем сознания заметил, что шум на дальнем краю лагеря стихает, и приглушил стук барабана. Хатканские бандиты кивали и раскачивались в такт движению его пальцев. Голос Тау и на него действовал. Но кто явится на зов? Призрак, созданный, чтобы привести их сюда? Или сам шаман? Дэйну казалось, что красноватый свет от костра померк, хотя на самом деле огонь пылал по-прежнему. В воздухе висел горьковатый запах гари. Позже Дэйн не мог сказать наверняка, что из этого было явью, а что – результатом перенапряжения нервов. Да и неизвестно, видели все присутствующие одно и то же или нет. Быть может, каждый хатканин и каждый инопланетник видел что-то свое, продиктованное именно его мироощущением и жизненным опытом? Нечто приближалось с востока – еще менее вещественное, чем тварь, сотканная из болотного тумана. Незримая угроза надвигалась на костер и на все, что символизирует для человека огонь, – безопасность, дружбу, защиту от древних ночных опасностей. Существовала ли эта угроза только в их сознании? Или Ламбрилло сумел в ней воплотить свою ненависть? Незримое леденило кровь, вытягивало телесные силы, вгрызалось в мозг, тяжелыми гирями повисало на руках и приковывало ноги к земле. Стремилось обратить человека в глину, которую кто-то сможет лепить по своей прихоти. Мрак, пустота – все, что противоположно жизни, теплу и реальности, собралось воедино в ночи и двинулось на них. Однако на пути невидимой волны стоял Тау с высоко поднятой головой. И между его ступнями, твердо упирающимися в землю, сияло собственным светом лезвие ножа. – А-а-а! – Тау издал переливчатую трель навстречу наползающей угрозе и вновь запел, чуть-чуть повысив голос, чтобы неведомые слова четко ложились на размеренный ритм барабана. Дэйн заставил отяжелевшие руки подниматься и опускаться в прежнем темпе. Он не поддастся неведомой нечеловеческой силе. – Ламбрилло! Я, Тау с иной звезды, иного неба, иной планеты, вызываю тебя – приди, померимся силами! – В голосе доктора зазвучали резкие, командные нотки. В ответ нахлынула новая волна черного отрицания, сильнее прежнего, сбивающая с ног. Так океанский прибой тяжко бьется о скалы. Дэйну показалось, что на этот раз ее черную массу можно увидеть воочию. Он поскорее отвел взгляд, пока она не обрела плоть, и сосредоточился на движениях своих рук, ударяющих по барабану. Отказываясь верить, что неведомая сила расплющит их всех, словно молот. Раньше Тау рассказывал о подобных вещах, но в привычной обстановке, на борту «Королевы» это были всего лишь рассказы. А здесь опасность ощущалась слишком остро. Однако доктор не склонился перед ней – стоял все так же прямо, когда волна обрушилась на него всей своей мощью. А под нависающим гребнем всеобщего разрушения шел тот, кто управлял волной. Не призрак, созданный из подручных материалов в виде болотного тумана, а человек. Он ступал неслышно, с пустыми руками, как и доктор, но кулаки были сжаты, словно держали невидимое оружие. Волна неохотно отступила. Хаткане со стонами повалились ничком, слабо хлопая по земле ладонями. Ламбрилло вышел на свет, и тогда один из лежащих поднялся на четвереньки. Двигаясь мучительными рывками, он пополз к Тау. Голова у него моталась из стороны в сторону, как у мертвой скальной обезьяны. Дэйн, продолжая выстукивать ритм одной рукой, другой нащупал флеймер. Хотел крикнуть, предупредить, но не смог издать ни звука. Тау взмахнул рукой, описывая в воздухе круг. Зрачки ползущего человека повторили его движение, глаза закатились, только белки́ слепо блестели в тусклом свете костра. Человек поравнялся с врачом и пополз дальше, к Ламбрилло, скуля, как собака, не сумевшая выполнить приказ хозяина. – Довольно, Ламбрилло! – проговорил Тау. – Это дело только между тобой и мной. Или ты боишься помериться силами один на один? Разве Ламбрилло так слаб, что вынужден посылать вместо себя другого? Доктор поднял руки над головой, затем резко опустил и, наклонясь, коснулся земли. Когда он снова выпрямился, в руках у него был нож, и доктор не глядя швырнул его за спину. Дым от костра вытянулся длинным языком, обвился вокруг Ламбрилло и в следующий миг развеялся, а на том месте, где только что стоял человек, очутился черно-белый зверь. Украшенный кисточкой хвост хлестал по бокам, на морде застыло выражение лютой ненависти. Тау только рассмеялся. Смех прозвучал как удар хлыста. – Ламбрилло, мы оба с тобой мужчины. Сразимся по-мужски, а фокусы прибереги для тех, кто не умеет видеть. Дети малые играют, ну так на то они и дети… Его низкий голос все еще звучал, но сам Тау исчез. На его месте угрожающе раскачивался громадный волосатый зверь, обратив к врагу обезьянью морду. Одно невероятное мгновение напротив хатканского льва стояла терранская горилла, а потом звездолетчик вновь стал собой. – Время для игр закончилось, хатканин! Ты хотел убить нас, правда? Так пусть уделом побежденного станет смерть! Лев исчез. Человек смотрел настороженно, как фехтовальщик на поединке с кровным врагом. Дэйн не заметил, чтобы Ламбрилло пошевелился, но пламя костра взметнулось, будто в огонь подкинули хворосту. Языки пламени разлетелись багровыми птицами и закружились возле Тау, окутав его плотным огненным коконом. Дэйн больше не мог рассмотреть доктора. Запястья у него ныли от долгого напряжения. Подняв одну руку, он заслонил глаза от нестерпимого блеска огненного столба. Тогда Ламбрилло запел. Шквал слов обрушился на Дэйна. Его руки, предатели, начали сбиваться на ритм чужой песни! Дэйн застыл, потом заставил свои руки пробарабанить несколько беспорядочных ударов, ничем не напоминающих ни «Возвращение на Терру», ни песнопения шамана. Тум! Тудум! Тум! Дэйн колотил как попало, не жалея барабана. Больше всего ему хотелось вот так же измолотить Ламбрилло. Огненный столб качнулся, затрепетал, словно под сильным ветром… и рассыпался искрами. Тау, невредимый, стоял и улыбался. – Огонь! – Он нацелил указательные пальцы на Ламбрилло. – Призови еще и землю, и воду, и воздух, колдун! Призови ураган, потоп, землетрясение! Тебе меня ничем не одолеть! Из темноты за спиной Ламбрилло ринулась туча разнообразных существ и закружила в свете костра, чудовища и люди вперемешку. Какие-то обличья показались Дэйну знакомыми, других он никогда не видел. Люди в одежде иных планет, в мундирах звездолетчиков, мужчины, женщины – они смеялись, плакали, проклинали, угрожали. Должно быть, Ламбрилло бросил в бой образы из памяти доктора. Дэйн зажмурился, чтобы не стать невольным соглядатаем чужого прошлого, и все же успел увидеть, как застыло лицо Тау, словно маска с заострившимися скулами. И все же доктор удерживал кривую улыбку, бестрепетно встречая каждое воспоминание, принимая несомую ими боль и отодвигая ее в сторону. – Они больше не имеют надо мною власти, о ты, блуждающий в темноте! Дэйн открыл глаза. Призраки поблекли, сделались бестелесными тенями. Ламбрилло хищно сгорбился, оскалив зубы. На его лице ясно читалась ненависть. – Ламбрилло, я не глина, чтобы ты ее лепил по своему хотению! И сейчас я говорю – пора заканчивать… Тау медленно развел руки, ладонями книзу. На земле под ними по обе стороны от доктора возникли и сгустились две черные тени. – Ты сам себя заковал в цепи. Ты был охотником – стань же теперь добычей! Тени начали тянуться вверх, словно вырастая из плотно утоптанной почвы. Когда ладони Тау поднялись на уровень плеч, доктор замер. Справа и слева от него припали к земле черно-белые львы – в точности таких Ламбрилло призывал своим колдовством.