И, завершая это жуткое выступление, появились трое охотников – те, что рядом с землянами сражались на рифе. Они тащили опутанного сетью горпа, которого оглушил Дэйн. Сейчас горп развернулся и полностью ожил. Однако когти, способные прорезать сеть, были заключены в шарообразные нашлепки из какого-то твердого вещества. Горпа освободили от сети и подвесили за опечатанные когти перед креслом будущего вождя. Покачиваясь в воздухе, он бессильно щелкал страшными челюстями и шипел, как рассерженная змея. Даже во власти своих врагов он производил грозное впечатление. При виде своего исконного врага саларикские воины вскочили с мест, во все горло осыпая пленника затейливой бранью. Видимо, нечасто им удавалось захватить живьем горпа, и они не собирались упускать такой замечательный случай. Дэйн вдруг пожалел, что чудище не уползло в море. После битвы на рифе и всех рассказов о горпах он не чувствовал жалости к рептилиям, но жесты и выкрики салариков ему тоже не нравились. Шум прекратил жрец. Выделяясь темным пятном на фоне разноцветных одежд, он подошел к подвешенному горпу. Крики сами собой смолкли. Воины снова уселись, и наступила тишина. Грофт встал рядом со жрецом, держа обеими руками чашу с двумя ручками – не из тех разрисованных пестрыми узорами чаш, что стояли перед каждым из пирующих, а явно древнюю, из какого-то матово-черного материала. Судя по виду, лет ей было больше, чем всему городку. Кто-то из воинов, помогавших тащить горпа, ловко набросил веревочную петлю чудищу на голову и оттянул ее назад почти под прямым углом. Жрец неторопливо обнажил нож – Дэйн впервые увидел на Сарголе прямой клинок. Жрец вонзил нож в мягкий участок на горле пленника и подставил чашу под струю зеленоватого ихора. Горп бешено забился, заливая стол и ближайших салариков зеленой жижей, но внимание толпы занимало иное. Жрец плеснул в древнюю чашу еще что-то из фляги, которую поднес его помощник. Покачал чашу, словно перемешивая содержимое, и поднес ее Грофту. Молодой вождь с чашей в руках вскочил на стол и замер перед тронным креслом. Наступила полная тишина. Даже горп обмяк и перестал биться. Высоко подняв чашу над головой, Грофт издал протяжный клич на древнем языке своего клана. В ответ раздался дружный речитатив клановых воинов – тех, кому предстоит сражаться под его знаменами, – и ритмичный стук ножей, вонзающихся в столешницу. Трижды Грофт повторил ритуальную формулу, и трижды откликнулись воины. Во вновь наступившей тишине Грофт поднял чашу к губам и одним глотком осушил, после чего перевернул чашу, показывая, что в ней ни капли не осталось. Оглушительный крик сотряс большой зал. Саларики вскочили на ноги, размахивая ножами в честь нового правителя. Тогда Грофт впервые сел в тронное кресло, заняв место своего отца. У клана снова был вождь. – Спектакль окончен? – вполголоса пробормотал Штоц. И Дэйн с сожалением расслышал ответ Ван Райка: – Нет еще. Наверное, будут праздновать до утра. Вот, опять несут выпивку… – И неприятности заодно, – предрек капитан Джелико. – Клянусь завязками Угольного Мешка![2] – вырвалось у Рипа. Дэйн обернулся посмотреть, что так поразило обычно невозмутимого помощника штурмана. На глазах у земных торговцев разыгрывался интересный пример сарголианских обычаев. Молодой воин, всего год как получивший нож, стоял лицом к лицу с другим салариком, постарше. По шерсти на голове и плечах у старшего стекала влага, по столу прокатилась пустая чаша и со звоном упала на пол. Ближайшие к этим двоим саларики примолкли. Все явно чего-то ждали. – Этот того облил, – шепотом объяснил Рип. – Будет поединок. – Здесь и сейчас? Дэйн слыхал, что саларики весьма склонны к поединкам. – За такое оскорбление положено драться до смерти, – заметил Али, как всегда отстраненно наблюдая за происходящим. В детстве он пережил чудовищную резню во время марсианской Войны в кратерах и с тех пор окружил себя непробиваемой броней. – Тупой сопляк! – подытожил Стин Вилкокс, исходя из своей природной осторожности и пятнадцатилетнего опыта путешествий по множеству разнообразных планет. – Оглянуться не успеет, как его размажут. Молодой саларик выкрикнул какой-то вопрос, облитый противник немедленно ответил. Тут соседи словно ожили – видно, подобные сцены происходили часто и каждый знал, что следует делать. Насколько поняли земляне, сарголианский пир можно считать удавшимся, только если во время него случится хотя бы один поединок. Те, кто в самом поединке не участвовал, оживленно делали ставки. – Смотри на того типа в фиолетовом плаще! – шепнул Дэйну Рип. – Видел, что он ставит? Знатный саларик в фиолетовом плаще был не вассал Грофта, а из делегации от другого клана. Показывая, что ставит на победу старшего воина, он выложил на стол белую тряпочку, на которой лежал несколько увядший, но вполне узнаваемый лист. Сосед, с которым он спорил, внимательно осмотрел этот лист, даже нагнулся и понюхал, а затем выложил, со своей стороны, равноценную ставку: пару изукрашенных драгоценными камнями наручей, коробочку для благовоний и перстень для большого пальца. Вот наглядная демонстрация, насколько высоко здесь ценят земное растение! Дэйн в который раз пожалел, что они не знали об этом заранее. Он заметил, что Ван Райк тоже обратил внимание на ставку и показывал на нее капитану. Но тут все посторонние соображения вылетели у него из головы: бойцы вышли в круг, расчищенный для них в центре зала. Отбросив плащи, они остались в набедренных повязках. В правой руке каждый держал наготове сеть, в левой – кривой нож. Земляне еще не видели, как саларики сражаются друг с другом, и невольно подались вперед с тем же азартом, что сарголианские зрители. Конечно, они не понимали тонкостей и не разбирались в общепринятых приемах работы сетью, для которых за долгие века выработался такой же строгий канон, как и для полузабытого земного искусства фехтования. Молодой воин превосходил противника быстротой и ловкостью, зато на стороне старшего был опыт. Плавные движения бойцов напоминали только что исполненный для пирующих ритуальный танец. Противники изящно уклонялись от бросков сети – иногда сеть даже задевала кожу, но запутать соперника не удавалось. Дэйну показалось, что старший устал. Видно, младший воин подумал так же. Прыжок вправо, внезапный выпад, затем отскок, сеть взметнулась в воздух и спеленала отчаянно бьющиеся руки и ноги. Когда сеть затянулась, опутанный ею молодой воин потерял равновесие и покатился по земле. Как он ни рвался, освободиться не смог. Победителя приветствовали одобрительными криками. Побежденный покорно лежал у его ног, дожидаясь, куда тот решит нанести последний удар – в грудь или в горло. Но, как оказалось, победитель не стремился закончить поединок смертью. Он всего лишь протянул мохнатую руку, взял со стола до краев полную чашу и крайне серьезно вылил ее содержимое на обращенное к нему лицо проигравшего. На миг наступила мертвая тишина, а потом за столом раздался громовый хохот, к которому с облегчением присоединились и земляне. Освобожденный от сети пленник, отплевываясь, встал на колени и протянул победителю кривой нож, который тот принял и заткнул за пояс вместе со своим. Прислушиваясь к разговорам, Дэйн понял, что молодой воин на какое-то время – какое именно, определит совет клана – станет слугой победителя, а поскольку они состояли в кровном родстве, такое решение все сочли наилучшим. Хотя, если бы старший предпочел убить противника, никто бы его не осудил. Далее центром внимания стал экипаж «Королевы». Грофт, сойдя с парадного кресла, остановился напротив землян, что сопровождали его на охоте, и каждому плеснул в чашу из собственного кубка крепчайший напиток. Выхода не было – пришлось хотя бы пригубить. Огненная жидкость обожгла рот. Дэйн чуть не задохнулся, но мужественно проглотил, надеясь на лучшее. Словно волна кислоты прокатилась по пищеводу и в желудке бурно смешалась со съеденным ранее. Худое лицо Викса побелело, и Дэйн с некоторым злорадством заметил, что Али незаметно вцепился в край стола – все-таки и невозмутимого Камила можно вывести из равновесия! К счастью, от них не требовалось осушить чашу единым духом по примеру Грофта – хватило символического глотка. Дэйн с облегчением сел, хотя его терзали смутные опасения. Грофт направился вновь к своему креслу, как вдруг случилась неожиданная заминка. Сквозь толпу прислужников пробился гонец и о чем-то заговорил с вождем. Грофт оглянулся на землян, а потом кивнул. Дэйн, борясь с тошнотой, не прислушивался, пока до него не долетело приглушенное восклицание Рипа. Подняв глаза, он увидел, что перед креслом вождя появились несколько интерсоларщиков. Экипаж «Королевы» насторожился. Весь облик вновь прибывших сулил неприятности. – Что вы желаете, владыки неба? – спросил Грофт на жаргоне торговцев. Он развалился в кресле, полузакрыв глаза, словно собрался наблюдать приготовленное специально для него развлечение. – Мы желаем тебе удачи от всего сердца! – начал Калли; цветистые фразы так и лились у него с языка. – А чтобы ты нас не забыл, мы хотим предложить дары! По знаку суперкарго интерсоларщики поставили на землю небольшой сундучок. Грофт слушал все с тем же ленивым видом, подперев кулаком подбородок. – Дары принимаются, – произнес он ритуальную формулу. – А удача никогда не помешает. Это хорошо знают Воющие черных ветров. Но за стол сесть не пригласил. Калли это не смутило. Его следующий ход застал экипаж «Королевы» врасплох, несмотря на все их подозрения. – О Грофт! По законам содружества, – изрек он торжественно, – я требую сатисфакции… Рука Али непроизвольно дернулась. Ван Райк сжал зубы, а лицо капитана Джелико застыло боевой маской. Сейчас будет серьезная пакость. Грофт бросил в их сторону беглый взгляд. Пусть он и предложил четырем землянам чашу дружбы, но, как и всем его соплеменникам, ему было свойственно недоброе чувство юмора. Он ничего не предпримет, чтобы защитить новых союзников. – По праву ножа и сети, – проговорил он нараспев, – вы вправе потребовать удовлетворения. Кто ваш враг? Калли повернулся к вольным торговцам: – Я требую, чтобы представитель из числа этих чужеземцев сошелся в поединке на крови и на воде с моим представителем… Саларики воодушевились. На такое зрелище они и не рассчитывали – инопланетянин против инопланетянина! Поднялся гул голосов, словно рычание хищного зверя. Грофт улыбнулся. В этой улыбке не было ничего от землянина – и вообще ничего человеческого. Но вождь и не человек, напомнил себе Дэйн. – Четверо из этих воинов связаны узами с кланом, – объявил Грофт. – Остальные могут выбрать представителя. Дэйн окинул взглядом команду. Али, Рип, Викс и он сам только что были исключены из числа сражающихся. Остались Джелико, Ван Райк, великан Карл Кости, уже выручавший их своей силищей, инженер Штоц, врач Тау и Стин Вилкокс. Будь здесь дело только в силе, Дэйн выбрал бы Кости, но гигант не слишком быстро соображал… Джелико поднялся на ноги – воплощение звездного бойца. В мерцающем свете казалось, что шрам у него на щеке подергивается. – Кто ваш представитель? – спросил он противника. Суперкарго интерсоларщиков улыбался во весь рот, уверенный, что загнал их в угол. – Вы принимаете вызов? – осведомился он. Джелико повторил свой вопрос. Калли махнул рукой одному из своих людей. Вперед вышел интерсоларщик, который Кости в подметки не годился. Стройный, почти тощий молодой человек, чья довольная усмешка ясно говорила, что у него тоже заготовлен сюрприз для ненавистных вольных торговцев. Пару долгих секунд капитан Джелико молча его рассматривал. Саларики гудели, как гнездо растревоженных ос. Путей к отступлению не было. Отказаться от боя – значит потерять все, чего они добились в отношениях с кланом. А у Калли в рукаве наверняка имеется какая-то хитрость. Джелико сделал хорошую мину при плохой игре. – Мы принимаем вызов, – объявил он ровным голосом. – Поскольку мы гости в землях Грофта, будем сражаться по обычаю салариков, прославленных воинов… Он замолчал, пережидая бурю восторженного рева. – Итак, по обычаю воинов мы возьмем в руки сеть и нож… Что это, на лице Калли как будто промелькнуло огорчение? – А время? – спросил Грофт, подавшись вперед. Было заметно, что он доволен эффектным завершением пира. Об этом на Сарголе будут говорить еще не один сезон дождей! Джелико посмотрел на небо: – Скажем, через час после заката. С твоего разрешения, вождь, мы посовещаемся и выберем представителя.