Кэдвик, морщась и бормоча извинения, опустился на колени, и руки Матушки Мангри (включая ту, что на хвосте) забегали по его крупу, исследуя раны. Кальмар зевнул, Джаннер и Лили тоже. Джаннер уже не помнил, когда в последний раз спал. – Она права, – сказала Ния детям. – Близится вечер, и от нас здесь мало проку. Ветрокрылы и Оскар зашагали обратно в Бан Рону. Ния сказала, что Трубного холма больше нет, – его сожгли дотла, как и сотни других домов. Битва, страшная буря и Наг-дракон почти сровняли город с землёй, но всё-таки для выживших удалось найти кое-какой приют. Тем вечером, когда Падди Дурбин Терноног, последний уходящий в город лощинец, смотрел с холма вниз, в середине поля он видел груды тел лощинцев, расщепков и горностранников, а на краю – пыль, оставшуюся от чудовища, которое пыталось уничтожить весь мир. Он покачал головой, решительно ничего не понимая, и зашагал домой вслед за остальными. – Эгей, Леннри! – крикнул он воину, который нёс раненую женщину. – Как там звали это чудище? – Наг. – Нет, как его звали по-настоящему. Ребятишки ведь ему сказали. Леннри Гарденсмит задумался и пожал плечами: – Не помню. – Я тоже, – сказал Падди. – Пойдём, что ли, выпьем. 86 Мурга и камень Ветрокрылы и Оскар Н. Ритип нашли в ту ночь приют в полуразрушенной гостинице «Фруктовый сад». Хозяин погиб, и гостиница, по большей части, превратилась в развалины, но две комнаты остались почти нетронутыми – в том числе столовая, где они когда-то ужинали, прибыв в лощины. Та самая столовая, где Джаннер познакомился с Бонифером Сквуном. Они вымели битое стекло, нашли сухие одеяла и устроились на полу при свете свечи. Оскар закурил трубку, и запах табака напомнил всем о Подо. Ния рассказала детям о подвиге старого пирата – ведь никто бы не выжил, если бы он не вызвал драконов из воды и не попросил их о помощи. Все горевали, но скорбь быстро сменилась прятными воспоминаниями: дети и взрослые рассказывали про Подо разные истории и смеялись больше, чем плакали. Подо был стар – и ненавидел старость. – Он всегда хотел умереть стоя на ногах… точнее, на ноге, – сказала Ния. Потом Джаннер и Кальмар рассказали про свои приключения в Чёрном лесу и про Арундель – королеву расщепков, которая послала своих подданных на помощь лощинцам. Услышав это имя, Ния улыбнулась, потому что Ветрокрылы хорошо знали Арундель. Всем при дворе было известно, что Арундель и Артам влюблены, хотя те считали, что надёжно скрывают свои чувства. – Многие жительницы Анниеры в те дни вздыхали по Артаму, но его сердце было отдано Арундели, – сказала Ния и удивлённо покачала головой. – Значит, среди расщепков есть анниерцы? – Так нам сказали Кэдвик и Арундель, – ответил Джаннер. – По крайней мере, они понимали, кто такой Эсбен. – Значит, они всё помнят? – спросил Оскар. – В том-то и беда, – сказал Кальмар. – От воспоминаний они сходят с ума. Как дядя Артам, только хуже. Дядя Артам. Куда он делся? Джаннер очень по нему скучал, но чтобы узнать, что с ним сталось, нужно было сплавать в Скри или дождаться, когда Артам сам явится в лощины. Перед Джаннером встало лицо Сары Кобблер, но мальчик ничего не сказал. В мрачном молчании Ния и Оскар слушали рассказ о Троге, тамошних пленниках и смерти Бонифера Сквуна. – Все эти люди ещё там, – сказал Кальмар. – Они заперты в темницах замка. Что будем делать? – Мы что-нибудь придумаем, – ответила Ния. – Но не сегодня. Надо отдохнуть. – Как жаль, что Трубный холм сгорел, мама, – сказала Лили. – Мне тоже, – ответила Ния и подоткнула дочери одеяло. – Мы ведь построим его заново? – сонно спросила девочка. Ния улыбнулась: – Ещё лучше прежнего. Джаннер почувствовал, что у него тоже слипаются глаза. Он зевнул. – Пусть у меня будет своя комната. Полная книг. – Я тебе помогу, – пообещал Оскар. – Не будет этого, – произнёс Кальмар. Его голос звучал совсем не сонно. Он лежал на спине, положив руки под голову, и смотрел в потолок. Джаннер и раньше видел это выражение брата, когда тот хотел что-нибудь нарисовать или построить. – Мы не вернёмся в Трубный холм. Джаннер сел: – Почему? – Потому что у нас уже есть дом, – ответил Кальмар. Все знали, что он имеет в виду, но никто не произнёс ни слова. Следующее утро выдалось на редкость тёплым. Небо было безбрежным, высоким и ясным, весенний ветерок сулил новую жизнь. Руины Бан Роны выглядели зловеще, но разрушения уже не казались такими ужасными, как накануне. Выйдя из «Фруктового сада», Ветрокрылы и Оскар услышали на улице пение. Неподалёку обнаружилась компания лощинцев, которые, встав цепочкой, разбирали груду брёвен. Ещё неколько человек бродили по развалинам в поисках вещей, которые ещё могли пригодиться. В воздухе витал аромат горячей еды, и Кальмар, не дожидаясь остальных, двинулся на запах. У Джаннера заурчало в животе, но мальчик старался не думать о том, когда ел в последний раз. Он думал только о настоящем и будущем. Утро было слишком прекрасным для плохих воспоминаний. Он увидел Кальмара в обществе ребят, стоящих под навесом шатра в ожидании порции рыбного рагу. За столом возвышалась Олумфия Граундвич; она раскладывала рагу и выгоняла ребятишек с полными мисками на улицу. – Доброе утро, твоё величество, – улыбнулась она, когда Ния обняла её. С тех пор как Джаннер в последний раз видел Олумфию, у госпожи директрисы выросли ещё три волоска. – Хвала Создателю, солнце встало. Олумфия усадила Ветрокрылов за стол, и ребята принялись уплетать рагу, напрочь забыв о хороших манерах. Но в кои-то веки Ния их не упрекала. Джаннер вытер рот и огляделся: – А где расщепки? – Ушли ночью, – ответил кто-то у него за спиной. – Это был наставник Тумак с рукой на перевязи. – Они ушли, и никто не знает почему. – Он обошёл стол и поцеловал Олумфию в щёку. – Доброе утро, любовь моя. – Нашёл место, дурачина! – Олумфия замахнулась на него половником. – А ну брысь! – Как скажешь, мой тыквенный пирожочек. – Наставник повернулся к ребятам и заговорил в привычной грубоватой манере: – На наш взгляд, расщепки, конечно, страшноваты. Они едва умеют говорить и воняют тухлятиной. Если бы не Кэдвик, боюсь, они могли бы взбеситься и кого-нибудь покалечить. – Брысь! – повторила Олумфия. – Моя душенька хочет, чтобы я проваливал. – Тумак подошёл к выходу из шатра и остановился. – Кстати, чуть не забыл. Драконица ждёт на берегу. Похоже, она хочет с вами повидаться. – Он послал Олумфии воздушный поцелуй, и та в ответ запустила в него поварёшкой. – Я рада, что вы наконец договорились, – сказала Ния подруге. Олумфия вздохнула: – Честно говоря, он нравился мне гораздо больше, когда не обращал на меня внимания! Покончив с едой, Ветрокрылы отправились искать Гульвен. Улицы были почти пусты, дома превратились в развалины, но ясное небо не позволяло отчаиваться. Вокруг разрушенных зданий суетились люди. Когда ребята подошли к воде, Гульвен показалась из моря и склонила голову. «Хранительницы камней уплывают, – сказала она, а Джаннер передал это остальным. – Они забрали камень с собой». – Где они? – спросил Джаннер. «Плывут на юг, к Йорша Дун». – Нельзя их просто так отпустить, – сказал Кальмар. – Две чокнутые ведьмы с древним камнем в руках совсем не то, что нам нужно! – Мы можем их догнать? – спросила Лили у Гульвен. «Если угодно», – и драконица вышла из воды. Двигалась она гораздо уверенней, и морская вода залечила её раны. Гульвен легла на берег, и Лили вскарабкалась ей на спину. – Лезьте сюда, – велела она, увидев, что братья колеблются. Мальчики сели позади Лили. Драконья шкура на ощупь была мягкой и прохладной. – Ты тоже, мама!