– Здравствуйте все. И тут прорезался дрожащий голосок Пипера: – Липочка, а ты почему такой беленький стал? Что с тобой? Ничего не понявший Липа отошёл в сторону, взял за ножку стул гитариста, и подтянул его ближе ко входной двери – на ней висело старое, замызганное зеркало, вскарабкался, и взглянул на себя. Пипер был прав - его шёрстка, борода и длинные волосы были абсолютно белого цвета. Липа спустился вниз, встал на своё прежнее место, и развёл лапки в разные стороны: – Братцы, я не знаю. Стоявшие против его кормыши по-прежнему молчали. Как бывало и раньше, неловкую паузу прервал Пакус: – У людей это называется – поседел. Но они вообще-то, начинают белеть с возрастом. А у кормышей я такого не видел. Но факт – вот он, седой кормыш. Стоявший возле стены Гек подал голос: – Теперь тебя можно называть Белый, или – Светлый. Пакус перебил его: – Ты ещё придумай – Светлейший! Липу зовут – Липа! И больше никак! Хватит ерунду собирать, давайте о главном. Липа, дорогой наш братец, мы все благодарим тебя за отважный поступок, и мы надеемся, что ты не будешь на нас очень сильно обижаться, что отправили тебя в этот поход одного. Успели, спохватились, отправили на помощь Кендю с Власом. И очень сильно Люмик помог. Спасибо тебе огромное. Липа задрожал от нахлынувших на него чувств: – Ну что вы, я и не сержусь, и не думал даже. Вышло, как вышло. Хорошо, что все целые остались. Я хоть и без движения был, и говорить не мог, но всё слышал и видел. Это вам всем огромное спасибо, что не забыли обо мне, и что назад донесли, и что тут уже выхаживали. Спасибо вам всем. Сказав это, Липа похлопал ладошками над головой – это было древнее выражение признательности и уважения у кормышей. Никто ныне так уже не делает, и он сам не смог бы сейчас объяснить, почему оно ему вспомнилось. Но этот жест пришёлся как нельзя кстати – все пришедшие подняли вверх лапки, и тоже принялись хлопать. Кормышам тут же стало легче, они заулыбались, и принялись трогать друг дружку пальчиками за плечи. Постепенно все успокоились, и Липа продолжил: – Братцы, давайте вернёмся к нашим неотложным делам. Для начала необходимо определить Люмика на проживание. У него был на Склоне дом, но как раз во время нашего похода, дедушка, который там жил, ушёл в невозвратный путь, и наш братец с того момента получился одиноким. Давайте определим ему место здесь. Я за него ручаюсь, и он сильно нам помог, причём помог от чистого сердца, и никто его об этом не просил. А это многого стоит. Гек поднял руку: – Для Люмика ничего не жалко – пусть выбирает из «семёрки» и «восьмёрки», там братцев никого нет, а все квартиры людьми заняты. Я могу ему помочь выбрать домик, покажу ходы какие, где есть. Слово взял Пакус: – Пусть лучше заселится в «тройку», я этот дом знаю, и там жильцов молодых много, хлопот будет полно, а Люмик, я гляжу, сам неуёмный. Вот там ему как раз по душе и будет жить. А в «семёрке» с «восьмёркой» в основном уже почти старики одни живут, с ними он быстро заскучает. В общем, что выбрать, пусть сам решает! Люмик сам поднялся со своего места, слегка поклонившись: – Братцы, премного благодарен за ваше доверие и заботу, но у меня есть предложение для начала – я предлагаю одобрить моё временное заселение в дом к Липе. Он ещё слаб, и нужно какое-то время, чтобы я был с ним рядом. Липа неожиданно для всех спросил его: – А ты куда шляпу спрятал? – Да вон там она, – растерянно ответил тот, и указал на письменный стол у окна, – Кендя на днях приводил меня сюда, показывал место, я там и положил её. Хотел после посиделок отдать тебе. Люмик подошёл к столу, выдвинул один из ящиков, достал найденный в песках головной убор, – Вот, возьми. Липа взял у него шляпу, и подошёл к Пакусу: – Пакус, это подарок тебе, сразу об этом подумал, когда увидел её. Ты у нас самый старший, должен от всех отличаться, ну я и предлагаю тебе надевать шляпу во время посиделок, она тебе очень подойдёт. Возьми, примерь. Только не надевай сверху, на всю голову – она тебя до пояса накроет. Цепляй краем за лоб. Пакус молча принял шляпу из рук Липы, и надел, как он посоветовал. Кормыши во все глаза смотрели на преображённого братца, и одобрительно загудели. – Пакус, да ты на одного волшебника из фильма похож стал! Я в телевизоре видел! Только посоха и трубки не хватает! – воскликнул Аполодор, хлопнув ладошками. – Спасибо, Липа. Так и буду отныне делать. Давайте теперь займёмся завтрашним днём, это очень важно. Да, и насчёт проживания Люмика с тобой рядом ты не против? – спросил его Пакус. – Нет, если ты посоветуешь. А подарок этот от меня в знак благодарности за науку по соблюдению наших правил. Спасибо тебе, – и Липа наклонил голову. Пакус тронул пальцами его за плечо, и добавил: – Мы все решили, что нарушения не было – ты интуитивно поступил правильно, не сказав никому о человеке. В конце концов, именно этот поступок помог принять правильное решение, и ты отправился в опасный поход. Ну и наконец, ты когда расскажешь нам о встрече с мальчиком? А то мы тут уже битый час друг дружку хвалим, а главного так и не услышали. – Конечно расскажу, для этого и собрал посиделки, – Липа привстал, но тут кормыши дружно загалдели: – Сядь, Липа, сядь, не обязательно стоять! Садись! – Хорошо, братцы, присяду. Ну так слушайте – я вчера постарался вспомнить разговор с тем мальчиком как можно яснее, и поэтому расскажу всё в подробностях, а вы постарайтесь, пожалуйста, не перебивать, а то я запутаюсь, и упущу что-нибудь важное. Рассказ Липы И Липа начал рассказывать о своём походе с самого начала – как он, перейдя дорогу за «одиннадцатым» домом, долго плутал в переулках на Склоне, пока незнакомый кормыш по имени Люмик не вывел его на арык, и объяснил, как идти дальше. Рассказал о встрече со стаей бродячих собак среди бескрайних пляжных песков, и какая у псов драка тогда произошла. На этом эпизоде все присутствующие заохали, а некоторые и закрывали глаза ладошками от страха. Затем Липа красочно описал ужасы перехода широкой дороги. Когда он рассказывал о рычащих четырёхколёсных монстрах, среди слушателей некоторые так разволновались, что послышались непроизвольные возгласы – «Ой!» и «Ах!», но все помнили о своих обещаниях, и никто не осмелился прервать этот волнующий рассказ. Наконец, повествование его дошло до встречи с Пикелом, который и отвёл его к своему знакомому «мальчику»: – И когда перед нами открылась входная дверь, я увидел сгорбленного старика в домашнем халате. Его длинные волосы были совершенно седые. Он предложил войти, развернулся, и двинулся вглубь квартиры. Я повернулся к Пикелу, и спросил у него, – Мальчик где-то там? – показав рукой в дверной проём. Открывший нам дверь хозяин, не оборачиваясь ответил: – Я и есть тот мальчик. Он самый, не сомневайся. Проходите в комнату. Вы вот тут на диване устраивайтесь, а я себе чай заварю. Минутку, вода уже вскипела. Я с недоумением посмотрел на Пикела, и он с улыбкой сообщил мне: – Ты, Липа, за своими делами забыл совсем, что людской век короткий, а с нашей последней встречи, по человеческим меркам прошло не меньше полувека. Этот старик на самом деле и есть тот «мальчик», которого ты ищешь. После этого он ушёл к себе, у него там довольно большая семья – за всеми следить нужно, и мы остались с Данилом, как он мне представился. Жилище у него было довольно скромное, комната, где мы расположились – небольшая. В самой комнате – небольшой мягкий диван, такое же кресло, перед диваном невысокий столик на четырёх гнутых ножках, у стены стоял телевизор. Ближе к двери – двустворчатый шкаф с книгами, и по стенам, на всех свободных местах – картины. Много картин. Я тогда решил, что хозяин – художник. А он сам в этот момент вернулся с подносом в руках – приготовил себе чай. Мне он сразу понравился – Данил глядел на меня с тёплой улыбкой, как старый, добрый знакомый. Когда налил себе в чашку чай, начал говорить: – Я тебя давно жду. Очень давно, и, если говорить точнее – всю жизнь. Знал, что ты появишься, но, когда именно – не имел никакого понятия. Очень хорошо, что встретились, успели. Ты Липа, только не думай, что я – особенный какой-то. Ничем особенным от остальных людей я не отличаюсь, а моё преимущество, наверное, только в том, что я научился понимать кормышей. Точнее – не потерял эту способность, которой обладал с раннего детства. Я не умею говорить как вы, также, как и вы не умеете говорить по человечьи. Но вы нас прекрасно понимаете. Причём, не имеет значение, на каком языке говорят люди – вы их всё равно понимаете. Вот и я – понимаю, что говорите вы. Так что общаться мы будем спокойно, без проблем. Пикел всегда был со мной рядом, с момента моего рождения. Мы с ним постоянно общались. Поначалу он развлекал меня разными картинками – показывал фантастических животных, бегал вниз головой по потолку, увеличивал или уменьшал мебель в комнате, но на самом деле в реальности всего этого не происходило, и это я понял, но гораздо позже. Ещё мой маленький друг рассказывал мне совершенно невероятные сказки, в некоторых я сам принимал активное участие, или устраивал мне прогулки в красивейших подземных чертогах. Я даже сейчас сомневаюсь, сны ли это были, настолько реальным всё выглядело. Если это были сны, то я их отчётливо помнил, помню даже и сейчас, в малейших подробностях. Когда я у него спрашивал, как он это делает, то он всегда, хитро сощурив глазки, загадочно мне сообщал: «Я на тебя туманное облачко пускаю, и начинается волшебство. А ты что – против?» Ну конечно же, я никогда не был против! И эти «волшебные облачка тумана» он напускал на меня в любое время, что днём, что ночью. Взрослые всегда говорили, глядя на меня: «Мальчик очень рассеянный, и плохо концентрируется на поставленных задачах». Они даже не догадывались, что я мог решить любую задачу, но они сами не умели толком объяснить, что им от меня нужно. Ну так вот, с течением времени я стал замечать, что в наших с ним путешествиях стали появляться незнакомые существа, которые не ходили ногами по поверхности, а летали. Но появлялись они только для меня, а Пикел их не видел! Я с первого момента их появления спрашивал у него – кто это? Обычно он всегда подробно объяснял мне, где мы сейчас, что происходит вокруг, и кто нам встретился. А тут он был полном недоумении: «О ком ты говоришь, Даня? Здесь такого нет!» Но существа эти настойчиво продолжали появляться, и, как я заметил с течением времени, они начали проявлять ко мне интерес». Я перебил Данила: – Данил, а что это за существа, можешь объяснить? – Давай, Липа, попробую. На словах можно сказать, что они внешне похожи на летающие лучи света, или – летающий свет, хотя можно домыслить любой образ, и он будет правильным. Это создания другого порядка. Насколько я смог понять, они были здесь с начала времён, но вынужденно переселились в иное место. И это место находится бесконечно далеко от нас, и в то же время они всегда рядом. И ещё, я думаю, что в восприятии обычного человека, как я, например, они, в большей степени – ощущения, мысли. То есть эти создания – ближе к человеку в его духовной организации, но никак не в физическом отношении. Они, можно сказать, проиграли в своё время физическому началу, точнее – не стали его уничтожать для того, чтобы остаться здесь, а попросту ушли в другой мир, освободив от себя пространство на земле. Ничего не было понятно из его объяснений, и поэтому пришлось уточнить: – Так куда именно они ушли? Данила помолчал немного, и разъяснил: – Вот послушай меня, Липа, сейчас тебе будет понятнее – я называю это место – «Земля лучистых духов». А этих существ, вы, кормыши, в своих легендах, называете айри. – Айри? Ты описал сейчас айри? – Да, Липа, именно их. Мне Пикел уже очень давно, много ваших историй рассказывал. И я очень люблю их слушать, всё собираюсь собрать всё, что знаю, в одной книге, и издать, но, наверное, не успею уже. И самое главное – ни в одной вашей легенде, которые мне поведал Пикел, не было того, что сообщили сами айри. Тут Данила поднялся, подошёл к окну, на что-то там посмотрел, и закончил: – Они рассказали мне, что вы, кормыши – дети тех, первых людей, которые светились, и умели летать. А может я не совсем всё правильно понял, и кормыши – это просто их создания. Они дали жизнь множеству существ. Но маленький народец – это их самые любимые. Вышло так, что некоторые из айри не хотели, чтобы их создания взрослели, и делали всё таким образом, чтобы они оставались вот такими игрушками – милыми и пушистыми. Может это и неправильно, но это плохо в нашей морали, а они, айри – иные, и не нам их судить. И именно айри обучили кормышей разным ремёслам. Ваши предки изготовляли для них красивые украшения и игрушки. Когда произошла катастрофа, айри сумели спастись, уйдя в безопасное место. Но они не могут сами прийти сюда, чтобы забрать вас к себе. Они могут только переправлять сюда свои создания – маленьких кормышей, надеясь когда-нибудь воссоединиться. Они надеются, что их послания каким-то образом всё-таки будут переданы через новых кормышей. Те маленькие, которые появляются у вас, это и есть их дети, точнее сказать – их посланники. То есть те, кого вы зовёте айри – это ваши родители. Всё это время, с тех самых пор, когда они оказались разлучёнными с вами, айри страдают и мучаются от горя. Для них здесь всё изменилось, сейчас тут могут жить только сегодняшние люди. Вода, воздух, сила тяжести – всё стало другим. Но их создания, то есть те самые маленькие кормыши, в начальный период своей жизни очень гибкие, и их организм легко приспосабливается к любым внешним условиям, какие сложились после катастрофы. Всё это я понял так, как сумел, из тех объяснений, что они мне дали. А в начале нового времени, сразу после катастрофы, айри считали, что все погибли, и долгое время не знали, что их любимцы спаслись и выжили под землёй. Они постоянно пытались в общем для всех мыслеобразующем поле выйти во сне на контакт с людьми, чтобы выяснить всё о вашей судьбе, но научились только проникать во сны младенцев человека – его сознание в этом возрасте наиболее податливое. Через много поколений людей, айри увидели в их снах, что кормышам удалось избежать гибели, и вы остались живы. Тогда они стали пытаться во снах разговаривать с человеческими младенцами, объясняли им про вас, и просили передавать вам сообщения. Но человеческие дети, вырастая, всё забывали. Так у людей устроено – когда они начинают говорить, и воспринимать окружающий мир, то совершенно забывают своё детство. Кормыши всегда ощущали свою связь с детьми людей, и понимали их. Но те, в свою очередь, не могли объяснить маленькому народцу, о чём их просят айри. Вся надежда была только на то, что появится человек, который сможет сохранить детскую память, и возможность общаться с кормышами. Для этого необходимо совпадение множества обстоятельств, а это очень трудно угадать. Жизнь людей развивается по своим законам. Возможно, я – единственный в этом роде. Примечательно, что изо всех тех, кто в младенчестве мог вступать во сне с айри в контакт, вырастали одарённые, творческие люди – учёные, мыслители, музыканты, инженеры, художники и писатели. Они всю жизнь продолжают пребывать в тех сказочных мирах, в которых обитает каждый маленький ребёнок. И эти люди пытаются в своих творческих поисках вспомнить, воскресить те волшебные мгновения, что подарило им детство – создавая красивые мелодии, рисуя замечательные картины, или сочиняют тексты книг, подсказывающие и напоминающие взрослым о тех безмятежных днях, когда они могли прикоснуться к волшебству, что когда-то это было им вполне доступно, и нужно только попытаться вспомнить, стать немножко честнее с собой и добрее к ближним. В самых выдающихся произведениях искусства, созданных человеком, это получалось. Именно самые яркие образцы творчества в состоянии дать толчок воспоминаниям о тех ярких образах и событиях, произошедших с каждым из людей долгие годы назад. Поэтому они и нравятся окружающим. Липа перебил рассказчика: