– А кто это тут, маленький да пушистенький гуляет по нашим улицам? Что это за милашка в гости нам забрёл? Наверно, решил ублажить наш тонкий слух своим пением, да? Иди сюда, ку-лю-лю, му-лю-люшенька наша! Потерявший дар речи Липа, замер у стены, поднял голову навстречу звуку – прямо перед ним, на тротуаре, мерзко вихляясь на длинных, кривых ногах, покрытые грязной, свалявшейся чёрной шерстью, и жутко ощерив в пасти клыки, стояли три шишиги. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ г.Бийск 11 июля - 12 августа 2022 года Глава 14 Глава 15 Часть вторая Послание Глава 1. Шишиги Липа совершенно не ожидал встретить этих злодеев на перекрёстке, и замер, подрагивая от страха. На ночной улице было совершенно пусто – люди ещё не проснулись, их жизнь пока не началась. Ярко горели уличные фонари, но шишиги не отбрасывали тень. – Ну что, мохнатенький, ночка только начинается, верно? – проскрипел один из вертлявых. Троица стояла вокруг него, расставив широко руки, убегать было уже некуда, и Липа приготовился к самому худшему, в сознании мелькнула мысль: «Ну всё, пропал я». Двое из шишиг схватили его за ноги, третий вцепился в длинные волосы, и они потащили кормыша вперёд. Перебежав дорогу, обогнули старинное здание со шпилем, и с тыльной его стороны спустились в ярко освещённый электрическими лампами подвал. Пока несли, все трое не умолкали ни на секунду: – Ну сейчас будет развлекуха! – Киси-миси, дики-тиси, давненько мохнатенькие тут по ночам не бродили, удачная сегодня вышла у нас прогулка! – Дурень мелкий не заметил нас на крыше! – Ну, где эта синюшка? – один из шишиг метался по обширному подвалу, оглядывая углы. – Да вон в коробке же! Коробка оказалась заполнена изоляционной лентой синего цвета. Достав, они принялись обматывать его ей, гнусно повизгивая при этом. Затем притащили стоявший в подвальной комнате стул со спинкой, усадили на него кормыша, уже похожего на синий кокон, и стали приматывать к спинке. Трясущийся от ужаса Липа осмотрел помещение – это был подвал с очень высоким потолком. И если в домах Одеона подвальные стены были образованы рубленым камнем, являясь в то же время и фундаментом всего здания, то этот подземный зал был буквально построен под землёй как домашнее помещение – стены плавно сужались в верхней части, и переходили в полукруглые своды потолка, а тщательно отштукатуренная поверхность ярко блестела, покрытая белой известью. По всему периметру из боковых стен внутрь уходили невысокие, тоже сводчатые проёмы без дверей, очевидно, там находились небольшие комнаты, или кельи, а может и ходы в другие коридоры. «Стены подвала не должны быть такого цвета», – думал в эти мгновения Липа, – «Они должны быть тёмно-бурого цвета с закопчёнными чёрной сажей углами. Всякую ерунду думаю. Что же делать то?!». А жуткая троица уже вплотную обступили привязанного к стулу кормыша, уже икая от подступившего мандража: – Ух, сладенький, тебе так не щекотно? – заорал прямо в ухо один из них, высвобождая пальцами ему шерсть на плече, чтобы уцепить поменьше волосков – так при их выдёргивании будет больнее всего, и потянул. Боль пронзила сознание кормыша тупой иглой, и он закричал. – Ой, какой звонкий тенорок! А вот поглянь-ка сюда, что у меня есть-то! – один из шишиг протянул руку с зажатым между пальцами предметом прямо Липе к глазам. Он не поверил своим глазам, глядя на это – изувер держал коготь кормыша! И злодеи прекрасно знали, что если им ткнуть братца на всю длину, то это убьёт его. – Мерзкие трусы, вы за это ответите! – закричал он срывающимся голосом, ведь такое злодейство могли совершить только самые бесчувственные на свете существа, и Липа знал, что эту часть тела – коготь, можно было извлечь только из мёртвого уже тела. Услышав его угрожающий возглас, шишиги буквально упали на пол от безудержного смеха. Тот, кто держал в руках это страшное орудие убийства, снова приблизился к привязанной жертве и быстрыми движениями начал покалывать когтем пленника, стонущего от боли и страха. Вдруг, через мгновение все трое неожиданно вскочили, и бросились к противоположной стене, в одно мгновение спрятавшись в разных стеновых проёмах. Липа не мог ничего понять. Тут сзади раздались хлюпающие звуки и шаркающая поступь. Когда эти звуки переместились вбок, он увидел их источник – это был жуткий монстр из самых страшных рассказов маленьких братцев – в подвале появился кладомар! Тут же один из шишиг с испуганным воем уличной собаки, стремглав кинулся вдоль стены к выходу, но по его истеричному воплю, и скребущим по двери когтям стало понятно, что живоглот закрыл за собой дверь. Выглядел неожиданный гость ужасающе – массивное туловище, лысая голова своим овалом напрямую выходила из покатых плеч, передние лапы достигали пола, из коротких пальцев рук и ног торчали длинные когти, загнутые на концах зловещими крючками. Всё его тело было покрыто редкими, но короткими и толстыми шерстинами. Они торчали из тела как шипы. Изо рта кладомара торчали грязно-коричневые клыки, с которых свисали мутные потёки слюны. Это был самый страшный враг кормышей. Если шишиги по своей природной сути были их дальними родственниками, и кормились почти одинаково, то эти жуткие создания питались как раз самими кормышами, да и шишигами в том числе. Ими двигало только чувство голода. Кладомары питались падалью, и всем живым, что было размером не больше кошки, а в основном – мышами и крысами. В самом начале времён они обитали под землёй, наводя ужас на всех подземных обитателей, а когда кормыши вышли на землю, часть этих страшных тупарей ушла за ними. При дневном свете они слепли, но отлично видели в темноте. Когда кладомар дышит, то издаёт при этом хлюпающие звуки. Несмотря на внушительную комплекцию, а ростом это чудище было не меньше, чем трое кормышей, поставленных друг на друга, перемещается он очень быстро – жизнь под землёй выучила его настигать жертву как можно быстрее. Кладомар подошёл к привязанному Липе, обнюхал его. Кормыш зажмурился, чтоб не видеть страшную морду. И тут, неожиданно, изоляционная лента, которую на него намотали шишиги, помогла – от неё шёл сильный запах. Кладомар фыркнул, отошёл в сторону, и начал поворачиваться из стороны в сторону. Тут, не выдержав напряжения от страха, из боковой кельи, размахивая руками, с криками выскочили двое шишиг, а от входного проёма внутрь зала метнулся третий, и в тот же миг, издав жуткий рык, страшилище кинулось на них. Последние минуты жизни шишиг были ужасными – монстр взмахами своих длинных лап расшвырял их в разные стороны, клочья чёрной шерсти полетели по всему подвалу, жертвы визжали и плакали от боли, вытаращив глаза. Кладомар бегал от одного к другому, и поочерёдно прихватывал клыками каждого из них, затем подкидывал вверх, царапал их спины и морды когтями, хрюкая и тонко повизгивая при этом. Вдоволь наигравшись, живоглот разгрыз шишигам лапы, чтобы они перестали метаться, а когда те стали совсем неподвижными, и могли только хрипеть от ужаса и боли, начал отхватывать острыми зубами куски плоти ещё живых шишиг, и не торопясь, поедать, громко чавкая и рыгая при этом. Пока длилась эта бойня, Липа зажмурился, не желая видеть происходящее, и только вздрагивал, слыша предсмертные вопли своих недавних мучителей, перемежающиеся зловещим хрустом разгрызаемых косточек. Когда монстр закончил со своей жуткой тра́пезой, он улёгся в углу, и откинулся на спину, постепенно затихая в сытом сне. Подождав ещё немного, кормыш, выпустив когти на руках и ногах, начал ёрзать на стуле, пытаясь порвать ленту, и выбраться из пут. Постепенно обмотка ослабла. Он, чуть дыша, соскользнул со стула, но не стал идти ногами, боясь, что кладомар может услышать его топот и проснуться, а потихоньку распушился, как смог, и боком покатился к выходу. Выбираясь из подвала, Липа подхватил с пола коготь кормыша, которым шишиги кололи его. Добравшись по лестнице вверх, до входной двери, Липа перехватил поудобнее найденный коготь, осторожно просунул его в дверной створ, немного повернул его загибом в сторону двери, чуть потянул на себя, и тут дверь легко отошла – она оказалась открытой! Шишига от жуткого страха только бился наружу, но не догадался потянуть за ручку к себе. «Вот бедолага, погиб из-за собственной глупости» – грустно подумал Липа, выйдя наружу. Очень медленно он выбрался на улицу, протопал среди высаженных когда-то давно сосен, и очутился на территории некрополя без могил – там были только вкопанные в землю прямоугольные брусы из камня, на которых были начертаны имена погибших людей. Липа смог даже прочитать некоторые из них, так как они были во внимании людей бесчисленное количество раз. В конце этой аллеи каменных блоков, прямо из земли выпрыгивал язык пламени. Чувствуя, как уходят его силы, он с трудом пошагал поближе к источнику тепла, и упал без сознания. ***** Люмик, Влас и Кендя тем временем были уже недалеко от своего обессиленного товарища – они преодолели путь по отводному арыку, пересекли песчаный пляж, и парк возле моста. На улице уже стемнело, дороги стали почти пустынны. По позднему времени машин на улицах почти не было, и кормыши без лишней суеты быстро перекатились через все опасные участки проезжей дороги, двигаясь теперь мимо здания почты. Вдруг Кендя услышал еле различимые звуки – кто-то звал на помощь. Остановившись, а он шёл последним, окликнул остальных: – Подождите, мне кажется, кто-то попал в беду. Влас заспорил: – Посмотрим позже, когда пойдём обратно. Нам сейчас главное – выяснить, что с нашим товарищем. Вдруг он в беде, один всё-таки. Пошли дальше, Кендя. Тот затряс головой: – Не могу, братцы, что-то не нравится мне этот призыв. Кому-то здесь совсем плохо. И он совсем рядом, это точно.Давайте, вы двигайте вперёд, а я осмотрюсь, и после нагоню вас. – Ладно, сходи, поищи. Что-то больно тревожная сегодня ночка. Мы тогда с Люмиком двинем дальше. Люмик обеспокоенно уточнил у Кенди: – Ты дорогу знаешь? Когда пойдёшь за нами, смотри туда, – он протянул лапку в направлении перекрёстка, – вот за этим углом повернёшь по тротуару налево, а на следующем перекрёстке иди сразу направо, и дальше катись только по прямой. Там будет большой перекрёсток, последний дом перед ним на левой стороне – то самое место, мы туда и идём. Дом этот – из кирпича. Там нас и ищи. Запомнил? – Конечно. Хорошо, идите дальше. Сказав это, Кендя перешёл дорогу, и увидел недалеко впереди мерцание огня. Подкатившись ближе, он сразу узнал Липу, который неподвижно лежал возле решётки в форме пятиконечной звезды, из центра которой приплясывая, выпрыгивали язычки пламени. Развернувшись к огню спиной, Кендя выпустил когти, и стал подавать сигнал тревоги – три резких щелчка, и через паузу повтор. Решив, что достаточно, перестал, и склонился над бездыханным братцем. Липа лежал на спине, совсем не двигаясь, совсем близко возле выходящего из-под земли огня, и уже не издавал ни звука. На его руках висели остатки кусков изоленты, на ногах и животе он был ещё полностью обмотан – шишиги замотали его плотно, как бабочку в коконе. Глаза у него были закрыты, а когти выпущены, Кендя тяжело вздохнул, покачивая головой – это был явный признак близкой смерти кормыша. Осмотрел у Липы ноги, руки, убедился – вроде целые, а в руке обнаружил зажатый коготь. Приблизив находку ближе к огню, внимательно оглядел, поворачивая из стороны в сторону. Было видно, что коготь этот – старый, и вырван уже у мёртвого. Оглядевшись вокруг, Кендя снова принялся дробно щёлкать своими когтями, призывая ушедших братцев. Через короткое время прикатились Влас и Люмик. Они только приближались к перекрёстку, как услышали его призыв. Когда подошли ближе, и увидели бездвижного Липу, оба пригорюнились и заплакали, опустившись на коленки возле него: – Что с ним случилось, Кендя? Что случилось? – Бедный наш Липочка, вот натерпелся… – Я думаю, братцы, что его схватили какие-то уличные лиходеи, и издевались, вот, гляньте сюда – на плече шерсть выщипана, и на спине проколы есть. Наверное, вот этим, – и он протянул им шип-коготь. – Ого, а это ещё откуда взялось? – пробормотал Люмик, – Это ведь кормыша какого-то? Верно? – Верно, кормыша, – ответил ему Влас, – я слышал, что много лет назад произошла одна страшная история с шишигами и братцем по имени Тали. Только вспоминать её я не хочу.