Насколько известно Никольской, ее муж вел переговоры с рядом крупных фирм, которые закончились ничем. Причина — уголовное прошлое. Тем не менее он продолжать утверждать, что все равно разбогатеет, за один раз добыв «может миллион, может больше» (речь идет об иностранной валюте). К нему периодически приезжали мужчины, которых Никольская не знает. Все разговоры они вели без ее присутствия, предварительно выставив ее за дверь. Однако Никольская отметила, что среди приходящих были мужчины с именами Евгений (возможно, Левченко), Андрей, а также «Ухарь» (возможно, кличка). Ухарь неоднократно бывал у них дома, что дало Никольской основание подозревать, что ее муж знаком с ним давно. Сам Никольский как-то упомянул, что был с ним в одном лагере. Ничего более существенного Никольская не сообщила. В процессе беседы от нее была получена фотография. Справа от Никольского источник опознала Ухаря. На основании вышеизложенного полагаем целесообразным принять меры по установлению Ухаря...» — Чего-то в супе не хватает... — Медведь покрутил носом. — Вроде все так, и тем не менее что-то... — Он еще раз прочитал документ и, не разгадав тайну, понес его к шефу. — Да-а, — протянул тот. — Ты знаешь, чем от твоей справки тянет? — ? — Коммунальной кухней, а не оперативным документом. — Шеф был прав. От текста за версту несло жареной рыбой. — Сразу видно, что со стервой беседовал — Как вы догадались? — Видишь ли... Лексика, она как вирус. С кем поведешься, на том языке и заговоришь. Будет твой собеседник говорить через слово «так сказать», и через пять минут выражение-паразит войдет в твой лексикон. Так и тут... Медведь развел руками. — Значит, срочно проверить это и это... — Шеф подчеркнул две строчки жирной чертой. 34 По мере «приближения денег» автобус стал проявлять признаки беспокойства. Он трижды выходил на связь, и каждый раз тон становился все более агрессивным. Партнер террористов на том конце был явно растерян. Гусаков читал каракули оператора, который спешно расшифровывал разговоры. А (автобус). — Что нового? Почему до сих пор нет денег? К (корреспондент). — Должны быть: они давно уехали. А (угрожающе). — Почему же не приехали? К. — Не знаю. А. — Проверь. К. — У меня сейчас нет возможности. Но я сам видел, что «Волга» ушла от банка с мешками. А. — Слушай, жертва клеросила. Я тебе сказал: выясни... К. — Хорошо-хорошо я постараюсь. А. — Держи в курсе. С «Полем» они тоже разговаривали через губу, явно рассчитывая на собственное преимущество. — Где бабки? — прорезался голос из станции. — Везут, подождите... — Вы, что задумали с нами поиграть? — Я сказал, что деньги везут... — На волах? — На машине. Олег сам тревожился не на шутку. Бригада прикрытия давно уже выехала навстречу Калиниченко, но никаких вестей не было. Рация в его машине не отвечала, в автомобиле прикрытия станции не было, у переносных не хватало мощности. Гусаков несколько раз звонил в управление, однако и там информацией не располагали. — Придется нам предъявить вам ультиматум. — Бандиты явно выходили из себя. — Если через час денег не будет, мы выбросим первый труп. — Я сказал, что деньги везут. Если вы сделаете глупость, то... — Ты нас не пугай. Я свое слово сказал. Все, отбой. Олег был в растерянности. Наступило то, чего он боялся больше всего и всегда, — неизвестность. Отсутствие информации лишало маневра. Колесо со скрипом тронулось, завертелось и неожиданно застопорилось. Прошло уже полтора часа, как машина двинулась на КП. Час двадцать, как ей навстречу пошло прикрытие. Они исчезли, канули... Фапсишник принес записку с номером абонента. — Кому принадлежит, установили? Тот кивнул. — Аппарат приобретен известным вам банком. Это в корне меняло дело, появились расплывчатые очертания разгадки. Смутные и неясные. — Что будем делать? — Гусаков с тревогой взглянул на Олега. — Может, еще машину послать? — Подождем. «Какого черта молчит Адмирал? Уж он-то должен понимать, что здесь происходит!» 35 Адмирал ничего не мог понять. Вот уже час как он вместе с другими офицерами и прапорщиками безуспешно пашет эту, в прямом смысле засранную обочину (мальчики — направо, девочки — налево) в надежде найти клад. Все вымазаны в глине, вонючи, злы и агрессивны. Доведенные до умопомрачения от загадочности происшедшего бойцы руками прощупали каждый сантиметр. Не один десяток раз Адмирал спрашивал водителя: «Сколько было мешков?» И каждый раз получал утвердительный ответ: «Два». — Ну не может так быть! Не может! Если в багажнике был мешок с баксами, он должен быть где-то недалеко. Мы вылизали все! Но его нет. — Адмирал рвал и метал. — Не мог же он испариться, провалиться, улетучиться! Может, тебе приснилось? Может, память отшибло?.. — Он тряс бедного водилу, как градусник. На первое водитель отвечал категорически: «Мешок был наяву, а не во сне», — а что касается второго предположения, то частично оно было верным... Голова его просто раскалывалась на части. Но это не повлияло на способность вспоминать. Более того, водитель прекрасно помнил все. Помнил, как он открыл багажник, как Калиниченко бросил туда два мешка. Помнил даже стук, с которым они упали. Помнил, как со словами «...Не надо класть все яйца в одну корзину!» Калиниченко вынул один мешок и переложил его в салон. Зрение зафиксировало первый мешок рядом с насосом и инструментом. Второй лежал на заднем сиденье... Да все он помнил, черт побери! — Слушай, а может, был кто-нибудь второй? — Грязный, благоухающий, словно ассенизатор, боец в который раз выдвигал одну и ту же версию. — Может, второй был? Адмирал все больше поддавался сомнениям, которые терзали его душу. В нем словно разгорался спор, в котором участвовал не один, а два внутренних голоса. «Не было никакого второго человека!» — констатировал первый голос. «А если был? — настаивал второй голос. — А если вы не заметили? Прошляпили? Тут он бабульки и свистнул. Спер, стырил, заначил...» — «Да не было второго», — надрывался первый голос. «А может, и был...» — «Какой, к черту, второй! Я не пациент санатория имени Немировича-Кащенко!» Адмирал потер виски. — Итак, восстановим. Когда мы подъезжали, здесь стояла милицейская машина. — Стояла. — Бойцы кивнули. — Потом раздались выстрелы, и на обочину снизу выскочил мужик. — Выскочил. — Так откуда мог взяться второй? — Не знаю. Но где мешок?