— Скажи, красота неземная, а ты трусики какие предпочитаешь? Кружевные или шортики? Но девушка как будто слышала нечто похожее уже не раз и даже не поморщилась. — Кружевные. Но сейчас на мне мини-шорты. — Покажешь? — в конец обнаглел я. — К сожалению, регламент нашей компании запрещает оголяться в рабочее время. — Облом. А после работы? — К сожалению, регламент нашей компании запрещает заводить интимные отношения с клиентами без статуса «ВИП» и с сотрудниками ниже третьего уровня. — А это кто? — Президент, Председатель совета директоров, директора, главы подразделений, главы отделов и филиалов, — перечислила девушка. — Ты робот, что ли? — смутился я от такой выдержки. — Нет. Наша компания придерживается той политики, что первичное обслуживание клиентов всегда осуществляется живыми людьми. У меня родилось ещё несколько вопросов, но задать их я не успел. Подошли три мужчины в чëрных костюмах и вполголоса, но твëрдо и безапелляционно предложили: — Пройдëмте, Влад Евгеньевич. Вас ждут. Я ядовито улыбнулся им и сказала на прощание девушке: — Кисунь, мне идти надо. В следующий раз увидимся, можешь сразу трусишки снимать. А она и на это готова была что-то про регламент ответить. Только слушать я уже не стал. Прошëл, окружëнный охранниками, вглубь зала. Мимо обычной лифтовой, где толпились простые смертные, в закрытую. Доступ туда имелся только у начальства и особо важных клиентов. И у меня. Лифт здесь был соответствующий. Кабина больше напоминала небольшой номер в пятизвëздочном отеле. Диван, бар, щëлковый ковëр на полу, ТВ-панель на одной стенке, живая картина с видом на ночной город на другой. — И долго нам ехать? — спросил я, когда через три минуты мы всё ещё не добрались до нужного этажа. — Двадцать шесть минут. Я присвистнул и покосился на бар. — Мужики, может хряпнем тогда по-маленькой? А то в горле сушит от этой долбанной жары. — Нет. — Ну, я тогда один выпью, — я выбрал бутылку подороже и наполнил стакан до краëв. Уж если пробовать элитный алкоголь, то по полной программе. — Ваше нездоровье! Я выпил в несколько больших глотков весь виски пятнадцатилетней выдержки и закусил маленькой шоколадкой. Повторять не захотелось. Скучно. Развалился на диване и включил телевизор. Пощëлкал каналы, пока не наткнулся на музыкальный чарт. Как раз начинался популярный последние месяцы медляк. — Ребят, потанцевать не хотите? — обратился я к охранникам. — Вам только сначала надо определиться, кто из вас девушка. Сможете? Но ребята молчали. Не произнесли ни слова, пока лифт не подъехал. Судя по панели у дверей, мы были уже на самом верху. Дальше только технический этаж и радиовышка. Двери открылись, и мы вышли в огромный кабинет. Занимал он едва ли не весь этаж. Мраморный, начищенный до зеркального отражения пол, чëрные колонны с золотым орнаментом. А вдалеке у панорамного окна — стол, за которым сидела Джини Уильямс. — Спасибо, мальчики, можете быть свободными, — сказала она охранникам на чистом русском, и те скрылись за закрывающимися дверями лифта. — Мадам, я, наверное, не к вам, — смутился я. Но Джини Уильямс встала и плавно, будто кошка приблизилась ко мне. Затянутые в пучок рыжие волосы, острые черты лица, большие очки в толстой оправе. На вид ей было лет сорок, но я слышал, что недавно она справила восьмидесятилетний юбилей. Сохранилась, как мамонт в льдине. — Так вот ты какой, прототип, — произнесла она и потрепала мои волосы. — Надежда человечества. Жалкая попытка изменить систему. Маленькая вошка на теле большого города. — Давайте перейдëм скорее от комплиментов к делу. Где моя сестра? — Та беспалая девчонка? Джини повернулась направо, где из пола поднялась клетка с Кирой. Увидев меня, сестра схватилась за прутья и закричала: — Влад, спаси меня, пожалуйста! — Не волнуйся, родная. Я для того и пришëл! — заверил я еë, а потом обратился к Джини: — Отпустите еë! У вас есть я, чего ещё надо? — Я хочу, чтобы она видела своими глазами, как ты умираешь. А потом, если будет хорошо плакать, я подумаю, чтобы отпустить еë. Так я и думал. Они не собирались отпускать Киру. Поиздеваются над ней всласть, а потом прикончат. Что ещё ждать от этих людей? — А ты не думала, что я могу и сам огрызнуться? Я сунул руку в карман и достал нож. После вчерашнего стало ясно, что носить его с собой необходимо. А теперь он пришëлся очень кстати. Быстрым движением я вонзил лезвие в тело Джини. Но рука ушла дальше, сквозь неë. — Голограмма? — выдохнул я, — Но ты же… Мои волосы! Ты же касалась меня! Джини Уильямс замерцала и растворилась, будто никогда не существовала. — Одна из секретных разработок. Моë детище! — раздался в глубине кабинета сиплый голос, а потом из-за колонны вышел и сам Павел Алексеевич. — Голограмма с эффектом осязания. Если не бить еë ножом, то можно и потрогать. — Что за тупые шутки? Зачем это всё? Хочешь меня убить, так прекрати изображать злодея из дешëвого боевика и сделай это! — Какой ты нетерпеливый, — покачал головой Павел Алексеевич. — Я двадцать лет ждал этой минуты. Позволь уж мне, старику, насладиться им. — Погоди, — дошло вдруг до меня. — А Джини Уильямс знает, что ты еë проекцию сделал? — Конечно, знает. Я убил Джини сразу после того, как показал ей еë собственную копию. Старуха и не думала, что сможет так возмущаться под конец жизни. — И теперь ты управляешь картелем? — В яблочко! А скоро и всей страной буду управлять. — Другие корпорации… — Глупости! — повысил голос Павел Алексеевич, не дав мне договорить. Он уставился на приложение в хэндфоне и что-то набирал. — Все эти корпорации уже в моей власти. Ещё немного и они увидят, как ничтожны. Абсолютный контроль. Идеальная диктатура! — Ну да, конечно. Ничего нового. Деньги правят миром. — Деньги — ничто. И очень скоро ты это поймëшь. На счëт три-два-один. Двери лифта за моей спиной пиликнули и открылись. В кабинет вошëл Олег. — Ты какого чëрта тут делаешь? — удивился я. — Прости, брат, я не знаю, что происходит, — нервно проговорил Олег. — Я не хочу идти, но всё равно иду. Он прошëл мимо меня и встал рядом с Павлом Алексеевичем. — Вот он, полный контроль! — торжественно провозгласил тот, копаясь в приложении на хэндфоне. — Каждый его имплант подчинëн мне. Я могу регулировать даже гормональный фон. Смотри! Олег, до сих пор двигавший лишь одним глазом, вдруг нахмурился и заявил: — Влад, мне это не нравится! Это странно, но я хочу грохнуть тебя, — он начал неуверенно, но быстро распылялся. — Хочу свернуть в узел, чтобы ты стонал от боли. Я ненавижу тебя, но не знаю за что! — Олег, ты серьëзно? — отступил я на шаг. — Конечно, я серьёзно! Ты всегда пренебрегал мной! А это, знаешь ли, обидно! Я видел, как тяжело даются ему эти слова. Всё его лицо говорило об этом. Олег боролся сам с собой, но сдавался. Гнев заполнял его, ярость воспламеняла сердце. — Убей своего друга. Он заслужил это, — приказал Павел Алексеевич. И Олег ринулся в атаку. В несколько прыжков добрался до меня, схватил за грудки и наотмашь врезал по челюсти с такой силой, что я едва не потерял сознание. Но второго удара не последовало. Вместо этого Олег резко отбросил меня к колонне. — Я проникла в систему безопасности башни, — раздался вдруг в моëм наушнике голос Исиды. — Это было нелегко, но сейчас будет ещë сложнее. Нащупаю сеть, к которой подключëн хэндфон этого мудака и постараюсь пробраться через неë. Ты только не помри раньше времени, хорошо? — Иси? — поразился я. Но болтать времени не было. Олег нëсся на меня, как многотонный локомотив, и свирепо рычал. А я только и успел сообразить, что стоит избегать схватки с ним. Вскочил, поскользнувшись сорвался с места и рванул прочь. — Не прячься, чмошник! Ты всегда был трусом и пользовался мной!