Почти всю дорогу мы ехали с мигалкой. Мчались так, будто опаздывали на очень важное правительственное заседание — не хватало только гаишников впереди и сзади, разгоняющих зазевавшихся лузеров на «грантах» и «паджерах». Вначале мне такое погружение к жизнь сильных мира сего было даже интересно, а потом я незаметно укачался и постыдным образом взял, да и задрых. Сказывалась бессонная ночь и невероятно активная сексуальная жизнь. Я и спал-то наверное всего часа три, не больше. Ну…мне так показалось. Но не восемь часов, это точно. Внутри дома мне не очень понравилось. Снаружи — зеленая трава лугов, домики для прислуги и красивые хозяйственные постройки, прудик (наверное с японскими карпами — тоже такой хочу!), ну и всякое такое. Внутри было похоже то ли на дорогой отель, то ли на дорогую медицинскую клинику — стекло, блестящий металл, ковры, ну и…и все такое прочее. Нет, не нравится. Неуютно и холодно. И представляю — чего стоит отопить все это сооружение! Впрочем, вполне вероятно что хозяева этого безобразия зимой убираются в теплые края, прилетая сюда только на лето. На кой черт им сопли морозить на Восточно-Европейской платформе? Вот опять! Откуда я знаю, что Москва находится на этой самой платформе?! Откуда вообще у меня геологические термины в голове?! Информационный мусор, точно. Мозг такие вещи обычно забывает — на кой черт они ему сдались? А я теперь совсем ничего не забываю. Обычный лифт — такой, какой бывает в крупных предприятиях, в офисы которых не пускают всяческую шелупонь вроде сельских участковых. Я такие лифты видел в кино про олигархов. Зеркала, ковер, патологическая чистота («Чисто, как в трамвае, плюнуть некуда!»). Осмотрел себя в зеркале (в кои-то века!), и неожиданно сам себе понравился. Вполне симпатичный молодой мужчина в самом расцвете сил. Не растолстел, не расслабился. И плечи на месте, и одет вполне прилично — денди, да и только. Нет — я положительно себе нравлюсь! Хе хе хе… Поднялись на третий этаж, сопровождающий сделал приглашающий жест, и уже шагаем по коридору, выложенному светлым паркетом, натертым до невозможного блеска. Солнце, падающее через широкие окна отражается в паркете и слепит глаза, не успевшие привыкнуть к яркому свету. Подумалось — а может я вообще уже не могу переносить слишком яркий свет? Слишком чувствительными стали мои глаза? Не зря ведь я так хорошо вижу ночью… Надо будет подумать о хороших темных очках. Оно и круто смотрится, и для зрения полезно. Не хватало какой-нибудь конъюнктивит заработать. Хотя…какой, к черту, конъюнктивит? У колдуна! Иэхх…все еще мыслю старыми катеориями. Путешествие по бесконечному (как мне показалось) коридору закончилось в огромном кабинете, стены которого были увешаны картинами, ценность которых я не понимаю, но наверное эти треугольники и черточки стоят очень дорого. Ну не может же в кабинете такого богатого и уважаемого человека висеть всякая дурацкая мазня! Которую нормальный человек и в сортир-то не повесит — чтобы процесс дефекации себе не осложнить. Ибо как глянешь на эту ерунду, так сразу все внутри и сжимается — процесс, понимаешь ли, прекращается. Я не пробовал, ибо у меня дома нет таких сокровищ, но представляю, что дело именно так и обстоит. Человека, который сидел в этом кабинете я знал. Ну как знал…видел по телевизору. Он мелькал где-то рядом с высшими чинами государства, в основном на заднем плане, но…среди толпы приближенных и посвященных. Что-то связанное с цветными металлами и финансами. Свой банк, своя корпорация с многомиллиардными валютными оборотами, и…в общем-то этим все и сказано. Где деньги — там и власть, где власть — там и деньги. Ощущение было странным — будто я каким-то образом, тайной тропой забрался на гору Олимп и попал на прием к самому Зевсу. Или нет, скорее — к Гермесу. Не сказал бы, что это ощущение было приятным. Кому понравиться ощущать себя нищебродом-мальчишкой, стоящим у ног фараона, способного одним плевком перебить пополам этого ничтожного из ничтожных, посмевшего наследить на драгоценном паркете фараонова кабинета. Впрочем, хозяин кабинета ничем не выразил своего отношения к своему случайному гостю. Он был спокоен, корректен и предельно вежлив. Никаких порпыток меня унизить, показать мне мою ничтожность и вообще…вытереть о меня ноги в ботинках стоимостью в несколько сот тысяч рублей. — Здравствуйте, Василий Михайлович — обратился ко мне человек, на вид которому было лет шестьдесят, не меньше — давайте мы с вами прежде поговорим. Присаживайтесь, пожалуйста. — Здравствуйте — спокойно ответил я, черпая силы для успокоения в своем новом статусе и положении. Каким бы ни был богатым этот человек, но он…просто человек. А я колдун, который проживет сотни лет, и который…может убить хозяина кабинета одним только своим словом. И всех, кто есть в этом огромном доме. Нет, я никого не собираюсь убивать! Отнюдь, я готов вылечить всех, кого попросит вылечить этот человек! Но мысль о том, что я могу, что жизнь этого человека в мои руках, успокаивала не менее чем самое лучшее успокоительное снадобье. — Как мне вас называть? — спрашиваю я с легкой улыбкой, так же абсолютно свободно, не запинаясь и не заикаясь. — Зовите меня Петром Михайловичем — тоже улыбается хозяин кабинета, и тут же серьезнеет — Я знаю о вас все, что только можно было узнать. И надеюсь, что рекомендации, данные мне…солидными людьми, соответствуют тому, что я надеюсь в вас увидеть. — Петр Михайлович — не выдерживаю я — Давайте к делу? Не для того я ехал двести с лишним километров, чтобы толочь воду в ступе! Кого нужно вылечить и от чего — вот это меня сейчас интересует больше всего. А не рассказы о том, что вы знаете обо мне, а что не знаете. Мне это не интересно. Мужчина не рассердился. По крайней мере внешне своего гнева не выдал. Посмотрел мне в глаза — внимательно так, потом кивнул, скорее не мне, а подтверждая какие-то свои выводы. — Мне так и сказали: строптив, знает себе цену, с начальством горд до заносчивости, не склонен к компромиссам. И как это вы с таким характером умудрились дослужиться до старшего лейненанта? — Ну я же не спрашиваю, как вы сумели заработать и удержать свои миллиарды! — усмехнулся я, внимательно наблюдая за лицом своего клиента. Выйдет он из себя, или нет? — А что касается характеристики…не надо верить всем характеристикам подряд. Частенько их составляют люди, которых и близко нельзя подпускать к работе с людьми. Что значит «не склонен к компромиссам»? По моему вся жизнь человека только и состоит, что из компромиссов, и я совсем не исключение из правил. Скорее — наоборот. — Неглуп. Это тоже было в характеристике. Хотя и мудрецом назвать нельзя — невозмутимо продолжил хозяин кабинета — А раз неглуп, значит должен понять, что прежде чем доверить свою жену незнакомому человеку со странными способностями, я должен сделать хотя бы какой-то вывод! Честно сказать, вы не очень-то похожи на экстрасенса. Скорее на героя-любовника из мыльного сериала, эдакого ловеласа-мажора. Даже перстень с бриллиантом на пальце имеется. И фенечки на шее. Знал бы он, что за фенечки у меня на шее! Хе хе хе…и какой это перстень! Один бриллиант ты разглядел, а вот второй — нет! Не такой уж ты и глазастый… — Вам шашечки, или ехать? — улыбаясь спросил я. — Что? Вы о чем? — удивился хозяин кабинета, и я почему-то с удовлетворением отметил для себя, что этого анекдота миллиардер не знает. — Анекдот это такой. Мужик подходит к машине такси и спрашивает у водителя: а чего это у вас машина не таксистного цвета? И слово «такси» на борту написано нечетко? И где у вас на машине шашечки? На что таксист ему отвечает: так вам шашечки нужны, или ехать? — Не слышал такого анекдота — улыбнулся мужчина — забавно. Я вас понял. — Конечно, не слышали! — почти хамлю я — небось только на машине с персональным водителем ездите, в такси с юности не сидели. Оторвались от народа, понимаете ли! — Оторвался — кивает мужчина — А вы забавный! — Ох… — широко улыбаюсь я — да что такое?! Вы все как сговорились! Только сегодня ночью одна зубастая женщина мне так и сказала! И не один, кстати, раз! А потом предложила остаться с ней и насладиться вечным покоем. — Согласились? — с живым интересом спросил хозяин кабинета. — Нет. Не люблю я вечный покой! Для седых пирамид — ответил я искренне. Мне и в самом деле не хотелось вечно лежать на дне болота под ряской и питаться мозгами случайно забредших к болоту грибников. Не люблю я мозги — ни жареные, не сырые! Особенно — если в них тараканы. — Вот и я — всю жизнь куда-то бегу, тороплюсь…а может стоило давно успокоиться и насладиться тихим семейным счастьем? — лицо мужчины сделалось грустным, даже как-то сразу посерело, глаза потухли и улыбка сошла с его губ, будто ее никогда и не существовало. — Жена моя больна. Рак. В последней стадии, неоперабельный. Я сделал все, что мог, но никакие деньги не смогли ее поднять на ноги. Ей осталось совсем мало, потому я и торопился вас вызвать. Мне сказали, что вы можете помочь. И я заплатил столько, сколько вы сказали. Будем считать, что мы заключили сделку. Я свою часть выполнил, теперь время выполнить ваши обязательства. Пойдемте! Он встал, и быстро пошел к двери. Толкнул высокую тяжелую створку, не оглядываясь, не проверяясь, иду я за ним, или нет — пошел по коридору быстрым шагом, почти бегом. Идти пришлось минуты три, и вот уже дверь, которую решительно распахнул хозяин дома. За дверью — подобие больничной палаты, со всеми ее атрибутами, вплоть до системы искусственного дыхания и пирамидой экранов, на которых мелькали синусоиды, указывающие на состояние лежащей в постели женщины. Она была без сознания. Белое как мел лицо обтянуто тонкой, почти прозрачной с восковым оттенком кожей. Щеки ввалились, но скорее всего она и будучи здоровой никогда не было эдакой «пышкой», если уж олигарх и женится на какой-то женщине, то это должна быть какая-то модель, либо актриса, что в большинстве случаев суть одно и то же. Бесталанные актрисы выступают моделями, а модели, которые вдруг становятся женами олигархов, желают поразить мир своей безупречной актерской игрой. И совершенно напрасно. Как говорит известная аксиома — «У кошки четыре ноги и хвост. Но не все, у кого четыре ноги и хвост — кошки». — Вот! — сказал олигарх, и в голосе его послышалась боль — Вот так вот! Я ничего не ответил. Осмотрелся по сторонам, увидел молодую женщину в белом, которая стояла у стены, возле небольшого белого кожаного дивана и держала в руках небольшой планшет, на котором я разглядел серую вязь текста. Книжку читала — понял я — сиделка! А когда мы вошли — вскочила. И тут же приказал: — Пусть она выйдет! — Выйдите! — кивнул олигарх, и сиделка опрометью бросилась к дверям. Когда за ней захлопнулась дверь, мужчина глухим, напряженным голосом спросил: — Что-то можно сделать? Вы — можете что-то сделать? — Присядьте на диван — ответил я, оглядываясь в поисках табурета. Табурета не было, и я ничтоже сумняшеся уселся прямо на кровать к больной. Выпростал ее руку из-под простыни и застыл, сосредотачиваясь и погружаясь в прошлое… «— Сука! Да чтоб ты сдохла! Не будет тебе счастья! Не будет! — молодая эффектная женщина явственно скрипнула зубами, и шагнула к высокому зеркалу, возле которого были разложены всевозможные косметические средства. Та, к кому она обращалась широко улыбнулась и показала блондинке средний палец: — На! Видишь?! И заткни свою пасть, пока я ее совсем не закрыла! И не лезь мне под руку! Он мой! И только мой! Думаешь, я не знаю, что ты к нему клинья подбивала, тварь?! Жопой вертела перед ним?! Мерзавка! Подруга, называется! Да ты на рожу свою посмотри! У тебя рожа — как у деревенской доярки, кому ты нахрен нужна кроме залетного бандита?! А Петр — мой! Девушка яростно оскалилась, и буквально зарычала, брюнетка (та самая, что сейчас лежит передо мной) отвернулась и шагнула к двери. И тогда блондинка достала небольшой пузырек, который лежал у нее в сумочке и открыв резиновую пробку острыми наманикюренными пальцами швырнула стекляшку в спину уходящей за порог девушке, одетой как и она в яркие пышные кордебалетные одежды. Та ойкнула, обернулась, стирая с шеи и плеч бесцветную жидкость, потом укоризненно помотала головой и усмехаясь вышла из комнаты. — Будь ты проклята! Сдохни, тварь! — прошептала блондинка и зашлась в безудержных спазмах рыданий. Но рыдала она недолго. Быстро успокоилась, и занялась своим лицом, с которого частично сошел грим». Следующая картинка: «— Прости, Марин…не знаю, что на меня нашло! Мы же с тобой подруги! Да забирай ты его, не нужен он мне, старый пердун! Блондинка сидит за столиком на набережной, у причалов видны множество яхт всевозможных видов, размеров и расцветок. Море. По набережной фланирует народ, яркое, слепящее солнце отражается от мелкой морской зыби. — Ну хочешь, я на колени встану?! Вот прямо здесь! Прости христа-ради! Мы с тобой через такое прошли…неужели из-за мужика разосремся?! — Люб… — Марина вздыхает, улыбается, встает — Иди ко мне! Они обнимаются, и блондинка ловко подливает в бокал, стоящий возле места Марины, жидкости из пузырька, похожего на тот, что она ранее запустила в спину подруги. Лица блондинки я не вижу, но уверен, совершенно уверен — та улыбается, будто только что всадила нож в сердце своему самому злому недругу». Картинка три: «Метастазы в мозге, в позвоночнике. Вы обратились слишком поздно. Вряд ли кто-то возьмется оперировать. Попробуйте обратиться в израильскую клинику, я дам вам координаты врача, он лучший специалист в по онкологии. Мы здесь бессильны. Грузный мужчина в зеленом хирургическом одеянии смотрит на девушку печально и одновременно бесстрастно, как смотрят с икон лики святых, будто бы говорящих прихожанам: «Что же ты наделал!? Как ты дошел до такой жизни?!». Девушка спокойна, но мертвенно бледна. Она кивает, голос ее холоден и бесстрастен: — Сколько мне осталось, доктор? — Год…полгода…никто не может сказать. Зависит от организма. И…от болезни. Я вам открою тайну: никто не знает, как может протекать болезнь. Иногда люди даже выздоравливают сами по себе. Наука знает такие случаи. Например — Солженицын. Он был болен раком, но вдруг болезнь отступила, и он после этого жил еще много лет. Так что не стоит отчаиваться! Девушка прощается, берет со стола бумажку, на которой доктор что-то написал, кладет ее в сумочку. Выходит. Со скамьи поднимается блондинка, бросается к девушке: — Ну что, что? Все в порядке? Я же говорила — все в порядке, а ты не верила! — Нет. Не все в порядке! — брюнетка смотрит на подругу мертвыми, остановившимися глазами — у меня рак. Блондинка ахает, бросается на шею брюнетке, рыдает, утирая слезы. Брюнетка похлопывает ее по спине, утешая. На лице блондинки кривая, злая….довольная усмешка». Я выхожу из транса, смотрю в глаза мужчине, замершему на диванчике в позе прилежшного ученика — руки на коленях, плечи прямо, глаза смотрят на «учителя», то есть — на меня. — Вы с ней познакомились где-то в казино? — Нет…на улице, случайно. Она шла такая воздушная, такая красивая…а я выходил из ресторана и на нее наткнулся, сбил ее с ног. Извинился, предложил ее подвезти. Потом встретились несколько раз…завязались отношения. Я влюбился. Потом узнал — она работала в кордебалете. Нет-нет, все прилично! Никаких голых танцев, никакого разврата! Я наводил справки! А потом мы поженились — всего год назад. И все было просто замечательно, пока не обнаружилась эта болезнь. Я уже давно один, после того, как умерла моя жена. И вот — влюбился. И она ответила мне взаимностью. Она хорошая девушка, не думайте! Я ей предлагал денег — она не брала! Она не шлюха, и не охотница за богачами! Просто так сложилось. Так бывает. Жизнь — она смешнее любых романтических романов. Дети уже взрослые, элитные шлюхи — с ними только одно…да и опасно с ними стало. Вы же знаете ту самую историю на яхте…потом такое наболтают, что только ахнешь. А тут — молодая, красивая, любящая! И поговорить умеет, и компанию поддержать. И просто красивая! Да что я оправдываюсь, черт подери! Просто люблю я ее, да и все тут! Да, на старости лет влюбился в молодую девчонку из кордебалета! И я был с ней счастлив! Имею я право на счастье, или нет?! Деньги?! Да одними деньнами счастлив не будешь! Мужчина уже почти кричал, и было видно, что ему трудно сдерживать эмоции, и вообще — он держится из последних сил. И сейчас то ли набросится на меня с кулаками, то ли начнет рыдать, закрыв лицо ладонями. Мда…крепко ему досталось!