Молчание длилось почти вечность. А потом Мора разлепила губы и пораженно выдохнула: – Ах ты хитрый ублюдок! – Да, – устало согласился я. – Иногда бываю и таким. Вновь захотелось расхохотаться. Но я сдержался – люто и невозможно болела голова. Болела так, как никогда в жизни. Словно в ней поселилась стая рассерженных пираний, которые грызли мозг. Глаза пекло, лились слезы, болела каждая клеточка тела. А при одном воспоминании о лиловом свете, выжигающем в моем разуме новую информацию там, в библиотеке, к горлу подкатывал кислый ком тошноты. Теурги создали чудесную технологию. В теории. Но на ощупь от нее хотелось блевать. Что я благополучно и сделал, замазав ботинки растерянной и озлобленной Моры. Посмотрел снизу вверх и улыбнулся. Как тебе такое, дорогуша?.. Но ответ на не оформившуюся полуэмоцию-полумысль прилетело, откуда не ждал. В виде далекого призрачного шепота До: «Любишь ты раздражать женщин, Мак-Моран». Глава 10 Металлический лязг бил по ушам и, кажется, впивался в мозги. Слишком громкий, вызывающий и вместе с тем раздражающе-размеренный. Будто не Олифф лупил кувалдой по железу, а боль раздавала пламенные пощечины многострадальной голове. И, несмотря на закрытые веки, перед глазами вспыхивал алый свет. Рождался под черепом и жег, жег… Дзанг… дзанг… дзанг… Да сколько можно?.. Впрочем, все познается в сравнении. Сейчас хоть мало-мальски пришел в себя. А тогда, в обители, меня скрутило так, что впал в полубессознательное состояние. Что происходило, помню отрывками: как рыжая ругалась со здоровяком, как в бессильной злобе пинала меня по ребрам, как меня подняли и куда-то потащили. Реальность мешалась с видениями, в ушах то звучал настойчивый шепот Тьмы, то раздавался голос До. Женщина-монстр тоже ругалась, к чему-то призывала, о чем-то предупреждала. Но я не улавливал смысла. Всполох – и вот откуда-то из подворотни появляется Том. Лицо измазано грязью, волосы торчат, как иглы, на губах кривая ухмылка. Маньяк выглядит усталым и обеспокоенным. Вместе крадемся по улицам Лимба, прячемся, таимся. Вокруг здания-колонны, обломки, баррикады, полусгнивший мусор. Вспышка – и вот мы тащимся по краю какой-то каверны. В провале булькает и пузырится омерзительная грязь, торчат оплавленные стальные пруты, обгрызенные бетонные балки. Вверх бьют испарения настолько зловонные, что не помогает фильтр маски, в горле кисло першит. И что-то воет на соседней улице, воет пронзительно, тоскливо и страшно. Свет далеких фонарей мигает и слабеет, словно в испуге, и в сумраке грота виден гигантский паукообразный силуэт, лениво переползающий с одного дома на другой. Ругается Мора, и все падают на пол. Меня бесцеремонно волокут, как тюк с тряпками, камни рвут одежду и царапают кожу. А по ушам бьет громогласный и зловещий голос мрака, сердце грозит разорваться, мысли расползаются как гнилые нитки. И лишь боль в левой руке помогает, подобно якорной цепи держит в реальности. Мир то заливает белым и черным, то он становится каким-то прозрачным. Вокруг обеспокоенно мечутся кошки-тени, сверкают узкие глаза-щелочки. Сколько так продолжалось, сколько циклов осознанного и бессознательного пережил, не помню. Долго. Много. Весь путь от обители Анклава к старому порту. И, пожалуй, лишь по счастливой случайности нас не сожрали, не нашли твари, никто ничего не сломал и не поранился. А сама дорога выдалась хоть и тревожной, длинной, но мы ее преодолели. Наемники – любимчики судьбы, не иначе. А может, мало-мальски серьезные монстры кинулись в верхний город, где я устроил переполох. Кто знает. Как бы то ни было, но разум потихоньку трезвел, вырывался из липких объятий боли и пустоты. И где-то ближе к концу пути, когда шагали по тоннелям старого порта, я смог самостоятельно передвигаться. Не без поддержки наемников, прихрамывая и ругаясь, но плелся по коридорам и залам. Мимо складов, ремонтных мастерских, офисов торговых компаний. Оскальзываясь на кучах щебня и спотыкаясь о ржавые железки, удивляясь, как подчиненные Лиама умудрились найти настолько хороший путь. Странно, но завалов и подтоплений тут не так много. Да, хватало разрухи, ржавчины и тлена, плесени. Встречающиеся механизмы превратились в груды хлама, под ногами скрипело битое стекло, чавкал мох. Но, против ожиданий, нам не пришлось брести по пояс в воде, хотя та журчала где-то рядом, за стенами. То ли работали дренажные системы, сохраняя часть портового района в относительной целости, то ли невероятно и несказанно повезло. А уж когда мы приблизились к причалам и зашли в одну из ремонтных мастерских, где висел на цепях древний, как дерьмо хтонических монстров, батискаф, я уверился. Не иначе Мора и компания продали душу дьяволу. Ну или принесли жертвы древним богам. Кроме прочего оказалось, что в цехе есть и причальная труба, заполненная густой зеленой жижей, в которую превратилась морская вода за многие столетия. Однако валы механизма шлюза со скрипом и огромным трудом, но проворачивались. Имелись необходимые инструменты, пусть и покрытые толстым слоем ржавчины. А рекуператор у стены хрипел и булькал, но создавал приемлемую для дыхания атмосферу. Удивительно. Невозможно. Так фартит один раз на тысячу. И если случается, то потом приходится расплачиваться повальным невезением, а то и чем-то похуже. Старые боги не любят раздавать удачу бесплатно. Через минуту, когда ворота мастерской задраили, а меня бросили у одного из прогнивших до состояния рыжей трухи станков, пришло осознание: не все так однозначно. План наемников равно попахивал авантюризмом на грани безумия. Ведь сам по себе батискаф мало того, что являлся старым и грубым выкидышем времен, когда корабли строить не умели, так еще и был сломан. Да и наивная вера в то, что получится без проблем проплыть по причальным трубам, не врезаться в завалы или заклинившие ворота, пробиться через сети, внушала скепсис. Ну не бывает таких чудес, не бывает. Или случаются?.. Битых полчаса я сидел на полу, лениво размышлял на эту тему, пока наемники суетились, рылись среди хлама в поисках подходящих инструментов, потом опускали батискаф ближе к полу и пытались открыть боковой люк, осматривали снаружи и изнутри. – Тут брешь! – подал голос Том, обойдя аппарат по кругу. – И сбоку тоже! – Я заварю, – прогудел Олифф. Принялся рыться в бездонном рюкзаке и вскоре извлек портативную газовую горелку. – Поищи пока подходящие куски железа, очисти от ржавчины. – Ладно, – неожиданно покладисто согласился белобрысый маньяк. Но добавил с сомнением: – Не расплющит? В те времена вроде б не упрочняли и не рассчитывали, что город уйдет глубже. – Давление в причальных трубах невысокое, – ответила Мора вместо здоровяка. – А после того, как пройдем главный шлюз, нам останется быстренько утонуть. Контролируемо, конечно. Произойдет достаточно стремительно, так что корпус максимум деформируется, но не сплющится. Ну намокнем слегка. И что? Переживем. Строили тогда пусть без участия гностиков, но с мозгами. Не лодка, а батискаф, их рассчитывают на хорошие глубины. – Корпус толстый, – подтвердил детина. – Должно получиться. – Вот теперь, когда выслушал мнения компетентных специалистов, стало намного легче, – съязвил блондин. – Но вы так и не сказали, что с заданием… получилось? – И да, и нет, – поморщилась рыжая. – Но Лиам разберется. – Хм, – промычал Том. – Как-то неоднозначно. Но ладно. Что будем делать с этим? Если не нужен, отдайте мне, развлекусь. Давно мечтаю. Психопат достал нож и показал жест, будто дирижировал. Широко улыбнулся и бросил взгляд, словно намечал, с чего начнет: где разрезать, где вспороть и проткнуть. Чтоб кричал громче, но умирал медленнее. – Думать не смей! – отрезала Мора. Тоже посмотрела на меня, скривилась, как от зубной боли. – Планы изменились. Отведем к Лиаму живым. Разберется. – Будет в ярости, – хихикнул маньяк. – Сама знаешь, как обожает, когда грязные делишки идут не по плану. – Переживу, – холодно ответила наемница. – Тебя, кажется, попросили достать железо. – Бегу-бегу, – пропел Том. Сделав издевательский книксен, белобрысый развернулся и отправился рыться в хламе. А рыжая лишь скрипнула зубами, вновь одарила меня нехорошим взглядом. Но промолчала и взялась помогать детине с ремонтом батискафа. Работа растянулась на час или два, но закипела не на шутку. Блондин таскал листы железа, рыжая проверяла качество. Потом вместе очищали от ржавчины, били камнями и стальными прутами, скребли найденными тут же щетками. Олифф, вырезал кусок необходимого размера и примерял на аппарате, долго обстукивал кувалдой до нужной формы. Ну и наконец приваривал к корпусу. Когда с заплатками закончили, детина принялся править рули, невесть при каких обстоятельствах погнутые лопасти винта. Остальные проверяли заклепки и подтягивали болты, затем потащили в батискаф баллоны со сжатым воздухом, канистры с мазутом, обнаружившиеся на одном из стеллажей. Древняя машина, работающая на нефти. И как следствие – пожирающая кислород в чудовищных количествах. Одутловатая, толстая и нелепая, смахивающая на короткую сосиску, с помутневшими от времени иллюминаторами и толстой коркой ржавчины на корпусе. В салоне, несмотря на немалые размеры, могли комфортно расположиться лишь двое на полусгнивших металлических стульчиках, вчетвером же будет чертовски тесно. Но к моему удивлению, первая же попытка завести двигатель оказалась успешной. Мотор чихнул, закашлялся, но заработал – в рваном захлебывающемся ритме, как дыхание умирающего старика. Из выхлопных труб повалил густой дым, плюнуло маслом. Дым пошел и из кабины, сочился из баллонов на крыше. Винт с визгом и скрипом завертелся. Внутри фар неуверенно замерцали нити накаливания, свет появился и в салоне – генератор кое-как работал. – Отлично, – заключила Мора. – Вырубай, не жги кислород. Олифф послушался и повернул какой-то рычаг в моторном отделении, отчего двигатель особенно громко кашлянул и заглох. Затем он поскреб щеку, повернулся и сказал: – Накопители дырявые. И компрессор едва жив. Если зальет поршни, будет паршиво, заглохнем, останемся без света, аккумуляторы-то мертвы. К тому же резинки рассохлись, вода будет литься непрестанно. Здоровяк имел в виду те самые баллоны, установленные на крыше. Насколько я знал, туда нагнетались отработанные газы из дизеля. Накачивались до определенного давления, после чего срабатывал клапан и ядовитая дрянь выбрасывалась в воду. Таким корявым образом осуществлялся выхлоп. Ну а кислород для горения подавался напрямую в мотор. Поначалу, пока климат поверхности не изменился и льды не покрыли большую часть океана, для подобных целей пытались использовать шноркели. Но после того, как через трубы пару раз проникала Тьма и с лодками потеряли связь, пришлось таскать запасы окислителя с собой. Что и неудобно, и расточительно, опасно – емкости частенько взрывались. Со временем от двигателей старого образца отказались. Сначала перешли на водородные. А потом и на электрические – после того как открыли соларит и научились делать реакторы. Но древние моторы внутреннего сгорания никуда не делись. Аналогичные по сей день благополучно используют болги, держат на дне нефтяные платформы. За что низкорослые торговцы в компрессионных скафах и нелюбимы. Их тяжелые неповоротливые танкеры настолько ядовиты и столько дряни сбрасывают за борт, что дохнут целые косяки рыб, культивируемые водоросли, моллюски, крабы. Грузовикам донных жителей позволено приближаться лишь к отдельным портам, в прочих случаях они швартуются на промежуточных станциях. – Лишь когда окажемся за шлюзом, вода станет проблемой, – отмахнулась наемница. – Но я надеюсь, успеем прорваться к нашему порту. Примотай снаружи запасной фонарь, включим перед погружением, заряда хватит надолго. Проверь работу манипулятора. А двигатели… я вроде видела ручной привод. – Залюбишься ты крутить ворот, – помрачнел здоровяк. Но поразмыслил и кивнул. – Пройти какое-то расстояние сможем. Попробуем. – Постойте! – воскликнул белобрысый, волоча к кораблику какое-то ржавое ведро и тряпки. – Я тут кое-что отыскал. Сможем немного подстраховаться. Бухнул емкость у ног здоровяка, посмотрел победно. А тот изобразил выражение плохо скрываемого скепсиса, но вскрыл крышку ножом, постучал пальцем по застывшей аспидной массе и задумчиво нахмурился. – Битумный герметик. Если остался газ в горелке, можно разогреть и промазать стыки и щели. Будет не так подтекать. – Вот и я о том же! – радостно потер руки Том. – А еще вот что нашел. Развернув тряпье, показал комбинезон из пропитанной неизвестным составом ткани. Одежда на вид тяжелая, покрытая трещинами и местами подгнившая. – Сомнительная защита, – заметила Мора, поморщив нос. – Там, наверное, крысы жили. И гнили полно. – Как хочешь, – фыркнул блондин. Расстегнув ремни, надел комбинезон на ноги, потом влез полностью, помахал руками и повертелся на месте. – Как по мне, лучше, чем с мокрым задом. – Ну не зна-а-аю, – пожала плечами наемница. – Давай проверим. Подошла к рюкзаку здоровяка и взяла одну из бутылок с морской водой, откупорила крышку и резко взмахнула рукой, плеснув на грудь Тома. Но тот уклонился от струи, а затем уставился на рыжую зло и раздраженно, чуть не зашипел от бешенства. – Не смей!.. – Ты чего? – удивилась Мора. – Обычная вода. – Не смей… портить костюм, – с запинкой выговорил белобрысый. – Я самый сухой выбрал. – Вот ублюдок, – удивленно буркнула рыжая. Повертела пальцем у виска и плюнула под ноги. – Ты натуральный псих. За какую-то мелочь в горло готов вцепиться. – Если это знаешь, зачем провоцируешь? – резонно заметил Том. И вновь широко ухмыльнулся как ни в чем не бывало. – Иди к черту! – рявкнула наемница. – Битум разогревай и под ногами не путайся. – Да, мамочка! – осклабился маньяк. Развернулся, подобрал горелку и, насвистывая, направился к ведру с застывшей мастикой.