– Мы друг друга тоже проверяли. – О, ну раз ты так говоришь… – Не наглей, – проворчала рыжая. – Иначе неудобные вопросы начну задавать я. – Например? – искренне заинтересовался я. – Как так получилось, что отстал? Зачем сюда пришел и как вообще добрался? Ведь мог попытаться смыться из Лимба. – Так ведь объяснял, – делано удивился я, развел руками. – Да, Вестник помешал, – с сарказмом сказала наемница. – Именно. И поверь, я бы ушел, но после той шумихи безопасней двигаться вперед. Планы города у тебя, и я надеялся, что можно поискать третий, альтернативный путь. Потому и направился сюда. Хотя признаю, опасения имелись. Если б маска не закрывала лицо, я бы широко и нахально улыбнулся. А так оставалось лишь смотреть ей в глаза. Злые, испуганные, напряженные. Но стоит отдать должное, Мора умела справляться с эмоциями. Справилась и сейчас. Спрятала револьвер в кобуру, взъерошила непокорные волосы и буркнула: – Ну-ну. Ладно, к фоморьей матери споры. Вернулся, и хорошо. Мы как раз собирались проверить обитель, и ты нам поможешь. Пойдем! Решительно мотнув головой, наемница шагнула к выходу. Ее обогнал белобрысый, толкнул тяжелую створку, выглянул, изучая окрестности. И спустя какое-то время сказал: – Чисто. Я выхожу. По-видимому, прав, потому как я тоже не ощущал ярких сгустков мрака поблизости. Но Тьмы определенно стало больше, в воздухе повисла некая напряженность. Будто сущность, обитающая в Лимбе, пробудилась и теперь обратила пристальное внимание сюда, на нас. Жаль, но ни в Изнанку, ни в Тень я выглянуть не мог. Поколебался, но все же последовал за остальными. А смазливый психопат выскочил наружу гибким движением угря, встал у стены с ножами в руках. Затем вышла Мора, следом я, последним – Олифф. Том переместился к дальней колонне, потом еще к одной, мы двинулись следом. – Греется, – пробормотала рыжая. Скосив глаз, я заметил, как она трогает пальцами стеклянную каплю на шее. – Выключи, – серьезно сказал я. – Не врал. Шанс, что рванет, чертовски велик. Явно заколебалась, метнула в меня подозрительный взгляд. Но, видимо, по мере приближения к зданию теургов жар усиливался. И Мора послушалась: сжала медальон в кулаке, прикрыла глаза и что-то шепнула. Я немедленно почувствовал, что пузырь сжатого воздуха вокруг нас развеялся. Напряженность тоже несколько подтаяла. Частички Тьмы, тянущиеся шлейфом за артефактом, расплылись в пространстве. Соответственно и поле обители перестало вступать в диссонанс, сильно ужалось. Глаза наемницы расширились – почувствовала какие-то изменения. Но озвучивать не стала, лишь кивнула своим мыслям. Быстро нагнала Тома и встала рядом. За это время белобрысый ублюдок успел нарезать вокруг здания Анклава пару кругов. Остановился шагах в двадцати, глядя на узкие окна, начинающиеся на уровне обычного третьего этажа, и задумчиво поскреб затылок. – Ни намека на дверь, – сказал он. Размял пальцы и оглянулся на рыжую. – У толстого в поклаже есть немного взрывчатки. Предлагаю проломить стену. – И привлечь внимание окрестных тварей, – ответил я на невысказанный вопрос Моры. – А также получить по зубам от систем защиты. Не глупите. Стены выдержат взрыв соларитовой бомбы. – Тогда как войти? – спросила рыжая, посмотрела несколько растерянно. – У нас есть ключ, но нет двери. – Ты неправильно мыслишь, – менторским тоном изрек я. – Надо искать не дверь, а замочную скважину. Тогда дверь сама тебя отыщет. – Как понимать, искатель? – вклинился блондин. – Мозги нам пудрить вздумал? Так я быстро приведу тебя в чувство! Маньяк показал нож и сделал красноречивый жест, будто резал у паха. Но я не отреагировал на провокацию, равнодушно пожал плечами. – Как хочешь, убийца. Но это дом теургов. И если разгадаешь их логику, то и работа машин станет ясна. – Точно издевается! – окрысился белобрысый. – Умный, что ли, кусок дерьма? Да я тебе причиндалы отрежу и запихну в ухо!.. Лицо Тома покраснело, а глаза налились кровью. Посмотрел исподлобья, сделал шаг вперед, но наткнулся на выставленную ладонь Моры. Та заглянула ему в глаза и сказала: – Охраняй внешний периметр. Если что, предупредишь. Выполняй. Видимо, такие перепады настроения у блондина дело обычное, потому что никто не удивился – ни рыжая, ни здоровяк. А может, на них начала действовать разлитая в пространстве Тьма. Такое случается, когда люди долго находятся в отравленном месте. И пусть сам мрак не касается тел, не заражает, но ядовитые миазмы воздействуют на их разум, незаметно подтачивают способность мыслить здраво, расшатывают эмоции. Границы адекватного размываются. Смиренный праведник превращается в яростного убийцу, смельчак в труса, аскет в сибарита. А остальные не видят отличий, также сбитые с толку и сломленные. Лишь селенит позволяет держаться дольше, противостоять влиянию. Я мог и ошибаться. Потому промолчал, решив наблюдать. А белобрысый выдал пачку грязных ругательств, развернулся и ушел куда-то в переулок. – Кретин, – сказала наемница. – Не обращай внимания, он болен. Сынок мелкого лорда, хотел стать художником, а папаша заставлял стать врачом, давил и гнобил. В итоге у мальчишки потекли мозги, прирезал и маму, и папу, и сестренку, обчистил счета рода и кинулся в бега, прибился к банде головорезов. Дальше обычная история: выжил, набрался опыта, потерял остатки рассудка. Воображает себя гением искусства и предпочитает рисовать на телах жертв. Разыскивают в каждом городе Олдуотера и Ньювотера за серийные убийства. Странно. Мерещится или извиняется? От нее веяло растерянностью. Я чувствовал, что она с трудом контролирует эмоции, и укрепился в подозрении, что на троицу повлиял мрак. Но озвучивать мысли не стал, пожал плечами и произнес с ноткой сарказма: – Действительно, ничего необычного. Сам Лиам не побаивается? – Не знаю, – пожала плечами Мора. – Говорит, что ценит за особые таланты и близость духа. Хотя не знаю, за что там ценить кровожадного придурка. В голове каша… Вон несколько лет назад удумал жениться, начал ухаживать за какой-то дурочкой и почти добился руки. А потом задушил ее же собственными кишками, несколько недель носил ей цветы, спал с трупом в одной постели. До сих пор считает живой и планирует свадьбу. – Ты его недооцениваешь, – пробурчал сбоку Олифф. – Да? – удивилась рыжая, вскинула брови. – Хитрее, чем кажется, – сказал здоровяк. – Я давно знаю мерзавца, работали в одном картеле на Шельфе. – Так я и не говорю, что тупой, – отмахнулась наемница. – Просто больной извращенец. В голосе все-таки проявилась толика пренебрежения. А я подумал, что детина прав, зря она так. Ведь очень удобно слыть психопатом, на больной рассудок списывают слишком многое. И если бы Том хотел чего-то добиться, например, как сейчас – не приближаться к зданию, то достиг цели. Но вероятно и то, что я преувеличиваю, вижу умысел, где такового нет. – С ним понятно, – пробормотал я. – А что с тобой? Она напряглась, посмотрела искоса и нахмурилась. И я уже думал, что сделает вид, будто не услышала. Но Мора ответила: – Со мной чуть сложнее. – Чуть? – Да, – отрезала рыжая. Мотнула головой и решительно добавила: – Не важно. Что нужно искать? Что ж, вторая попытка копнуть глубже не увенчалась успехом. Растерянность в ней сменилась злостью, моментально закрылась от любых попыток проковырять брешь в обороне. Но и я не знаток человеческих душ. – Выемку, примерно такого размера, – произнес я, показав пальцами окружность. – Посередине должен быть крест. Смотрите внимательно, камни не трогайте. И если ощутите щекотку, уколы, неожиданный жар или холод, бегите. Если в чем-то засомневаетесь, зовите меня. – Выемку… – эхом обронила наемница, глядя на здание. – Будет непросто. И оказалась права. Потому что стены обители теургов буквально изрезаны тончайшими узорами, образовавшимися за долгие годы работы печатей. Да и затейливой резьбы по камню хватало, лепнины, мозаик. Одни изображали какие-то символы и фигуры, другие представляли собой целые картины – люди и туату, пейзажи поверхности, какие-то события из истории. Найти в данном шедевре нечто подходящее под описание медальона епископа казалось невозможным. Но Мора не стала рассуждать о вероятностях успеха, приблизилась и медленно пошла вдоль стены, что смотрела на академию, внимательно изучая узоры. Олифф вздохнул, проворчал нечто матерное и унылое, но присоединился к наемнице, ушел к противоположной. Мне же достался фасад. Я оглянулся и окинул настороженным взглядом площадь: скамейки и фонарные столбы, здание академии, храм, несколько домов богатых купцов, библиотека… мир тонул в мертвенном запустении. Где-то вдалеке чудилось движение холода, по спине скребло ледяными когтями. Но в непосредственной близости тварей я вроде не чувствовал. Ладно. Пожав плечами, приблизился к зданию и посмотрел на древние камни, зябко поежился. Вся обитель теургов представляла собой один сплошной артефакт. От нее тянуло скрытой мощью, глубоко внутри чудились источники – сквозные дыры, воронки в Изнанку, подающие энергию с той стороны в наш мир. И оттого сами монолиты звенели от мощи, едва сдерживая атакующие и защитные контуры. Одна ошибка, одна расползшаяся от ветхости схема – и нас размажет по полу кровавой пленкой. Картинка в воображении получилась на редкость сочной и реалистичной. Но я отмахнулся усилием воли и медленно пошел вдоль стены, потянувшись доступными чувствами к темным камням. Слушал, смотрел, ощущал. У отдельных участков кружилась голова, у иных окатывало иррациональным страхом, порой овеивало то холодом, то жаром. Однажды заметил свечение на кладке, бег ярких искр в ложбинке – как бы ни были велики и опытны теурги, но и их творения ветшали. Стабильность контуров слабела, и энергия печатей начинала сочиться наружу. Когда-нибудь мелких разрушений накопится столько, что будет достигнута критическая масса. И тогда, вероятно, обитель взорвется. Или рассыплется песком. А может, исчезнет в схлопнувшемся пространстве. Но до такого исхода далеко, как минимум несколько столетий. Правда, в какой-то момент подходить к зданию станет опасно. Искажения будут рвать живое и неживое. Индикаторы не помогали, мутнели и трескались от близости к Изнанке. Лишь один окуляр, настроенный заблаговременно, что-то показывал. Но и он вскоре потерял фокус, превратился в обычное стекло. И тогда пришлось обратиться к своим умениям, к тем крохам силы, которыми обладал, смотреть без инструментов. Но через пять минут у меня закружилась голова, через семь начало ломить виски. Я пытался всматриваться в контуры, искал либо узловой, либо какой-нибудь сигнальный вроде ответвления. От сложности схем и паутин энергии вскипал мозг, а найденные ниточки ускользали и терялись в переплетении иных. И если вспомнить картину, что зрел из Тени, неудивительно. Можно искать до бесконечности. Камни и палки бессильны против винтовок. И я как тот древний дикарь, что нашел электродвигатель и пытается выяснить принцип действия. Но как ни верти, как ни уговаривай или приноси жертвы богам, а жужжать не будет. «Но как-то ведь теурги сами находили замочную скважину, – подумал я зло. Остановился, сжал кулаки и попытался выдохнуть. – И у них не было причин прятать ее слишком уж хитро, ведь пользовались каждый день. Тут важна скорость, удобство, а главным элементом выступает ключ. Возможно, я не туда смотрю?» Мысль царапнула, заставила замереть. Я порывисто шагнул прочь от здания, оглянулся и окинул рассеянным взглядом. Отступил еще, вновь посмотрел. И чуть не ахнул. Вблизи виднелись лишь черточки и царапины, издали тоже ничего внятного. Но на определенном расстоянии срабатывал эффект фокуса и на стене проявлялось изображение. Причем проявлялась подробно, в цвете. Аспидные монолиты изменились и будто ожили, заиграли красками, создав и глубину, и объем. Картина битвы… битвы с Люцифером и ордами у Врат. Вдалеке виднелась гора, у подножия монументальная постройка в виде гигантской арки, откуда вырывался дым и мчались полчища бесформенных тварей, виднелась смутная фигура – вроде человеческая, но с длинными загнутыми рогами и крыльями, окутанная пламенем и Тьмой. Над ней расколотое небо, вокруг голые мертвые деревья, дым, пламя, убегающие люди. На переднем же плане стояли нестройные ряды защитников – туату, люди, какие-то бородатые крепыши. Должно быть, так выглядели представители народа Фир Болг до Исхода. В доспехах, с оружием в руках, на лицах отчаяние, надежда, страх. Пораженный задумкой неизвестных художников и строителей, я поначалу не обратил внимания на детали. Но через минуту заметил на переднем плане компанию людей в белых плащах, с тонкими красноватыми обручами на головах. И понял – теурги. Мастера Изнанки творили коллективную печать в классическом построении кругом. Еще один, высокий бородатый и яростный отгонял сгусток мрака впереди. Защищая товарищей, он присел и вскинул руку в ударе, а с ладони лился яркий свет, от которого Тьму разрывало на куски, она таяла, бежала. – Я ничего не нашла, – сказала Мора, приблизившись. Мрачная и раздраженная неудачей. Наверное, и губы кусала, но под маской не видно. Но, заметив, в каком я состоянии, разом напряглась: – Что?..