Элиза повернула голову и увидела за строением большую группу людей. – Я подойду к ним с другой стороны, а вы ждите здесь. Вы ничем не сможете помочь, но если я скажу этим людям, кто я такой, возможно, меня они послушают. На этот раз Элиза не стала спорить. Она послушно ждала возвращения Джая – во всяком случае, несколько минут. Но вот он скрылся из виду, а песнопения все не стихали. Элизу пробила дрожь. Она побежала следом за Джаем и спряталась возле здания. А барабанщики все выбивали зловещий призыв смерти. Джай энергично мотал головой и громко спорил с группой мужчин. Женщину Элиза не видела, но примерно в двадцати ярдах у погребального костра стоял жрец и размахивал крупным предметом, от которого исходил запах благовоний. Второй жрец звонил в колокол. Этот звук перекрывал даже бой барабанов. Двое мужчин лили на поленья масло из глиняных кувшинов. Когда еще один мужчина зажег факел и поднес его к поленнице, на секунду вспыхнул слабый огонь, но тут же погас. Вдруг раздались страшные, пронзительные вопли. Элиза наконец увидела девушку. Ее тащили на костер. Элиза шагнула вперед и крикнула этим людям, чтобы остановились, но никто даже не взглянул в ее сторону. Все глаза были устремлены на миниатюрную фигурку, которую затаскивали на поленницу. Толпа застыла. Руки девушки были связаны, но на одну ужасную секунду Элизе показалось, что несчастная и без того смирилась со своей судьбой. Но вдруг ситуация переменилась. Отчаявшись уговорить мужчин, Джай развернулся и кинулся к вдове. Вот он пробился через кордон вокруг поленницы. До сих пор дрова только тихо потрескивали и шипели, но теперь огонь разгорелся в полную силу. У Элизы чуть не остановилось сердце, когда Джай схватил девушку за связанные руки и потянул к себе. Секунды казались вечностью. Элиза кожей ощущала страх этой девушки, ужас вдовы передался ей. Джай пытался стащить ее с поленницы, и секунду казалось, что сейчас он и сам сгорит, но потом трое мужчин схватили его и оттащили от костра. Джай пытался высвободиться, но его держали крепко. Тем временем пламя ползло вверх от краев поленницы, подбираясь к девушке. Та с отчаянными криками старалась вырваться из огненного кольца. Мужчины и пожилая женщина, стоявшие у костра, длинными палками заталкивали ее обратно, к телу покойного, завернутому в белый саван. Но все же девушка развернулась и кинулась в другую сторону – туда, где огонь еще не разгорелся в полную силу. Однако находившийся возле костра мужчина занес саблю, и девушка шарахнулась обратно – туда, где поднимались языки пламени. А огромная толпа стояла и молча наблюдала за происходящим. Элизе отчаянно хотелось броситься туда и вытащить девушку из огня, но тут Джай вырвался и опять попробовал дотянуться до вдовы, но было уже слишком поздно: в эту секунду желтые языки огня подобрались к ногам молодой женщины. Ее юбка вспыхнула, потом загорелась дупатта, и огонь перекинулся на волосы. Пламя горело так ярко, что смотреть на него было невозможно. Скоро огонь поглотил девушку целиком. Где в тот момент был Джай, Элиза не видела. Душераздирающие крики становились все громче и пронзительнее. Облако черного дыма неумолимо поднималось в воздух, а вместе с ним запах, который навечно врезался в память Элизы. Подул ветер, и языки пламени взметнулись выше в своем смертоносном танце. А крики девушки все неслись вверх к пронзительно голубому небу. Элиза отпрянула и бросилась бежать, не разбирая дороги: прочь, подальше от этой кошмарной сцены. А потом крики вдовы стихли, и теперь до Элизы доносился лишь треск поленьев. Потрясенная до глубины души, она сжалась в комок. Пелена слез застилала глаза. Вдруг Элиза почувствовала, как ее обхватили руки Джая. Он уводил ее прочь – туда, докуда не добирался запах горелой плоти. – Вы не должны были этого видеть, – произнес Джай. Элиза высвободилась и принялась молотить его кулаками в грудь. – Зачем это нужно?! Для чего?! Джай снова обхватил ее, на этот раз крепче. Элиза заметила, что его рука обожжена. – У вас ожог. – Так, пустяки. – Я видела, как вы пытались вытащить девушку из огня. Принц покачал головой: – Я опоздал. Надеялся их отговорить. Они нарочно спрятали девушку. Я думал, что время еще есть. Джай обнял Элизу за плечи и помог ей забраться в коляску мотоцикла. Ее сердце до сих пор колотилось в том же бешеном ритме, что и барабаны, под звуки которых вдову вели на смерть. Элиза разразилась рыданиями. Немного успокоившись, поглядела на Джая. Тот сидел, положив руки на руль и опустив на них голову. Сердце Элизы разрывалось от боли. Она готова была выть так же громко и отчаянно, как и несчастная вдова. – А ведь совсем молоденькая… – только и произнес Джай. Элиза не ответила: она задыхалась и лишь отчаянно глотала ртом воздух. – Домой не поедем. Отвезу вас в мой дворец. Он всего в часе езды от крепости в Джурайпуре, но там можно спокойно поговорить без посторонних ушей. – О чем тут говорить? – с трудом произнесла Элиза сквозь сдерживаемые рыдания, вот-вот готовые вырваться с новой силой. – О многом, но сначала вам нужно прийти в себя после увиденного. Я не в первый раз становлюсь свидетелем подобной сцены. В дороге они не разговаривали. Примерно через час они подъехали к дворцу, былое великолепие которого несколько поблекло с годами. Джай провел ее через широкие ворота в длинной высокой стене, и Элиза оказалась в живописном дворе, с трех сторон окруженном зданиями из золотистого камня. Двери с двух сторон выходили во двор. – Здесь комнаты слуг, конюшни и кладовые, – пояснил принц. Напротив ворот по всей длине старинного трехэтажного здания тянулась веранда с колоннами. Элиза догадалась, что где-то здесь есть источник воды, потому что, в отличие от всех остальных мест, в которых они сегодня побывали, двор оказался на удивление зеленым. В вазонах, расставленных по краям, пышно цвели розовые и красные петунии. Посреди двора росло высокое дерево с вытянутыми листьями, покрытое желтыми цветами. В тени его раскидистой кроны стояли две скамейки. – Это сенна сиамская, – пояснил Джай. – В высоту они могут достигать шестидесяти футов. Эта пока маленькая. Ее древесину используют ремесленники, из нее изготавливают мебель. В садах растут еще несколько. Джай указал куда-то за колоннаду. Когда они шли через здание, затем по открытой галерее и террасе, раскинувшейся за наружной лестницей, Элизе представилась возможность рассмотреть обширные сады и фруктовые деревья. До нее доносился аромат трав, и она с удовольствием вдохнула благоуханную свежесть зелени. Хотя ужас только что увиденной отвратительной сцены не выходил из головы, Элиза подумала: Джай правильно сделал, что привез ее в это тихое убежище. На секунду она остановилась и поглядела вдаль. Справа земля шла чуть под уклон. Джай провел Элизу в спальню на втором этаже. – Когда будете готовы и жара спадет, спускайтесь на террасу. На прощание он крепко сжал ее руку и произнес: – Буду ждать вас. Элиза легла на кровать, на которой, похоже, давно не спали. Пахло нафталином, однако Элиза уловила и аромат благовоний, сразу напомнивший ей о Лакшми. Может быть, мать Джая когда-то жила в этой комнате? За стеной располагалась маленькая гостиная – дари-хана. Пол был застелен широким ковром, на нем лежали несколько подушек. Элиза пыталась отвлечься, но в ушах снова и снова звучали крики девушки. В чужой стране Элиза надеялась встать на ноги и обрести равновесие, но только глубже увязала в трясине. В этом мире Элиза не может чувствовать себя спокойно: ни она, ни любая другая женщина. Невольно закралась мысль: а что, если и ей грозит опасность? Она ведь тоже вдова. Какая мучительная смерть: жар пламени, боль, ужас, невообразимая, варварская жестокость! Между тем солнце клонилось к закату. Небо окрасилось сиреневым, потом розовым. Элиза отправилась на поиски Джая и обнаружила его на арочной террасе, выходившей во внутренний двор, выглядевшей гораздо скромнее и уютнее, чем величественная терраса с колоннами, тянувшаяся вдоль фасада. Принц сидел в плетеном кресле со стаканом виски в руке. Он с угрюмым видом убрал с лица растрепавшиеся волосы и потер лоб. Элиза заметила на его руке черную копоть от костра. – Раньше этот дворец был нашим постоянным домом, – проговорил принц и махнул забинтованной рукой, указывая одновременно на все вокруг. – Не желаете выпить? Дворецкий принес Элизе виски, и она опустилась в кресло напротив Джая. Стемнело, всходившая луна заливала сад серебристым сиянием. Пахло землей и какой-то ароматной растительностью. Элизе хотелось погрузиться в приятное тепло этого вечера и ни о чем не думать, но тут Джай нарушил молчание. – За две недели до смерти моего деда бабушка перестала есть и пить. Она заботилась о муже, ухаживала за ним, но однажды поздно ночью я проснулся оттого, что бабушка нараспев повторяла: «Рам-Рам». Дед только что умер, кремация должна была состояться утром, и бабушка сразу объявила, что намерена стать сати. Она считала, что пережить мужа – позор для жены. Джай убрал в карман лежавший на столе коробок спичек, поднялся и достал тонкую свечу из привинченного к стене металлического ящичка. Вытащил коробок, чиркнул спичкой и зажег свечу, потом поднес ее к паре ламп, закрепленных на внешней стене. Воздух сразу наполнился запахом горящего масла. Минуту или две Элиза смотрела на пляшущие тени и струйки дыма. – Вы это видели? – Мы с мамой приехали заранее: она знала, что ее отцу осталось недолго. После того как дед умер, бабушка совершила омовение, облачилась в свадебный наряд и всю ночь просидела рядом с телом мужа. Вместе с ней бдели только вывшие на улице собаки. На рассвете прибыл ее девар (брат мужа). Он должен был совершить последние обряды. Когда сати идет на костер, ее провожают толпы людей. Народ уже начал собираться. – И все это у вас на глазах? Джай смотрел в темноту, но теперь повернулся к ней, его глаза потемнели, свет в них погас, губы искривились в горькой усмешке. – Бабушка посылала за мной, но мама перехватила слугу и приказала запереть меня в моей комнате. Мама была против, но я не мог оставаться в стороне и вылез через окно. Я любил и деда, и бабушку. – Принц умолк, нервно сглотнул и продолжил: – Иногда женщину связывают. Но бабушку не надо было удерживать. Когда я прибежал на место сожжения, огонь уже бушевал вовсю. Я даже не сумел ее разглядеть, но слышал, как она пела «Рам-Рам». До последнего вздоха. Бабушке до сих пор поклоняются. Элиза некоторое время молчала. Она вгляделась в точеные, угловатые черты его лица, от света лампы под скулами залегли глубокие тени. Теперь Элиза видела: на этом лице отпечатались следы того давнего горя и потрясения. Как же она раньше не замечала? Принц сгорбился и полностью погрузился в свои мысли. Опустил голову, уставился на свои руки. Элиза заметила, как ходят его желваки. Ни один ребенок не должен видеть такой ужасной сцены. После случившегося у него на сердце осталась незаживающая рана, совсем как у Элизы после гибели папы. – Сколько вам тогда было лет? – Тринадцать. Через неделю исполнилось четырнадцать. Это произошло во время школьных каникул, и только поэтому я был дома, а не в Англии. Элизе на глаза навернулись слезы. Она от всей души сочувствовала тому мальчику. – Когда вы вернулись в школу, вам наверняка не с кем было поделиться тем, что вы пережили. Джай покачал головой и снова посмотрел на Элизу. Казалось, они видели друг друга насквозь. Но принц быстро отвел взгляд. – Меня и без того считали чем-то средним между дикарем и забавной зверушкой. Бабушка обожала мужа, его смерть стала для нее страшным ударом, но, кроме мамы, никто даже не пытался ее отговорить. А брат деда, наоборот, боялся, как бы бабушка не передумала: такой позор для семьи! – Почему женщины не взбунтуются? Джай пожал плечами: – Некоторые и по сей день видят в самосожжении высшее выражение супружеской преданности и жертвенности. Бабушка жаждала воссоединиться с мужем в следующей жизни, поэтому пошла на такой шаг. – Но это же преступление против женщин! Джай посмотрел на нее с такой невыразимой печалью, что Элизе захотелось его утешить, и все же оставить эту тему она не могла. – Что, если жизнь у человека только одна? Джай глубоко вздохнул, но продолжал молча смотреть на Элизу. – Неужели женщины так низко ценятся? – спросила она. – Те, кто хочет стать сати, говорят, что это добровольный акт, проявление верности. На наш с вами взгляд, им промыли мозги. Они до сих пор живут по старым обычаям. В те времена выбор был невелик: женщину либо сжигали, либо считали плохой женой. – Неужто обходится совсем без принуждения? Джай с горьким смешком отвел взгляд. Элиза будто пробудилась от зачарованного сна. – Какое там! Жрецам достается значительная часть имущества вдов, поэтому они всячески поощряют сати. У родственников с обеих сторон тоже есть свой интерес: они не прочь заполучить драгоценности вдовы. Иногда, чтобы одурманить вдову, используют бханг, известный вам под названием марихуана и каннабис. Бывает, женщину привязывают к телу мужа или удерживают на месте каким-то другим способом. Но хотя жизнь вдовы тяжела, многие пытаются сбежать. И если им это удается, они навлекают позор на всю семью. – То есть тяга к жизни оказывается сильнее, чем семейные узы или обещание череды перерождений? – Да. – Но другие твердо убеждены в правильности своего поступка. Как ваша бабушка. – Пожалуй. Для некоторых это выбор духовного пути. Трудно такое понять, правда? И тем не менее дело не только в давлении на вдов и в дани традиционным верованиям. Иногда случается и так, что для женщины, охваченной горем и отчаянием, сати становится способом самоубийства. Но разумеется, это противозаконно. – А по-моему, причина в том, что из женщины лепят какой-то идеальный образ. – Разве в вашей культуре по-другому? Конечно, у вас это не так ярко выражено, и все же… – Мы женщин не сжигаем, – возразила Элиза и сурово посмотрела на него. Даже исполненный печали взгляд принца не заставил ее смягчиться. – Да и младенцев женского пола в Англии не убивают.