Она засмеялась: — Вы так здорово рассказываете! Действительно, я тоже заметила, что снега с каждым годом все меньше. Без него зимой скучно. Мы еще поговорили, потом я отошел с сигаретой к перилам, а Полина собрала посуду на поднос. Еще некоторое время я наблюдал за девушкой сквозь окно кухни, и мне все больше нравилось на нее смотреть… Постель оказалась удобной, подушка пахла свежим бельем, в общем, уснул я, едва коснулся ее головой. Проснулся, как от толчка. Прислушался, но за окном было по-прежнему тихо, только где-то вдали лягушки давали концерт. По случаю летней жары я оставил на ночь открытой дверь, которая выходила на широкую веранду. Я уже почти уснул, когда внезапно снова услышал посторонний звук, от которого, видимо, проснулся несколькими минутами раньше. Я поднялся, натянул джинсы и вышел на веранду. Здесь уже четко услышал влажные всхлипы и нерешительно подошел к приоткрытой двери. Полина лежала, уткнувшись лицом в подушку. Я присел возле нее и погладил щеку тыльной стороной руки. Она замолчала, но не отстранилась, а потом… Потом она прижала мою руку к своему лицу, и прерывисто задышала, и как-то так вышло, что я уже целовал ее влажный полуоткрытый рот, и гладкую горячую кожу, и она, задыхаясь, нетерпеливо отвечала мне. Кажется, мы не сказали друг другу и слова… Я лежал рядом с Полиной, испытывая сильное желание закурить, но не желая отправляться на поиски сигарет. После того, как я отпустил ее, она не издала ни звука. Я приподнялся на локте, и погладил ее волосы. Не открывая глаз, она хрипло пробормотала: — Если хочешь — можешь закурить. Я — в душ. Полина уселась в постели, спустив ноги на ковер. Потерла лицо руками и провела по волосам. Длинная прядь упала ей на лицо, и она нетерпеливо заправила ее за ухо. Что-то было в ее голосе, отчего я перехватил ее за руку и попытался притянуть к себе. Она недоуменно глянула на меня и строго сказала: — Зачем это? Оставь. В душе она была минут сорок. Я не удержался и заглянул, все ли с ней в порядке. В кабинке ровно шумела вода, а Полина, не шевелясь, стояла под струями душа, подняв вверх лицо с закрытыми глазами. Я тихо вернулся в комнату, натянул джинсы и вышел на веранду. Устроившись в кресле, закурил. Через некоторое время услышал, как она вышла из душа и прошлепала мокрыми ногами по лестнице вниз. Чем-то звякнула, зашумела вода, и я понял, что она варит кофе. Я спустился: — Не спится? Она мотнула головой, подошла с чашечкой к перилам и хмуро уставилась куда-то. — Я вообще плохо сплю. Иногда засыпаю только под утро. Я подошел ближе, но почувствовал, как она сжалась, и уселся на перила спиной к ней, чтобы не видеть ее лица. Решившись, спросил: — Полина, я чем-то расстроил тебя? — Нет. — Она решительно повернулась ко мне: — Мы не должны были этого делать. Я сердито сказал: — Если люди стали почему-то дороги друг другу, если они смогли стать ближе — разве это плохо? Она внимательно рассмотрела гущу на дне чашечки, подняла на меня тяжелый взгляд: — Спать с кем-то в одной постели — это не значит стать ближе. Сейчас она совсем не была похожа на себя вчерашнюю, и я вздохнул: — Извини, но мне не хочется беседовать с тобой в подобном тоне. Если не возражаешь — я пойду спать дальше. Она по-прежнему смотрела на дно чашки. Когда я уже поднялся по лестнице наполовину, неожиданно позвала: — Алексей! Спасибо тебе за то, что не сердишься, и не упрекаешь меня, что я сама на тебя набросилась, а теперь хамлю. Прости. — Она горько улыбнулась: — Если честно, сама не знаю, что на меня нашло. Я сдержанно попрощался: — Спокойной ночи. У себя в спальне я проворочался без сна часа два. Девчонка, да что она себе позволяет!.. Завтра же уеду отсюда. Да, точно, вот увижу Ленку, поговорю с ней, и уеду. Мне тридцать шесть лет, я — успешный состоявшийся мужик, и я не могу позволить девице с настроением, сменяющимся, как погода весной, манипулировать собой. Да, сама набросилась. А как еще прикажете это называть?! Я и в мыслях не держал ничего подобного, когда подошел к дверям ее спальни. Просто все случилось так внезапно, скоростью и силой чувств напоминая лесной пожар, который я когда-то видел… Неожиданно вспомнилась гладкость ее кожи под руками, и то, как она запрокидывала голову, и уж вовсе нестерпимо захотелось прижаться к ней сзади, обхватить руками и уткнуться носом в волосы. Я не слишком люблю делить с кем-то свою постель. Во-первых, женщины по утрам выглядят несколько иначе, чем вечером, во-вторых, утром с ними надо о чем-то разговаривать, чтобы не казаться хамом, а в-третьих, я просто всегда любил спать один. Поэтому с девушками, как правило, встречался на нейтральной территории, благо это сейчас так просто. Кроме того, предполагало известную свободу маневра: со своими подругами я всегда встречался, когда мне было удобно. Впрочем, люди меняются. Может, пришло мое время жениться, на радость мамочке, которая давно уже ждет этого события. Я хмыкнул: так вообще неизвестно до чего додуматься можно. Велика беда: осчастливленная девица восторгов не выразила. Подумаешь… Впрочем, все равно было обидно, пусть не восторгов, но человеческого отношения и тепла хотелось… Утром я поднялся поздно, с тяжелой головой. Внизу меня встретила чистая, умытая и гладко причесанная Полина. Она отставила кофейную чашечку и вежливо улыбнулась: — Доброе утро. Присаживайтесь к столу, сейчас принесу ваш кофе. Я заглянула к вам, но вы так крепко спали… Ага, мы теперь снова на «вы». Ладно, пусть так. Завтрак прошел в молчании. По случаю выходного дня Полина осталась дома, и я слышал ее шаги, она занималась домашними делами, кажется, что-то готовила. На меня она совершенно не обращала внимания, а если и обращалась ко мне, то только исключительно как радушная хозяйка, принимающая малознакомого, но важного гостя. Я злился на себя, на нее и чувствовал себя полным идиотом. Не знаю, как долго все это продолжалось бы, но от ворот раздался сигнал, я спустился вниз, и через полминуты на меня налетела Лена. Неожиданно она бросилась мне на шею, и я понял, что она плачет, только когда мне удалось отстранить ее. — Ленка, ну, ты даешь! Ревешь-то чего? Утирая слезы загорелой ладошкой, она пробормотала: — Лешик, ты даже не знаешь, как я рада твоему приезду! Я и Илью подняла пораньше, так хотела быстрее тебя увидеть. Я про себя подивился такой силе дружеских чувств, а вслух сказал: — То-то вижу, как ты скучала. Чего на встречи не приезжала ни разу? Весной, между прочим, пятнадцать лет отметили, с окончания института. Все наши приезжали, Боря и Вовчик Скоморохов даже из Америки подъехали, и Игорь Астраханцев на два дня из Австралии прилетел, вот только тебя и не было. И, главное, никто не знал, куда ты делась. Лена вздохнула: — Да не хотела я приезжать. Нет, вовсе не потому, что не скучала. Просто… Понимаешь, вы все стали успешными людьми, у всех семьи, дети, а я… Детей нет, с семьей тоже не все ладно. Сижу дома, поправилась ужасно, в зеркало на себя смотреть неохота. В институте она была довольно крупной угловатой девушкой, и всегда стеснялась своего роста. На мой взгляд, она за эти годы только похорошела. Все углы ушли, Ленка была вся ладная и гладкая, и я с удовольствием ее рассмотрел. Засмеялся: