Ирина, помявшись, кивнула. — Я быстро, хорошо? Мальчишки… Яш! — Ирина снова позвала. — Яш… — Да вы идите, я посмотрю за ними, — Саша достала из кармана свисток. — Вы её знаете, наверное?.. Странная старушка. — Нет, первый раз вижу, как и вас, — Ирина мимолётно взглянула на крышу избы, с которой махала ей незнакомая потешная бабка, и ей почему-то стало тревожно. — Я быстро, — уходя, пообещала она, но у калитки Ирина нос в нос столкнулась с незнакомой темноволосой девушкой. — Как вы оказались в доме Хазаровых?.. — расставив руки, не пропустила её та, недоверчиво сверкнув карими глазами. — Я здесь в гостях. Спросите у Саши, — миролюбиво ответила Ирина. — Извините, — девушка с облегчением выдохнула. — Знаете, вон там, — она указала на начало улицы, где был шлагбаум, — Кима Магомедовича спрашивает какой-то старик. Он довольно сердито спорит с охраной, и спрашивает, когда будут похороны. Себя он называет Прищепским… — Хазаров вроде бы сейчас на похоронах тёщи, — пробормотала Ирина. — Этот Прищепский говорит охране, что он, якобы, душеприказчик, — девушка растерянно оглянулась. — Вы не знаете, что это значит? — Простите, а вы сами-то кто?.. — Ирина взглянула на оливковый жакет и розовые кудри собеседницы. — Меня зовут Даша, я приходящая прислуга из агентства «Звездный слуга», — девушка достала из сумочки сотовый телефон. — Может быть, вы позвоните Хазарову и скажете об этом старичке?.. Я работаю здесь третий день, и у меня есть только рабочий телефон Тамары Викторовны. — Вот и позвоните Тамаре Викторовне, — Ирина обошла девушку и направилась к избушке за боярышниковым забором. — Я здесь всего лишь гость и привела к дочкам Кима Магомедовича своих сыновей. — Хорошо, я всё поняла, сейчас позвоню Тамаре Викторовне, — кивнула та, не трогаясь с места. МЕШОК С НЕПРИЯТНОСТЯМИ Матрене Ильиничне Гуряевой всю ночь не спалось. Она ворочалась, как разбуженный медведь в берлоге, вспоминая Льва Тимофеевича Рогаткина, которому так и не отдала мешок, отобранный у пьющего и гуляющего москвича Койотова. То, что Москва — город обмана, Матрена Ильинична догадывалась давно, впрочем, как и то, что на просторах страны кое-где ещё сохранились честные люди, живущие на честно заработанные небольшие деньги. Тихая жизнь старухи мало изменилась с тех пор, как сын привез её с Чукотки в Москву, потому что Матрена Ильинична из соображений бережливости категорически отказывалась пользоваться «платиновой» кредитной карточкой, которую сын вручил ей по приезде, умудряясь жить на свою честно заработанную пенсию в 3199 рублей, изредка подрабатывая гаданием. Карточку же, побрызгав на неё святой водой, Матрена спрятала за икону — на чёрный день… Хотя следует признать, что совсем не пароксизмы скупости беспокоили её последнюю неделю, а злополучный мешок со старым барахлом и загранпаспортом тёщи Хазарова. Вот и сегодня, прямо с утра, бабка сидела и гипнотизировала мешок, пока пила чай с вареньем и белыми сухарями. Ей уже осточертело перебирать и мерить всё, что в нём было: паспорт, прочитанный вдоль и поперёк, странную кость, полую внутри, две трухлявые шкатулки с ещё одной костью, мужские карманные часы, пару ношенных, но ещё приличных кофт, рваные перчатки, тряпку в пятнах, складывающуюся трость и ещё какие-то непонятные пустяки, рассыпающиеся в руках от древности. Матрена даже поносила одну самую большую кофту, в тот самый первый вечер, когда отняла мешок у Койотова, но потом сняла и аккуратно убрала обратно. Следователь, который хитростью пытался мешок экспроприировать, больше не приходил, и Матрена Ильинична путём долгих логических взаимоисключений сообразила, что следователь, скорее всего, был ненастоящий. Матрёна даже расстроилась, так как подготовила к его приходу обличительную речь, а он всё не шёл, окаянный. Утром, по привычке забравшись на крышу избы, Матрёна Ильинична случайно увидела, как в дом Хазарова вошла вертлявая молодая дама с двумя детишками. — Ходят тут всякие, — нахмурилась бабка, но через десять минут, когда гостья зачем-то вышла на балкон, Матрена Ильинична неожиданно для себя узнала её — на балконе Хазарова стояла известная журналистка из телевизора, а не просто чья-то молодая мамаша. — Вот, слепая-то!.. — обиженно повторяла бабка, нервно барабаня по крыше ногой, когда дама покинула балкон, так и не обратив на неё внимания. Когда же во дворик перед соседским домом высыпали детишки с нянькой, а следом вышла та самая журналистка, Матрена Ильинична моментально поняла, что это её последний шанс привлечь к себе внимание и, откашлявшись, завопила, как сирена. Будучи наконец увиденной, бабка жестами показала, как пройти к ней в дом и кубарем скатилась с крыши, чтобы открыть дверь. — Милка, я тебя по телику видела, ты мне нравишься! — едва Ирина переступила порог, медовым голосом вывела Матрена Ильинична и кинулась с объятиями. — Чаю хочешь? Не хочешь?.. Ну, садись тогда, как же ты на мою сестру Варьку похожа, а?.. Ты нам, случаем, не родня? — Вряд ли, — Ирина с улыбкой оглядела избушку с земляным полом, и привычно спросила: — Значит, смотрите наше шоу? Нравится?.. — Нравится, — просто сказала Матрена. — Вся жизнь — обман, милка! — Как вас зовут? — спросила Ирина, усаживаясь на колченогий венский стул посреди избы. Бабка Гуряева показалась ей весьма харизматичной. — Зови меня Матреной Ильиничной, — с достоинством представилась бабка, садясь напротив. — А хотите в нашем шоу поучаствовать, Матрена Ильинична? — неожиданно предложила Ирина. — Снимем вашу избушку и по телевизору покажем. Хотите, завтра к вам оператор приедет?.. Бабка с минуту молчала, застенчиво улыбаясь и по девчачьи мотая ногой. — Хочу, — наконец сказала она, пнув ногой злополучный мешок. — Только я у сына спрошу, он мне вечером позвонит. — Вот и договорились, — кивнула Ирина, вставая. — А когда похороны Лильки, не знаешь случаем?.. — вдруг спросила Матрена Ильинична, хотя спросить хотела совсем не о том. — Вроде бы сегодня, — Ирина внимательно посмотрела на бабку. — А разве вам не сказали?.. — Ну, что за соседи, а? — вскочив, запричитала Матрена Ильинична. — Если б знала, то я бы тоже поехала проводить Лильку в последний-то путь… Что им, жалко, что ли? Я ведь их попугаев храню… — Попугаев?! — изумилась Ирина. Матрена Ильинична замахала руками и выскочила на кухню, откуда принесла клетку с двумя волнистыми попугайчиками. — Хазаров оставил на улице, а я подобрала… Отнесешь им! — Матрёна Ильинична сердито протянула Ирине клетку. — Обиделась я на них, так и передай!.. Это на свадьбу бабку вроде меня можно не приглашать, а вот похоронить человека, проститься с ним, это не по-людски — не пригласить. Второго-то раза не будет! И вот это тоже передай Хазарову, — Матрёна наклонилась и вытащила из-под стола мешок. — Мне чужого не надо! — А что там? — Ирина взвесила мешок в руке. — Тяжёлый… — Передашь Киму, — проворчала Матрёна Ильинична. — Мусор, скажи… Не хочу я с этой его новой женой встречаться! — Хорошо, передам, Матрёна Ильинична, — выходя из избы на просевшее крыльцо, пообещала Ирина. — Там в мешке паспорт его тёщи, — сказала вслед ей Матрёна Ильинична. — Если Ким спросит, скажи, что на помойке нашла! — Как на помойке?.. Ну, хорошо, я передам, не беспокойтесь, Матрена Ильинична! — обернулась Ирина. — А я и не беспокоюсь, — буркнула бабка Гуряева, перекрестившись. — Словно камень с души упал… «Напросилась в гости, а его, естественно, нет. И куда я эти вещи понесу?..» — возвращаясь, думала Ирина. — Здравствуй, Ира, рад тебя видеть… А у меня сегодня тяжёлый день, — встретил Ирину в прихожей Ким Магомедович, руки у него дрожали. — Похороны, и вот, тёщин душеприказчик, наконец, объявился!.. Не хочу с ним говорить, но видимо придётся, — Хазаров перевёл дыхание и посмотрел на клетку. — Знакомые попугаи… — Соседка передала. — Ирина протянула клетку Хазарову, попугаи весело чирикнули. — Матрёна?.. А откуда ты её знаешь? — перебил Хазаров. — Она со мной не здоровается, старая шутовка… — Это она меня знает, в телевизоре видела, Ким Магомедович, — улыбнулась Ирина. — И вот ещё мешок. — Понятно, давай сюда попугаев, дочек обрадую, — Хазаров покосился на закрытую дверь кабинета. — Пойду, а то душеприказчик рвёт и мечет. — Если не секрет, что ему надо? — Денег, наверное, — поморщился Хазаров. — Лилю сейчас кремируют, а я тут, — Хазаров махнул рукой и зашёл в кабинет, и Ирина успела увидеть пожилого всклокоченного мужчину с впавшими щеками и злым открытым ртом. — Никакой кремации не может быть изначально… Вы с ума тут все посходили, что ли?.. — раздалось резкое карканье. Положив мешок справа от двери, Ирина прислушалась, но кроме неясного шума, так ничего и не услышала. За домом во дворе три сестры и Пашка играли в мяч, няня сидела в шезлонге под деревом и читала томик Мопассана, а Яшка у забора показывал кому-то кулак и шипел: — Настучу по башке, понял, да?.. Из-за забора большими удивлёнными глазами на Яшку смотрел незнакомый мальчик с крысой на плече. — Яш, иди сюда, — позвала Ирина. — Яш, отойди от забора!.. Слышишь, Яш? Сын сердито отмахнулся, и Ирина присела на скамейку, наблюдая за развитием ситуации. Яшка уже год продолжал её беспокоить своим поведением, и с этим надо было что-то делать. — А к нам в больницу бабушка приходила, — села рядом с Ириной на скамейку маленькая Резеда, аккуратно расправив пышную юбку, и громким шёпотом спросила: — Тетя Ир, ты не знаешь, где она сейчас?.. Ирина машинально погладила девочку по головке, пробормотав: «Нет, не знаю». — Что?! — через полминуты воскликнула она. — Что ты сказала? — Ну, когда мы в машину врезались, — Резеда приложила пальчик к губам. — К нам в больницу приезжала бабушка… — Во сне? — с надеждой спросила Ирина. — Да, — Резеда подумала и шепотом продолжила: — Нет, не во сне… А до этого Томка ругалась с бабушкой, — Резеда кивнула на дом. — Кричала на неё… — Ты чего, мам? — подвинул её с другой стороны Яшка. — Губу прикусила?.. Дай, посмотрю. — Как ты себя ведешь в гостях? — строго спросила Ирина. — Ну что ты всех пугаешь?.. Яшк, что тебе сделал этот мальчик? Яшка громко фыркнул и отодвинулся. Светлый хохолок волос на голове сына топорщился, как гребешок. — Конкурента прогнал, — Яшка кивнул на забор, за которым гулял унылый мальчик с крысой на плече. — Яш…