– В нашем случае они даже не были спрятаны, – сказала Джейн. – Он разбросал их по всему дому, в таких местах, где их нельзя было не заметить. – Она передала Цукеру другую пачку фотографий. – Это с места преступления. Цукер раскрыл папку. И принялся задумчиво разглядывать первый снимок. – Еще интересней, – проговорил он. «Он глядит на отрезанную руку на столе, и на ум ему приходит только такое слово?» – Кто накрыл стол? – Он посмотрел на нее. – Кто расставил тарелки с бокалами и разложил серебряные приборы? – Мы считаем – преступник. – Почему? – Да черт его знает почему! – Я имею в виду, почему вы решили, что это сделал именно он? – Потому что на тыльной стороне одной из тарелок, к которой он прикасался, было пятно крови. – Отпечатки? – К сожалению, их не осталось. Он был в перчатках. – Значит, спланировал все заранее. Действовал преднамеренно. – Цукер снова перевел взгляд на фотографию. – Накрыто на четверых. Это что-то означает? – Нам известно не больше вашего. В шкафу было восемь тарелок, так что он мог поставить и больше. Но почему-то предпочел только четыре. – Так что вы об этом думаете, доктор Цукер? – спросил лейтенант Маркетт. Психиатр ничего не ответил. Медленно перебрав фотографии, он остановился на снимке отрезанной руки в ванной. Потом нашел фотографию с кухни и снова остановился. Последовала долгая пауза – он молча рассматривал оплывшие свечи по краям начерченного на полу круга. И то, что было в середине его. – Похоже на какой-то таинственный ритуал, мы так считаем, – прокомментировал Фрост. – Меловой круг, сгоревшие свечи. – Безусловно, все это напоминает ритуал. – Цукер поднял глаза, и в них сверкнул огонек, от которого у Джейн мороз прошел по коже. – Круг начертил преступник? Джейн задумалась, смутившись от такого вопроса. – Вы что же, думаете… это могла сделать и жертва? – Я не буду давать никаких заключений. Надеюсь, вы тоже. Почему вы так уверены, что жертва не могла начертить круг? И что она сама не была добровольной участницей ритуала? Джейн чуть не рассмеялась. «Ну да, я бы, пожалуй, тоже добровольно отдала голову на отсечение!» И сказала: – Круг, несомненно, начертил убийца, он же зажег свечи. Потому что мы не нашли в доме ни одного кусочка мела. После того как он разрисовал пол на кухне, он забрал мел с собой. Цукер откинулся на спинку кресла и подытожил: – Значит, убийца расчленяет жертву, но части тела не прячет. Лицо жертвы не обезображивает. Из улик не оставляет почти ничего, и это указывает на то, что он знает, какие улики принимаются в суде, а какие нет. Тем не менее он нам подбрасывает, с позволения сказать, самую весомую улику из всех – часть тела другой жертвы. – Он задумался. – Следы спермы остались? – В теле жертвы не обнаружено. – А на месте преступления? – Криминалисты обшарили весь дом с ультрафиолетовым спектроскопом. Нашли кучу разных волос и ни капли спермы. – Вот вам еще характеристика вполне осознанного поведения. Преступник не оставляет следов сексуальной активности. Если он и впрямь сексуальный маньяк, то ему удается отсрочивать семяизвержение ради собственной безопасности. – А если он не сексуальный маньяк? – спросил Маркетт. – Тогда я не до конца понимаю, что все это значит, – ответил Цукер. – Это расчленение жертвы, выставление напоказ частей тела. Свечи, меловой круг… – Он оглядел сидящих за столом. – Полагаю, мы все думаем одно и то же. Некий сатанинский обряд. – Был сочельник, – прибавил Маркетт. – Святой вечер. – И наш потрошитель объявляется вовсе не затем, чтобы чествовать Дающего Мир, – заметил Цукер. – Нет, он пытается взывать к князю тьмы. – Там есть еще одна фотография, на которую вам стоит взглянуть, – заметила Джейн, указывая на пачку снимков, до которых у Цукера еще не дошли руки. – Там надпись – оставлена на стене. Выведена кровью жертвы. Цукер нашел фотографию. – Три перевернутых креста, – сказал он. – Наверняка какой-то сатанинский смысл. А это еще что за знаки, под крестами? – Это слово. – Что-то не разберу. – Обратное изображение. Можно прочесть, если поднести зеркало. Цукер вскинул брови: – Вы ведь знаете, что обозначает зеркальное письмо, верно? – Нет. А что оно обозначает? – Когда дьявол заключает сделку, собираясь купить твою душу, договор составляется и подписывается зеркальным способом. – Насупившись, он снова взглянул на слово. – Так что там написано? – Peccavi. Это по-латыни. Означает: «Я согрешил». – Признание? – предположил Маркетт. – Или бахвальство, – сказал Цукер. – Признание Сатане: «Я-де исполнил твою волю, повелитель». – Он оглядел разложенные на столе фотографии. – Очень бы хотелось встретиться с этим потрошителем в комнате допросов. Символизма здесь с избытком. Почему он именно так расположил части тела? Что означает кисть руки на блюде? И четыре прибора на столе? – Четыре всадника из Апокалипсиса, – тихо сказала детектив Кассовиц. Это было одно из редких замечаний, сделанных ею за все время совещания. – С чего вы взяли? – удивился Цукер. – Мы же говорим о Сатане. О грехе. – Кассовиц откашлялась, стараясь придать голосу твердость. – Это библейская тема. – Четыре столовых прибора могут означать и трех его незримых друзей, приглашенных на полуночное застолье, – предположила Джейн. – Библейская тематика вас не убедила? – спросил Цукер. – Я понимаю, что все здесь указывает на сатанизм, – ответила Джейн. – Ну, скажем… круг, свечи. Зеркальное письмо, перевернутые кресты. Похоже, преступник и хотел, чтобы мы пришли к такому заключению. – Думаете, это инсценировка? – Может, он хотел скрыть настоящую причину убийства Лори-Энн Такер. – Тогда каковы же его мотивы? У нее были проблемы в личной жизни? – Она разведена, бывший муж живет в Нью-Мексико. И расстались они как будто мирно. В Бостон она перебралась только три месяца назад. Других мужчин у нее вроде бы не было. – А работа была? – Я беседовала с ее начальником в Музее науки, – снова заговорила Ева Кассовиц. – Лори-Энн работала в сувенирной лавке. Ни с кем не ссорилась. Вела себя тихо-мирно. – Мы это точно знаем? – переспросил Цукер. Свой вопрос он адресовал Джейн, а не Кассовиц, выказав тем самым свое пренебрежение, отчего та вся зарделась. Еще один удар по ее и так уже уязвленному самолюбию. – Детектив Кассовиц, кажется, только что сказала вам, что именно мы знаем, – ответила Джейн, поддерживая члена своей команды. – Ладно, – сказал Цукер. – Тогда почему убили эту женщину? Зачем было обставлять все как бы под сатанинский обряд, если все иначе? – Чтобы было интересней. И привлекало внимание. Цукер усмехнулся: – Как будто бы мы могли не обратить внимания! – Не мы. Расчет был на того, кто имеет вес для преступника. – Вы имеете в виду доктора О’Доннелл, верно? – Как известно, убийца звонил О’Доннелл, хотя она уверяет, что ее тогда не было дома. – Вы что же, ей не верите? – Мы не можем это доказать, потому что она стерла все телефонные сообщения. А нам сказала – звонок-де был ошибочный.