Взяла остатки скорлупы, сжала, раздавила. Всего пятнадцать минут прошло, а такое ощущение, что пролетели недели, месяцы. Склонилась над желтком в ладони и легонько на него подула. Болезнь уйдет и не вернется. Все, как надо. Раздвинула ладони, и желток упал на дно миски. Шлеп! Странный звук. Словно бы из-за спины. Обернулась, но никого не увидела. В комнате зазвонил телефон, оставленный где-то между подушками на диване. В последнее время часто звонили люди из поселка, пытаясь записаться на прием. Надя устала повторять, что приема у нее как такового нет. Приходите, а там разберемся. — Я на секунду, — пробормотала она. Звонили из школы. Телефон директора Надя сохранила давно. Что еще могло произойти в школе, если той дрянной девчонки (как же ее звали?) уже нет. Кольнуло неприятное предчувствие. Взяла трубку: — Алло? —Надежда Викторовна? — сухой и настороженный голос директора. За такие поступки надо платить, верно? — Что случилось? — Надя не заметила, как повысила голос. Сейчас он скажет, что оторвалась лямка на левой сандалии, и ты свалилась с пятиметровой высоты головой вниз — Наташа… Дальше она не услышала. Трубка выпала из рук. Надя увидела душную туалетную комнату, освещенную лучами зимнего солнца. Лужицы воды, скопившиеся на темных перекрестках грязного кафеля. Белые кусочки не растворившейся хлорки. Капли крови на унитазе, на рулоне туалетной бумаги, на синих стенах кабинки. И еще больше крови на полу. Много, много крови. Сознание упорхнуло. Надя тяжело осела на пол, едва не зацепив головой край круглого стола. В телефоне еще что-то бубнил расстроенный и встревоженный голос, но Надя уже не слышала. В сне из прошлого она падала с дерева, держа в руке сандалию с оторванной лямкой. Глава десятая 1. Напали неожиданно. Пять минут назад прозвенел звонок, и Наташа торопилась по пустеющему коридору в сторону класса. Она задержалась в библиотеке, долго искала нужный учебник, и теперь вот совсем не горела желанием опоздать на урок. Кто-то её окликнул, а затем, не дав отреагировать, подошёл сзади, взял крепко за плечи и толкнул. Книжка вылетела из подмышки, упала на пол, трепеща страницами. Наташа споткнулась, попыталась обернуться. Ее ударили по затылку, развернули снова, толкнули намного сильнее. Выставив вперед руки, чтобы не упасть, Наташа вбежала в женский туалет. Пахло хлоркой. Из одного из краников тонкой струйкой текла вода. В дверях стояла Маша. Она была одета в джинсы и темную куртку на молнии. На голове капюшон, укутавший часть лица в тень. Маша сутулилась, словно старуха. У нее были крепко сжаты губы, смотрела, не мигая. — Маша… Привет. Ничего более глупого нельзя было придумать. Наташа почувствовала, как страх медленно расползается по грудной клетке. — Привет, — кивнула Маша. — Обрадовалась, когда меня выгнали? — Нет. Я не знала. Девочки в классе что-то шептали, но я не… — Не ври, пожалуйста. Конечно, обрадовалась. Кто бы не обрадовался, да? Вдруг Наташа увидела кровь, которая мелкими каплями покрывала Машино лицо. Наташа моргнула — и кровь исчезла. Но в голове, в воображаемом мире за закрытыми глазами вдруг стремительно сложилась мозаика. Больше яркое полотно. Ужасное и очень реалистичное. — О, господи… — она попятилась, зажимая руками рот. — Что ты наделала? Ты что с ними сделала? — Откуда?.. — Маша подалась вперед. Капюшон слетел, обнажая стриженную «под ноль» голову. Под левым глазом синяк, и еще один на скуле. Царапины на щеках и на шее. — Откуда ты все это, блядь, знаешь? Откуда у тебя это в голове? Из глаз Наташи брызнули слезы. Она сжала ладонями виски. Страшные картинки замелькали перед глазами, доставляя чудовищную боль. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо, пожалуйста! Я не хотела этого знать! Зачем, зачем? — Наташа упала на колени, не чувствуя, что угодила в мутную лужицу, скопившуюся между кафелем. Маша нависла над ней, сжав кулаки. От прежнего угрюмого спокойствия не осталось и следа. — Ты кому-то рассказала? — спросила она тихо. Наташа не слышала. Наташа мотала головой и умоляла: — Пожалуйста, уйди! Не надо мне! Не надо! Я ничего не сделала! Я не хотела! Пусть будет сон! Пусть это все неправда! — Ты кому-нибудь рассказала, спрашиваю?! — Я… я не знаю! — Наташа отпрянула от Маши и больно стукнулась головой о дверку туалета. Дверка распахнулась, открывая вид на старый серый унитаз, грязные кафельные стены, исписанные маркером и губной помадой. Запах хлорки становился невыносим. — Маша! Машенька! Зачем? Ты правда это сделала? Или мне только кажется? Маша резко села перед ней на корточки. Схватила за волосы. Наташа увидела темную брешь между зубов. От Маши скверно пахло. Захотелось стошнить. — Что сделала, а? Кому ты рассказала, что я сделала? И как ты вообще, блядь, обо всем узнала? — Ты… Сначала она взяла самый большой нож из набора — Ты… пошла в комнату к родителям… Он не был её отцом. Персональный демон, не больше. Если ей суждено оказаться в Аду, то она хотела бы кого-нибудь другого. А этот пусть жарится сам, заслужил — Они оба уже спали… — губы Наташи дрожали. Слезы текли по щекам, и она растирала их тыльной стороной ладони. — Ты подошла со стороны отца… — Отчима. — холодно поправила Маша. — Да. Ты подошла к нему, потормошила за плечо. Он начал просыпаться… Ей казалось, что он не успел уснуть, после того, что сделал. Едва погрузился в сладкую дрему, и в его воображении наверняка не утихали фантазии на тему — …и когда отчим открыл глаза, ты воткнула нож ему в горло. Налегла двумя руками, чтобы глубже… а потом выдернула и ударила еще раз. И еще… Он очень хотел жить. Цеплялся за жизнь — …пока он корчился и умирал, ты перелезла на вторую половину кровати, прямо по телу отчима… и зарезала мать. Она была пьяна и даже не проснулась… Было много крови. Она залила всю кровать, полилась на пол. Из-за крови Маша порезала себе руки, потому что ладонь соскользнула с рукоятки ножа — …а потом ты обернулась… и отчим… он еще не умер. Он ударил тебя будильником. Вышиб зубы. Вцепился в твое лицо, стал бить… Пришлось всадить нож ему в правый глаз и провернуть лезвие несколько раз, будто выковыриваешь из яблока семечки Наташа заплакала, прижав ладони к лицу: — Пожалуйста, Маша. Не заставляй меня снова видеть это. — Как у тебя это получается? — Машу трясло. Она взяла Наташу за плечо и крепко сжала. — Откуда ты это знаешь? И кому ты можешь обо всем об этом рассказать? Наташа продолжала плакать. Маша сжала сильнее, чувствуя хрупкую кость под пальцами: — Ответь мне, ну же! Оказывается, убивать легко. Надо просто совсем чуть-чуть ненавидеть весь мир — Ты несчастный человек, — пробормотала Наташа. — Господи, как мне тебя жалко. Ты не представляешь. Я могу помочь? Как-нибудь? Давай помогу, а?