Глава девятая Наверху следующего пролета изогнутой лестницы оказалось всего две двери. Одна была закрыта, а другая распахнута настежь. Когда мы с Ашвини ступили на лестничную площадку, из-за открытой двери послышался радостный возглас. Затем какой-то грохот сотряс весь дом. Я с тревогой посмотрела на спутницу, но та была невозмутима. – Такое случается по меньшей мере дважды в день, – беззаботно пояснила Ашвини. – Ты к этому привыкнешь. При звуке ее голоса из комнаты высунулся мальчик со слипшимися взлохмаченными черными волосами и блестящими карими глазами, и его лицо просияло при виде меня. У меня перехватило дыхание. Я узнала его. – Пип? – Ты, конечно же, знаешь Пипа, – сказала Ашвини, и тот улыбнулся мне. Да, я знала Пипа. Если не считать Ашвини, он был единственным из Воронов, кого мне удалось более подробно нарисовать в своем альбоме. Но правда заключалась в том, что я создала Пипа задолго до Ашвини, Воронов, дома Воронов и даже моего Майсура. Он стал моим самым первым другом: веселый, озорной мальчик, которого я придумала, когда мне исполнилось четыре или пять лет. Тогда я еще была храброй, жизнерадостной Кики, так что Пип стал моим спутником в бесконечных приключениях: мы представляли себя пиратами, супергероями, принцессой и рыцарем. На самом деле Пип был для меня настолько реален, что я заставляла маму ставить для него на стол дополнительную тарелку («Соль – его любимое блюдо», – сообщала ей я, настаивая, чтобы солонка всегда находилась в пределах его досягаемости) и совершенно серьезно говорила другим людям, что у меня есть брат (после этого маме обычно приходилось отвечать на очень неудобные вопросы). От нахлынувших счастливых воспоминаний мне вдруг стало трудно дышать. С тех пор как в моей спальне материализовался монстр, я успела увидеть много удивительных, ужасающих и невозможных вещей, но ни одна из них не подействовала на меня так, как встреча с Пипом. При виде этого отголоска более счастливого, жизнерадостного времени и более счастливой и жизнерадостной меня, на мои глаза навернулись слезы. – Кики! – его озорное лицо просияло, как будто он только что нашел давно потерянного друга. – Я так рад снова тебя видеть! Посмотри сюда. Тебе понравится! Его непринужденная фамильярность заставила мое сердце сжаться. – Ты помнишь меня? Мальчишка наморщил лоб. – Ну, думаю, да, – сказал он. – Я помню большую часть своей жизни здесь, в Майсуре, но у меня есть и другие воспоминания: о маленькой девочке с широкой улыбкой, о пиратском корабле и о большом количестве соли. Раньше я думал, что это просто сны, – добавил Пип, – но потом Ашвини рассказала нам, что поведал ей Брахма, и я понял, что это, должно быть, ты. Ты была той маленькой девочкой. Я чуть не расплакалась, но Пип схватил меня за руку и потащил в свою комнату, которая выглядела совершенно безумно. Во-первых, посреди нее стояла настоящая карусель, а на внутренней стороне одной из стен росло дерево, вытянувшееся до самого потолка. На верхних ветвях примостился крошечный домик, он был точно таким же, как домик на дереве, в котором мы с Пипом накрывали стол простыней и прятались под ней. По комнате были разбросаны обрывки нашего общего детства: плюшевый кролик, которого я потеряла много лет назад; корона, за которую мы сражались, когда не могли решить, кто будет принцессой, а кто рыцарем; флаг, который мы сорвали с пиратского корабля противника во время одного из наших похождений. Каждое приключение, которое мы придумывали с моим воображаемым другом, каждая история, которую мы рассказывали друг другу, каждая игрушка, которую мы любили, – все это находилось здесь. – Не знаю, что и сказать, – пробормотала я сдавленным голосом. – Я… это… Пип ухмыльнулся, протягивая мне плюшевого кролика. – Думаю, это твое. – Пити! – Э-э-э, я думаю, ты имеешь в виду Волосатого Зайца, – поправил меня Пип, лукаво подмигнув. Я оскорбленно ахнула. – Это имя такое же ужасное, как и шесть лет назад. Его зовут Пити. И тут я поняла, насколько странно и нелепо все это выглядит со стороны, и мы с Пипом расхохотались. Ашвини ошеломленно покачала головой. – Похоже, вы оба нашли недостающие половинки своих душ, – лукаво улыбнулась она. – Что это был за взрыв минуту назад? – спросила я Пипа. Его ухмылка стала еще шире, хотя я и не верила, что такое возможно. – Вонючая бомба, – радостно сообщил он. Я моргнула. – Ты не почувствуешь запаха, потому что я еще не добавил туда вонючего компонента, но обещаю, что пахнуть будет ужасно, когда я это сделаю… Ашвини, слегка поморщившись, объяснила: – Пип – тот, кто создает подручные отвлекающие штуки, которые нам нужны, когда мы попадаем в щекотливые ситуации. – Это она так скучно пытается расказать, что я капитан веселья и дуракаваляния, – прокомментировал Пип. Ашвини закатила глаза уже в миллионный раз с тех пор, как мы с ней познакомились, но ее губы дернулись, как будто она сдерживала улыбку. – Помнится, мы уже говорили как-то о твоем использовании слова капитан и об авторитете, который оно ошибочно подразумевает. Я хихикнула. – Ну, думаю, что на сегодня экскурсий по комнатам достаточно, – обратилась ко мне Ашвини. – Пойдем на кухню. Пип воскликнул: – Второй завтрак! – Ненавижу вас всех, – обреченно молвила моя спутница. На первом этаже располагалась маленькая, без единого пятнышка кухня – светлая комната, выкрашенная в бледно-желтый цвет. Она оказалась до боли знакомой. Я вспомнила, как целую вечность рисовала в мельчайших деталях эту полку со специями. Вспомнила, как поместила лоток со льдом на дверцу холодильника; как просмотрела, наверное, миллион фотографий обеденных столов, прежде чем выбрать вот этот деревянный в деревенском стиле, который теперь занимал большую часть пустого пространства. Я даже припомнила, как нарисовала маленький сучок, торчащий из стола, о который Пип однажды споткнулся и чуть не выбил себе зуб. Когда мы с Ашвини и Пипом вошли в кухню, все уже собрались за столом. Лей поднял брови. – Она будет есть нашу еду? – А что еще она должна есть? – отозвалась Ашвини. – Ну, может, одного из тех радужных единорогов на ее пижаме? Или кусочек этого нелепого замка в небе? – Заткнись, – ответила Ашвини и указала на свободный стул. – Почему бы тебе не присесть, пока я разберусь с завтраком, Кики? После того как мы поедим, я покажу, где ты можешь поспать. Я послушно села. – Вы живете здесь совсем одни? – спросила я, прежде чем успела подумать. – А где взрослые? На долю секунды в кухне воцарилась тишина, а потом Лей ответил: – Ты не придумала нам взрослых. Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. «Ты не придумала нам взрослых». Я слышала горечь и обиду в мальчишеском голосе и, честно говоря, не могла его винить. Потому что я ведь и правда не дала им никаких взрослых. Я создавала именно группу детей-мятежников. – Мы живем здесь одни, – сказала мне Ашвини. – Но по соседству есть пожилая дама, которая платит нам за то, что мы выполняем для нее разную работу; и еще есть несколько человек на рынке, которые помогают Лею находить оружие и другое снаряжение, так что мы не совсем одни. – Со взрослыми все равно не повеселишься, – пропищал Пип. Лей промолчал, но его жесткий взгляд на мгновение встретился с моим, и я догадалась, чего именно он не сказал. Что он хотел, чтобы рядом был взрослый, который по-настоящему присматривал бы за ними. Что он не хотел, чтобы единственным человеком, на которого можно положиться, оказалась Ашвини, сама еще ребенок. – Я и подумать не могла, что кто-то из вас будет жить той жизнью, которую я нарисовала в своем альбоме, – объяснила я. – Я бы сделала иначе, если бы знала, что так выйдет. Мне очень жаль. – Хватит об этом, – велела Ашвини. – Ты пришла сюда, чтобы помочь нам, Кики. Тут не о чем жалеть. Лей, – продолжила она, – я думаю, ты можешь помочь мне сегодня с завтраком. Может быть, это заставит тебя молчать больше тридцати секунд. Они вдвоем зажгли плиту, а меня поглотило цунами вопросов. – Ты собираешься убить Махишасуру мечом или копьем? – Ты всегда носишь пижаму днем? – Кто будет править Майсуром, когда ты избавишься от Махишасуры? Можно, это буду я? – А ты можешь дать нам крутые имена, как у преступников? Лей называет меня Шуки Кусачий Мангуст, и я не думаю, что это звучит очень впечатляюще. К тому времени, как Ашвини объявила, что завтрак готов, я была совершенно измотана. И очень благодарна за тишину, которая сразу же воцарилась на кухне, когда все набили рты. Ашвини торжественно поставила передо мной тарелку. – Вот, – объявила она, – настоящая южноиндийская доса! Прошло так много времени с тех пор, как я ела досу, что все мое тело буквально ожило от ее запаха. Я осторожно откусила кусочек. Поджаренный коричневый краешек захрустел во рту, после чего я добралась до тающей мягкой белой середины. Мои глаза расширились от восторга. – Это потрясающе!