– Подкаблучник, – фыркнула сестра Мёбу, смешно наморщив носик, но у меня уже была прививка от всех женских чар и прочего «тонкого» троллинга. Захлопнув дверь перед нежданными гостями, я обернулся к Мияко, которая… – А-а! Мой добрый господин всё-таки сжалился и взял в дом того самого котэ! Он такой кульный, няшный и ми-ми-мишный! Альёша-сан, я вся тебя люблю! Ну, понятное дело, это были лишь слова, потому что вот прямо сейчас вся любовь доставалась толстому рыжему котяре. Который внаглую разомлел, довольный тем, что его гладят, чешут, тискают и всячески уделяют внимание, пристроив на моём же диване. Да, последнее время спала тут лиса, но это всё равно не отменяет очевидного факта моего законного дивановладения, мысленно разошёлся я, хотя вслух сказал: – Ладно, чего уж там, верно? – Вот именно! Ты надёжно закрыл дверь? – на минуточку оторвалась лисичка, обмахиваясь пышным хвостом. – А-а, не важно, без приглашения они не зайдут. Мои сёстры очень вежливые. Ну да, вламываться к нам, конечно, никто не стал, однако поскрёбывания, постукивания и деликатные короткие звонки продолжались, наверное, не менее получаса. Не то чтоб это так уж напрягало, но тем не менее всё-таки чуточку отвлекало. Отвлекало от мыслей, а почему, собственно, этот рыжий кот с такой завидной регулярностью попадается нам на пути. Жутко интересный вопрос… И как оказалось, не для меня одного. Пока Мияко наглаживала нового домашнего питомца, из-за мусорного ведра высунулись трое озабоченных бесов. Озабоченных не в том смысле, но всё-таки: – Эй, типа хозяин! На фигища нам тут ещё и уличный кот? Он же все углы будет метить, гадить куда попало, а нам убирай?! – Это не моё решение. Мияко, тут хотят спросить… – Не, не, не надо её звать! – сразу включили заднюю перепуганные сотрудники клининговой фирмы «Три рогатых на дому». – Мы не в претензиях, но за тапки потом не отвечаем. Главное, чтоб вылизывать этого жиртреста не заставляли… Меж тем кицунэ скормила ему полбанки сметаны, три кусочка подкопчённой сёмги и рисовую булочку с маслом, налила блюдечко молока и, ми-ми-микая, сидела перед ним на четвереньках, откровенно любуясь, как этот пузан жрёт всё, что ему только подсовывают под нос. На какое-то мгновение я даже почувствовал короткий укол ревности, но вовремя опомнился. В конце концов, где он, а где я? Дом мой, холодильник тоже мой, так что, если захочет здесь остаться, ему придётся соблюдать определённые правила дружеского общежития, как то: не орать по утрам, не делать тыгыдым-тыгыдым ночью, не кашлять шерстью, не драть обои, не прыгать с разбегу на грудь, не охотиться на мои ноги и всё такое… – Мы с ним договоримся, – важно подтвердила довольная лисичка, как всегда, отвечая на мои невысказанные мысли, – у меня большой опыт в умении договариваться с кем угодно! Кот поднял круглые жёлтые глаза, сытно икнул и, задрав хвост, засобирался на выход. Мияко изумлённо распахнула ротик, но рыжий игнорировал её с присущим своему виду бесцеремонным пофигизмом. Кот встал перед дверями, я сделал вид, что смотрю в другую сторону. – Хочешь выйти? Он кивнул. – Сначала скажи, откуда ты взял открытку с рокурокуби и почему подсунул её нам? – Альёша-сан, это же кот. Он не разговаривает. Рыжий внимательно посмотрел на меня, на кицунэ, взвесил все шансы и, покаянно опустив морду, протопал из прихожей в комнату, где одним прыжком, без разбега, взлетел на мой рабочий стол. Там он совершенно бесцеремонно уселся пышной задницей на развёрнутый блокнот, цапнул гелиевую авторучку правой лапой и начал что-то быстро строчить прямо на рисунке сакуры. Мы осторожно встали у него за спиной, плечом к плечу. Должен признать, почерк у хвостатого был вполне себе разборчивый и писал он отнюдь не печатными буквами. Но что ещё важнее, ни меня, ни кицунэ с ушками это ни капельки не удивило, как будто коты-писатели – абсолютная и даже чуточку скучноватая повседневность в нашем мире. Я бы скорее удивился, если б он оказался обычным. «Чего вам от меня надо?» Я кивнул Мияко. Она неуверенно помялась, но спросила первой: – Ты кто? «Кот. Ещё вопросы будут или могу идти?» – Где ты научился писать? – Я решил взять инициативу в свои руки. В общем, получался такой вот весьма странный разговор, но ведь самое главное, что мы прекрасно понимали друг друга. Рыжий кот написал, что провёл три года в старшей группе детского садика дошкольной подготовки. Воспитательница была пожилая женщина с истрёпанными нервами, и присутствие «лечебного котика» являлось для неё жизненной необходимостью. «…так что нахватался всякого!» К сожалению, ответить на самые важные вопросы он нам так и не смог. В частности, про открытку с японской нечистью. По его словам (тексту), выходило примерно следующее. Он сам не местный, то есть из другого района, вынужденный переселенец, мигрант. Выяснил, что именно у меня нет домашних питомцев, а моя девушка с хвостом любит животных. Потом изо всех сил пытался с нами познакомиться, втереться в доверие и так далее. Не получилось. Зато, когда нашёл под мусорным ящиком красивую картинку, решил зайти с козырей, так сказать, с подарочка. Но мы, злыдни эдакие, доброго отношения не оценили, он сбежал, сегодня отошёл, вернулся в подъезд и был пойман двумя красивыми азиатками и передан с рук на руки в плен. Дальнейшее все знают. Поняв, что восторженная девочка на самом-то деле реальная лисица, он решил не задерживаться, но уходить голодным не в его правилах. Планировал свалить сытым, но тут зачем-то вмешался я. «Пришлось раскрываться, – вывел он. – Теперь-то выпустите, фараоны?» – Последний вопрос, – согласились мы с Мияко, – как тебя зовут? «Ха, да кто ж нас, котов, спрашивает? Меня уже шесть раз называли – Васькой, Лютиком, Чубайсом, откликаюсь на что угодно. Придумайте сами!» – Рыжий устало отложил ручку, выдохнул в усы и выразительно посмотрел на меня, типа сними со стола, лапки устали. Я помог, мне не трудно. Когда пузатый кот важно вымелся за дверь, первое, что авторитетно заявила кицунэ: – Он врёт! – Кто бы говорил… – А я не вру! – аж покраснела уязвлённая в самое сердце лисичка, обиженно топая ножками. – Просто дозирую правду, готовлю тебя постепенно, а не вываливаю на голову всё сразу! Наезжает тут на бедную, несчастную меня-я… Не знаю, на что она рассчитывала, но на этот раз у меня абсолютно не было желания поспешно извиняться. То есть, понятно, конечно, расскажи она мне всё и сразу, вряд ли это серьёзно изменило бы расклад карт. Всё так и двигалось бы по накатанной, но я почему-то был уверен, что Мияко по-прежнему будет «недоговаривать», ничего не изменится. Она такая, как есть, таковой будет и впредь. Есть вещи, которые проще принять, чем пытаться переделать под себя. Кажется, я совсем недавно читал что-то подобное из буддистской философии, когда искал в интернете информацию о демонических силах Нэкоматы. Знать бы ещё, чем мне это поможет или аукнется… Замок Одавара, провинция Сагами, зал старинного оружия – Отец, мы нашли её. – Я знаю. – Она в доме того самого гайдзина, чей рисунок мы купили. – Я знаю. – Ей грозила опасность, мы были вынуждены драться с нэко-демонами. – Я знаю. – Но поверь, есть вещи, которые ты не знаешь и которые тебе лучше не… – Я знаю. Спать не хотелось. Вернее, я пытался, но, видимо, нервы были слишком взвинчены, мозг не мог расслабиться, и сон категорически не шёл. Мияко, что-то напевая, порхала на кухне, оттуда уже тянулись вызывающие слюнки ароматы. Всё, что готовила лиса, всегда должно было соответствовать четырём правилам – свежее, вкусное, лёгкое, полезное! Никаких полуфабрикатов, ничего разогретого, ничего вчерашнего. На стол ставится только то, что будет съедено прямо сейчас. – В правилах японской кулинарии принято есть больше овощей и рыбы. Рис очень насыщает, а мясо лучше ограничивать птичьим. Самурай всегда должен быть чуточку голодным, потому что так ему легче кинуться в бой! – Я один есть не буду. – А у меня ещё есть молоко и чай. – Кицунэ поставила передо мной парящую тарелку, вскарабкавшись на табурет рядом. – Это типа спагетти? – присмотрелся я. – Пахнет соблазнительно. – Это изысканная гречневая лапша с луком и помидорками, под двумя соусами, за которую любой гурман продаст душу и последнее кимоно, – едва не поперхнулась возмущённая Мияко. – Ешь молча, если не хочешь получить ложкой по лбу, мой добрый и заботливый господин! Я без разговоров взялся за вилку, всё было очень вкусно. Но мне не пришлось разделаться и с третьей частью японской лапши, как в дверь постучали. Вернее, даже так, в дверь чем-то крепко саданули, с ноги или головой. Знаете, если кто-то стучит или звонит, то, как правило, наше подсознание достаточно чётко определяет так называемые права человека с той стороны. Допустим, цыганам или ещё каким попрошайкам можно (нет, вернее нужно!) вообще не открывать, а вот вежливо-требовательный звонок той же полиции вы не спутаете уже ни с чем. В данный момент к нам ломился человек, явно уверенный в том, что мы обязаны открыть ему дверь. Мияко метнулась за мечом, я честно отомкнул замок. – Лёха, твоя дома? Мы тупо уставились на Стасика из соседнего подъезда. Голова его была обсыпана крошками битого кирпича и мелким стеклом, а на плечах безвольно висели две черноволосые девушки. Честно говоря, сестёр своей кицунэ я узнал не сразу. Обе японки были избиты в мясо… – Не, гля, чё за дела? Иду се, с пивасом из магаза, а они в лёжку за киоском. Я чё, подошёл, тут гля… Пока Мияко, даже не пытаясь сдержать слёз, тащила сестричек на мой диван, мне достался сам герой дня, которого я усадил прямо на пол в прихожей и быстро принёс из холодильника сок. Стасик, конечно, предпочёл бы другой напиток, вроде фронтовых ста грамм, но алкоголя в доме не было. Наверное, зря, но, увы. «Великий генерал, рождённый в бою за свободу всей Японии» выпил полкоробки залпом и продолжил: – А там чел молодой такой, гля, щегол ещё, стоит так. Я девочек поднял, а он, гля, мне, короче, иди ты нах, смертный! Су-ука, гля… В общем, этот «щегол» разбил о его голову две бутылки его же пива, а потом ещё для гарантии добавил кирпичом сверху. Но Стасик из десантуры, он многое прошёл – бутылки в брызги, кирпич в крошку, а наш спаситель, забыв о том, что детей бить нельзя, вмазал пареньку пяткой в грудину! – Гля, его унесло на крышу, а я… Я такой: «Девочки, вам куда?» А они, гля, так: «Мы к Лёхе!» – и обе в отключку хрясь… Моя лисичка вытерла кровь с лиц Инари и Мёбу, положила им мокрые полотенца на лоб и, подойдя к Стасику, отвесила ему низкий японский поклон.