– В России запрещено дарить людей! Это аморально! – А я из Японии, и меня всё устраивает. – Что ж, Алексей, вы вынуждаете меня… – В тот же момент оба здоровяка схватили Мияко в охапку и бросились вниз по лестнице. Я и рта не успел раскрыть, как раздался звук удара о невидимую поверхность и пролётом ниже объявили: – Она дальше не идёт. – Несите на руках! – Не, она… как бы это… сама в отключке, но с места не двигается. – Что ещё за глупости, – возмутился Виталий Юрьевич, пыхтя спускаясь по ступенькам. Я ни во что не вмешивался, а просто набрал телефон отца. – Грязные разбойники, прячущиеся под личиной учёных лекарей, – раздался знакомый голосок, наполненный нарастающим рычанием, – если бы не мой храбрый господин, который порой отличается ничем не оправданной добродетельностью, я бы прямо сейчас вспорола вам животы, чтоб достать ваши сердца, прячущиеся под рёбрами! Убирайтесь отсюда, пока живы! Судя по звуку двух тяжёлых ударов, она их всё-таки приложила об стену для ускорения понимания реальности. Мне оставалось лишь спуститься вниз, передав трубку бледному от увиденного Виталию Юрьевичу. Эмоциональный разговор был недолгим. Видимо, папа первый раз в жизни орал на него матом, поскольку его друг молча вернул мне телефон, низко поклонился госпоже Мияко-сан и, кивнув пытающимся подняться лаборантам, послушно отправился на выход. Причём ведь это они ещё с мамой не разговаривали, там бы вообще-е… Когда мы встали перед нашей дверью, я осторожно провернул ключ и первым заглянул в прихожую. Тишина. – Никого нет, – сообщила немного успокоившаяся лисичка, поводя носиком на уровне моей подмышки, – я бы их сразу почуяла. Наш дом по-прежнему наш, Альёша-сан. Почему-то эти слова показались мне приятными. И нет, я ни на минуту не забыл, что моя Мияко уже обручена с каким-то там котом-демоном из Японии с вершины горы Нэкомата-яма. Мне даже представлять этого не хотелось, сразу поднималась волна безумного гнева в груди! Да пусть он только попробует сюда сунуться, я ему… мы ему… да кто он такой на нашей земле?! Мы живём в России, тут ваши японские претензии ни с какого боку не катят. А если есть навязчивые вопросы, то вам к Лаврову! Не договоритесь с ним, тогда прямиком к Шойгу, он решает такие вещи куда быстрее. Но вам оно вряд ли понравится… Если кто недопонял или на что-то там ещё надеется, так вот, лично я свой подарок никому передаривать, отдавать или возвращать категорически не намерен. Примите это к сведению и уймитесь уже наконец! Всё. – Я приготовлю чай. Ты не голоден, мой господин? Да когда же? Меня закормили горячим мясом на углях буквально с полчаса назад, в лучшем случае я кое-как мог бы справиться с лёгким десертом. Но лисы не знают таких слов, для них если уж кормить, так до отвала, до рези в животе и стонов от переедания. Границ они не видят, лисёнок всегда должен быть сыт! Потому что грядущая жизнь готовит его к частому голоду. А это печально, так что ешь впрок, малыш, и всё тут… После чая Мияко завалилась спать первой. Она приняла душ, вышла свежей, с мокрыми, уже далеко не такими чёрными волосами, завернувшись в банный халат, но тем не менее распространяя вокруг себя невероятную ауру сексуального возбуждения. Попросила меня отвернуться, забралась под одеяло в одних трусиках, уткнулась носиком к стенке и уснула быстрее, чем я хотя бы успел пожелать ей спокойной ночи. Ко мне сон не шёл. Во-первых, слишком высокий накал эмоций прошедшего дня не давал возможности сомкнуть глаза. Во-вторых, пользуясь случаем и рассеянным светом с кухни, я достал блокнот для рисования. Ну и в-третьих, мне категорически не хотелось спать, потому что… Не надо наезжать на двух людей, одна из которых и не человек вовсе, но тем не менее делящих кров, еду и чай! Чай, как я понял, для японцев особая религия. Если в Китае это трава, лекарство, средство психологической релаксации, то на японских островах распитие чая – это почти священнодействие. Им занимались просвещённые монахи или первые сановники императора. Нам в России этого не понять, даже если москвичи или питерцы каждую неделю посещают японский чайный клуб. Там важно не только разбираться в тонкостях вкуса, но ещё и уметь слагать стихи! Хотя вот тут стоп. Возможно, я и ошибаюсь, но лично мне кажется, что слагать японские хайку, хокку, танка и прочее способен любой человек с музыкальным слухом или хотя бы умеющий отсчитывать ритм. Всё прочее элементарно. С другой стороны, именно простоту часто путают с высокой философией. Они похожи, я не спорю, но тут уж зависит от уровня образования и самомнения каждого человека в отдельности. Да сравните же сами… Ты стала другою. Но ты это ты. Хоть мыслей твоих не познает никто. Как пахнут цветы поутру, Как непривычен твой взгляд На них… Да сколько же можно ездить по длинным ушам простодушного Джа Джа Бинкса и миллионов россиян в придачу! Вы уверены, что всё это так уж сложно? Лично я бы сказал… Мир изменился. Со мною другая, Хоть ей и нельзя быть рядом. Но тихая, звёздная ночь, Но сон вплоть до рассвета, Один на двоих… Это чем-то хуже японской классики? Да бросьте… И самое главное, что вот так писать стихи способен практически каждый русский человек, обладающий хоть какими-то зачатками музыкального слуха. Не хочу быть голословным, если есть желание, вы просто попробуйте сами. И поверьте, у вас получится! Ещё часа два я просто рисовал. Возможно, кицунэ просто снился страшный сон, но она вертелась, она раскрывалась, вылезая из-под одеяла, показывая то обнажённое плечо, то эффектный поворот головы, то полуприкрытую одеялом полную, высокую грудь, то вообще демонстрируя круглое белое бедро, практически вплоть до… Ох, ситх меня раздери! Она была нереально прекрасна, и если есть женщины, самим Богом созданные для рисования, то моя Мияко-сан попадала в их списке в первую десятку имён, это уж точно. И никак не меньше, потому что я никогда (ни до, ни после, ни в истории искусств) не видел никого, кто бы мог составить конкуренцию итальянским художникам до конца девятнадцатого века. Но из тех, кто им позировал, лиса была не сравнима ни с кем. Гарантированно! И нет, если хоть кто-то тут думает, что я плохо знаю историю искусств, так нет. Неправда! Я уже говорил, что именно в этом я как раз таки очень неплохо разбираюсь. Возможно, именно поэтому, когда мои друзья по учёбе пытались убедить меня в том, что я не умею рисовать, мне легко было им поверить. Мне же точно было известно, как надо! И несмотря на то, что диплом мне удалось сдать на пять, что получил высшее в Москве, я всегда сомневался в своих талантах. Такое бывает… До того, как я первый раз зевнул, устав рисовать, где-то за окном прозвучал едва слышимый раскат грома. Казалось, что кто-то там на небесах вдруг решил поиграть звуками без светового сопровождения. Гром прозвучал, но вот молния перед ним так и не сверкнула. Все знают, что такого не бывает в принципе, по факту. Одно без другого никак не функционирует ни в ту, ни в другую сторону. Кажется, так, если я ничего не путаю. В общем, лечь удалось где-то в час или два ночи, с восемью полноценными рисунками (не набросками!) в блокноте. Завтра идти на работу, надо хотя бы немного поспать, если уж не выспаться. Единственно, что ещё пришлось сделать, так это на всякий случай пройтись по недавним царапинам перекисью водорода. Мияко, конечно, всё там зализала, но есть вещи, которые стоит контролировать самостоятельно. Вот только потом быстро и сразу уснул. Сны были сумбурными. Чужие города, где я ни разу не был. Странная и сложная архитектура католических или православных храмов, чужие, но невероятно прекрасные кладбища, мраморные статуи неизвестным героям или богам. Но самое главное, что мы с кицунэ вместе бродили новыми дорогами, крепко держась за руки и ни на миг не отпуская друг друга. Я даже пытался её поцеловать… Под утро мне взбрело в голову встать и выпить воды, лисичка мирно сопела под одеялом, и я ещё подумал, что по идее мне, наверное, должны были бы сниться какие-нибудь японские сны. Ну там, допустим, резные пагоды, высокие волны цунами, сияющий неоновыми огнями Токио, всякие разные покемоны в самурайских костюмах, раскрашенные гейши или ниндзя в чёрном? Но нет, увы, снам не прикажешь. Стоило опустить голову на подушку, как передо мной вновь возникли чудесные европейские кварталы, сияющие фонтаны на улицах, разноцветная иллюминация, какой-то шумный праздник, незнакомая, но прекрасная музыка. Казалось, я даже запомнил мелодию и мог бы её повторить утром, даже записать, если б знал ноты. Но увы, таланты Чюрлёниса не для меня… Утром меня не разбудил запах кофе. Продрав глаза довольно поздно, часов в десять, если не в одиннадцать, я увидел, что девушка с ушками, переодевшись в розовую шёлковую пижамку, сидит за столом, внимательнейшим образом изучая мои вчерашние рисунки. Причём выражение её кукольного личика было самым серьёзным. – Извини, ты вчера спала, и… я немного… вот. Как тебе? – Очень нравится. Ты говорил, что твои картины не покупают, почему? Ты ведь хорош! – Ну, мир искусства несколько сложней, чем кажется. К тому же умение рисовать и талант продавать – несколько разные вещи. Мияко задумчиво кивнула. Я встал и отправился в ванную. Когда вернулся, выбритый, умытый и с почищенными зубами, лисичка всё ещё в той же позе и той же степени задумчивости сидела за столом. Кажется, она всерьёз задумалась над моими словами. – Ты прав, Альёша-сан. Здесь ты ничего не продашь, в твоей стране нет культуры аниме. Но если позволишь, то у меня есть свои каналы в Японии, а там ценят руку настоящего мастера. Не уверен, что правильно понял её, но тем не менее я послушно сфотографировал на планшет четыре рисунка. После чего кицунэ продиктовала адрес. Ок, я, не споря, отправил картинки, куда указано. Что дальше? – Ждём, – философски поведя плечиком, объявила моя хвостатая гостья, претендующая на то, чтобы оставаться рядом со мной вечность, – не так чтобы очень уж долго, но я как раз успею приготовить тебе кофе. Кофе она заварила буквально за пять минут. Да, уже не первый день эта лисичка умудряется готовить самый обалденный кофе из всех, что мне доводилось пробовать. И не то чтоб я был таким уж тонким знатоком кофейных зёрен арабики и робусты, однако Мияко-сан какой-то тайной азиатской, буддистской силой делала столь великолепный кофе, что у меня глаза раскрывались и сердце выпрыгивало из груди навстречу новому дню. Это круто! – Проверь почту. – Тебе самой трудно проверить? Я не скрываю от тебя пароль. – Альёша-сан, не искушай, с утра нервы не резиновые. У нас, кицунэ, тоже бывают всякие проблемные моменты, и единственное, что тебе точно стоит об этом знать, – не беси меня в бесячие дни! – Если хочу жить? – Как ты догадлив! Бесы из-под стола махали ручонками, умоляя меня не спорить. Мне хватило ума не ступать на минное поле, а просто принять условия игры. Женщины порой бывают весьма придирчивы и дотошны, и в целом, наверное, это не так уж и страшно, это можно перетерпеть. Я уже нарывался на подобные штучки в прошлых отношениях, и повторять как-то не хотелось. Но куда ж вы, милые дамы, к протокольному дройду, денетесь-то… – Ого?! – не сдержался я. – Ты получил ответ? – Кто-то объявил аукцион на английском. Сейчас мой рисунок торгуется за пятьсот долларов. За пятьсот! – Не отдавай дешевле чем за полторы тысячи. – А если… – Заведи левый аккаунт, с которого будешь повышать ставки. Тебя и этому надо учить? В общем, если забыть всё, что происходило за эти часы, то мы заработали тысячу восемьсот пятьдесят долларов за одну графическую картинку. Если бы хоть когда-то я слышал просто озвучивание этой суммы, не предвзято, то есть в принципе ни о чём и без привязки к себе лично, я бы, наверное, нипочём не поверил своим же глазам. Да, мне никогда в жизни не приходилось хоть что-то продавать дороже ста рублей, что равноценно одной поездке на такси по центру, в аэропорт уже двести, а если туда и обратно, то соответственно…