Грудь его придавили к полу коленями, в горло упёрлось что-то острое, уха коснулось горячее дыхание. — Попробуешь шевельнуться, — сказал тихий голос. — И ты мертвец. Глава 15 2.15 Как в старые добрые времена Голос был тихий, как таящийся в ночи скорпион. Звук его пробуждал мысли о ножах, саблях и другом холодном оружии, с лёгкостью пронзающем плоть. Мирон выдохнул, а потом согнул ногу и со всей силы врезал противнику коленом в пах. Запрещенный приём, кто бы спорил, и настоящие мужики им пользоваться не должны, но когда тебя вот-вот убьют, меньше всего хочется думать о правилах. Удар возымел частичное действие: ниндзя хрюкнул, дернулся, и лезвие проткнуло кожу на горле Мирона. — Сука твою мать! — выругался он и ткнул коленом еще раз. Хватка на руках ослабла, он вывернулся и стукнул открытыми ладонями по ушам противника. Не давая себе ни мгновения передышки, скинул корчащееся тело, и нащупав меч, долбанул рукоятью промеж глаз. Он меня почему-то не убил, — крутилось в голове. — Мог, но не убил… Когда он отбросил бесчувственного противника к стене, луч света, случайно попавший в окно, высветил лицо Ясунаро. Мирон вздрогнул. Да ну нафиг!.. Он сам видел, как клона размазало по асфальту восемнадцатиколёсной фурой… И тем не менее, это был он. — Значит так, да? — он вспомнил заверения Карамазова о защите. — Все обещания — пустая болтовня? Клон не подавал признаков жизни. Мирон оглядел помещение. Из гостиной, сквозь прозрачные сёдзи, можно было увидеть кухню, часть веранды и дверь в кладовку, из которой вёл ход в дата-центр. Густые тени скрывали углы, прятались за диваном, мельтешили за окном… Он напрягся, но тут же понял, что там — всего лишь ветки дерева. А вот тень, отделившаяся от них и стремительно набегающая на Мирона — очень даже живая. Он почти пронзил её мечом, и только в последний миг, разглядев тяжелые складки шафрановой рясы, отклонил запястье. Монашек, молодой парень с покрытым прыщами лицом и безумными, похожими на варёные яйца глазами, что-то лепетал по-японски и рвался к подвальной двери. Схватив его за шиворот — ткань натянулась, обнажив тощие руки-веточки — Мирон встряхнул парнишку и сказал, глядя ему в глаза: — Всё в порядке. Они там в безопасности. Парнишка дернулся вновь, ноги его, оторвавшись от пола, продолжали бег — совсем как у спящего пса. Беспорядочно дергая руками, он заехал Мирону по лицу — из глаз посыпались искры. — Да успокойся ты, — он легонько приложил парнишку об стену. — Всё в порядке. Как это по-японски… Дайдзёбудеси. — Ты неправильно говоришь, — рядом возникла еще одна тень. Громадная, глубокая, как могила. Если б руки не были заняты усмирением монашка, Мирон перерубил бы её пополам на одних рефлексах. — Нужно вот так: Дайдзёбудёсии… — Ты действительно озабочен только этим? — огрызнулся Мирон, отпуская парнишку. Робот-Платон сказал несколько слов по-японски, и монашек бессильно сполз по стене, сел на корточки и вздрагивая всем телом, что-то залопотал в ответ. Голос его подпрыгивал, как на резиновых веревочках. — Что он говорит? — Периметр монастыря прорван в нескольких местах. Повсюду враги. Его братьев зарезали, как свиней. — Твою мать… — Мирон едва удержался, чтобы не сплюнуть на пол. — А что внизу? — Они пустили в ход военные ледорубы. Те самые, что приберегались для льда, который когда-то охранял ядерные запасы. Мирон похолодел. — Но ведь… нет никаких ядерных бомб. После того случайного взрыва в Стамбуле, их же все уничтожили, верно? Уж ты-то должен знать! — Бомбы действительно уничтожены, — чуть наклонил голову робот и у Мирона отлегло от сердца. — Но программы, способные прорубиться сквозь военный лёд, никуда не делись. И сейчас их используют для взлома. Можно было бы назвать это государственным переворотом — если бы государства имели какую-то власть… — Профессор сказал, на нас нападает дзайбацу. Как такое вообще возможно? — Стратегия, очень популярная в средневековье. Жестко, но эффективно. При отсутствии санкций, разумеется. А Хиномару-групп не боится никаких санкций. — Ладно, что делать-то будем? — Мирон, держа меч наготове, подошел к выходу на веранду и всмотрелся в темноту, кое-где разбавленную редкими уцелевшими фонариками. — Я так понимаю, люди внизу — всё, что осталось от армии старика. И они в данный момент не могут постоять за себя. — Если монахи продержатся еще пару часов, я успею перестроить кластеры виртуальных машин и сам пойду в атаку. Как только удастся обезвредить Хиномару в киберпространстве, война прекратится. — Ты уверен? — Мирон бросил короткий взгляд на робота. — Думаешь, у тебя получится расправиться с этим новым дзайбацу в одиночку? — Кэйрэцу, — поправил Платон. — Что? — Объединение нескольких компаний называется кэйрэцу… — Да похуй, как оно называется! Ты что, даже сейчас не можешь удержаться? — Извини. Просто хотел быть полезным. — Будь полезным как-нибудь по-другому, ладно? Например, придумай, как нам продержаться еще пару часов… — Уже. У меня есть отличный план, который, надо отдать должное, я придумал с твоей подачи. — Да ну? И в чём же он заключается? Он вдруг увидел монастырь в Римановом пространстве. Координатная сетка высвечивала все постройки, каждое дерево, каждый метр стены. Там, где кладка была проломлена, зияли подсвеченные багровым провалы. Чтобы пробить стены, якудза использовали гидродинамические пушки, — понял Мирон. По периметру перемещались красные фигурки. Только красные. Зеленые — неподвижные, как отравленные инсектицидом муравьи — скорчились тут и там. И их было пугающе много… Монашек сказал, они убивают всех, кто попадётся на пути. Дата-центр профессора в Плюсе светился ярким созвездием огней. Дальше, на самой периферии зрения, были другие огненные озёра — системные конгломераты банков, корпораций, других городских структур, но сейчас Мирона интересовала только одна локация, которую, как огненные осы, атаковали агрессивные боты. Их было так много, что казалось, кто-то запалил гигантский фейерверк. Сам дата-центр был накрыт пульсирующей сеткой защиты. Она состояла из множества небольших объектов, больше всего похожих на маленькие авиетки. Они соединялись между собой кончиками крыльев. Каждой «авиеткой» управлял один из монахов. По сравнению с искрами ракетных ботов, авиеток было очень мало, казалось, они с трудом удерживают оборону, не давая защитному полю порваться. При попадании искр сетка трещала, растягивалась, и тогда было видно, что кроме авиеток защиту скрепляет тонкая красная нить. Она стягивала киберпространство вокруг дата-центра, как штопальный хлопок стягивает дыру на пятке носка, заполняя собой пустоты и вклиниваясь на место выбывших из строя админов. Мирон догадался, что красная нить — это командный код Платона. Робот остался патрулировать периметр дома, его чувствительные сенсоры засекали любое движение, вплоть до лёгкого неслышного полёта мотыльков, вившихся вокруг ламп накаливания. Конечно же, он мог следить за безопасностью, в то же время помогая монахам, в то же время отражая атаки призраков, в то же время изучая какой-нибудь редкий трактат на мёртвом языке… Продолжать можно бесконечно. Он один — это целая Вселенная, — подумал Мирон. — Которая взрывается, затем снова взрывается, а затем снова…