Диана не глядя поменяла обойму. Барсучонок поднял оружие с пола, проверил, как учили, предохранитель, сунул за пояс. Медленно спустился вниз. Казалось, что каждая ступенька может быть заминирована. – Что нам нужно теперь? – спросил Барсучонок. – Нам нужно радио, – сказала Кель, – И поесть. Сейчас каждая новость – смертельно опасна. Виктор вышел в сырой ночной двор. Подошёл к автомобилю, наклонился и разглядел чёрный футляр в полумраке салона. Да, он запомнил всё правильно. Новенький радиоприёмник в кожаном футляре лежал здесь. Но было и что-то ещё. Он не мог этого видеть, но различил шум и запах. В полумраке, наощупь он добрался к колючим кустам одичавшего шиповника. Обошёл, опустился на четвереньки. Это где-то здесь. Когда он вернулся в холл, трупов охранников уже не было, от них осталось только почерневшее пятно на полу. Диана волокла мимо него за ноги труп Зарецкого. – Неужели он не понимал, что мне не всё равно, кого убивать? – бормотала она. – Не понимал? Я не верю, что не понимал… Он просто отупел сильно… на государственной службе. Диана скрылась в коридорах. Барсучонок поднялся наверх, к столу с оружием. Быстро нашёл, что нужно, спустился и стал ждать. Она вернулась мрачная, с заплаканными красными глазами. Виктор подошёл и осторожно взял за руку. Диана дышала тяжело и смотрела в пол. – Нам придётся бежать, – сказала она, – На нас, если что, уже полтора десятка фрагов висит. Когда разгребут завалы, они будут искать нас. Причём очень быстро. – И что ты предлагаешь? – спросил Барсучонок. – Предлагаю пропасть без вести, – Кель подняла глаза и горько усмехнулся, – Не бойся, меня учили. – Что нам для этого нужно? – Деньги, несколько месяцев и одна небольшая гражданская война. Ты не помнишь, случайно, где сейчас идут гражданские войны? – Диана! Мы уже побывали на гражданской войне! – Мы туда не надолго, – Кель смотрела в окно, внимательно разглядывая пустую лесную прогалину, – Потом вернёмся в Москву или Питер. Это большие города, там легко затеряться. – А документы? – Купим. – Разве они свободно продаются? – Ты, похоже, и правда в зоопарке вырос. Покупаешь газету, смотришь объявления на последней странице. Находишь – «Восстановление документов». Приходишь, говоришь, что все украли и доплачиваешь. Это как раз очень просто. Барсучонок вдохнул, задержал дыхание и выдал последний вопрос: – Как думаешь, что с моими родителями? – Люди Зарецкого либо их убили, либо не убили. Если убили – ничего не поделаешь. Если просто держат под охраной – значит, выпустят и скроются. Им надо лечь на дно, и лишняя статья им ни к чему. – И что мне им сказать? – Скажешь, правду – что скрываешься от людей губернатора, – ответила Диана, – Если, конечно, твои родители ещё живы. – Диана, не говори так! – Мои – уже нет, – спокойно сказала Кель, – Я привыкла за несколько месяцев. Барсучонок сглотнул. – Надо обыскать, – произнёс он уже другим голосом, – Там, в автомобиле, радио. Я думаю, лучше открыть машину, чем бить стёкла. – Верно рассуждаешь. Покажи! – Что? – То, что ты прячешь. Барсучонок выставил вперёд руку с лохматым букетом из нескольких ярко-красных роз. Сбоку болталась одинокая и жёлтая рудбекия. Букет был вставлен в ствол небольшого, почти игрушечного пистолета с гравированным DKell на боку. Зарецкий, видимо, готовил его как подарок. Брови Дианы поползли на лоб. – Что это значит? – Это значит, – Барсучонок набрал побольше воздуха, – Что я люблю тебя, Диана. И хочу быть с тобой до конца жизни. – …Которая будет недолгой. Не забывай, я опасная девочка. Барсучонок улыбнулся и вложил цветы в холодную ладонь Дианы. А потом обнял её освободившейся рукой. Кель подняла глаза и приоткрыла рот – но ничего не сказала. Поэтому Барсучонок в который раз за этот вечер набрался мужества и поцеловал бледные, холодные губы. Диана ахнула и прижалась к нему крепче. Он вдруг почувствовал, что под майкой у Дианы есть грудь, и прижиматься к ней очень приятно. И он с новой силой впился в её рот горячим, головокружительным поцелуем. Он тискал поджарое, мускулистое тело девушки, старательно ласкал его руками и вдруг почувствовал, что Диана выпустила букет и тоже его обняла. А потом её руки поползли вниз и сжали ему бёдра – не очень сильно, но очень приятно. – Диана, я люблю тебя, – задыхаясь, произнёс он, скользнул вниз и начал облизывать девушке шею. – Я тоже… я тоже, – Диана хихикнула и прижала Барсучонка покрепче, – Какая хорошо. Как хорошо! – А ты меня любишь? Диана хмыкнула. – Не спрашивай о таком. У нас, девушек, свои секретики. – Я тебя люблю… и не хочу делать тебе больно. Ты обещала мне. Это дорого стоит. – Ты что – меня боишься? – Все мужчины… боятся тех, кого любят. Даже когда она очень хрупкая. Даже самая хрупкая девушка может разбить сердце. А такая как ты, Диана… ты что угодно разобьёшь и сломаешь. – Я обещала, что не буду тебя бить. Ай, щекотно, – Виктор продолжал облизывать шею, – Так непривычно… Ты не обращай внимания. У меня… ещё ни с кем не было. Ни с Опекуном, ни с Наставником, ни с кем. Я вообще не привыкла… к мужской ласке. Барсучонка бросила в жар, а весь мир закружился, как карусель. Но Диана была на месте. И этого было достаточно. – Скажешь, если будет неприятно. – Я разрешаю тебе делать только то, что мне нравится… – руки Барсучонка легли ей на грудь, – И мне нравится, да… 2 …А рядом, в автомобиле продолжало работать радио. Звучал голос губернатора Адамковского, полный искреннего возмущения: – Вот тут говорят, что я установил в моей любимой области диктатуру, что у нас людей тайно расстреливают. Ну давайте вспомним историю с Кируниной, этой девочкой, которая якобы убила моего уважаемого предшественника, учителя, друга! Все кричали тогда – расстрелять! никакой пощады! Люди тысячами на площади собирались, на куски разорвать её были готовы. Но я за отдельными горячими головами вскачь не побежал, нет. Я сказал – девочка она молодая, всё у неё впереди. Проверьте хорошенько, не может же быть так, чтобы ребёнок убил целого главу субъекта федерации! Проверили – и что выяснили? Что её подставили, а стреляли какие-то фашисты, отморозки, которые хотят залить кровью нашу любимую страну. Так что всем правозащитникам пора бы запомнить – у нас за просто так не убивают. Каждое такое дело – под самым жёстким контролем у губернатора! 28. Электропоезд следует со всеми остановками 1