— Бункер. Старый. Ещё до Второй Корпоративной построен. Я тут несколько лет назад… убитого корейца нашёл неподалеку. Такого приличного… в хорошем костюме. А в спине полмагазина. Видать, на стимах был, сумел уйти. Ну, а я поискал — нашёл, куда он лез. Потом запасов добавил. На самый край берёг. Айя зевнула и потерла глаза. — Я там сублимат заварила. Ты с утра ничего не ел. Он жидкий. Бульон. Керро кивнул. Девушка взяла стоящую в стороне термокружку и свинтила крышку. — Не горячий, можно сразу пить, — пояснила она, снова помогая собеседнику приподняться. А пока он глотал, сказала с горечью: — Блин, ты такой продуманный всегда. Ну почему тебя дёрнуло ошибиться именно сейчас? Айя вздохнула и уткнулась носом в короткостриженую макушку, не желая продолжать мысль. У неё завтра двадцать секунд на то, чтобы успеть. И если не удастся уложиться в этот гадский норматив, то для неё всё закончится. Навсегда. Не будет часовой бомбы замедленного действия в голове, не будет этого бездонного в своей поганости мира, не будет изматывающей усталости… На это-то плевать. Не плевать лишь на то, что не будет Керро. Для неё уже не будет. — Давай спать, — сказала Айка ему в макушку, когда сублимат был допит. — Только, если что-то будет нужно, ты меня разбуди. Она улеглась на свое одеяло, прижалась к мужчине и уткнулась носом ему в плечо. Двадцать секунд, блин. И Керро, который едва может шевелиться. Если она выживет, то он, когда оклемается, замается отрабатывать свой косяк. День седьмой Вот шахматный король, а вот бубновый туз. Скажи мне, кто кого победит? группа «Алиса», «Картонный дом» Из «Норы» уходили затемно, когда не понять: стоит ещё поздняя ночь или уже наступило раннее утро. На улице царила тишина. Такая, какой никогда не бывает в корпоративном секторе, где всегда снуёт народ. Были слышны свист ветра в развалинах, шорох пластикового пакета в подворотне и ржавое поскрипывание скребущейся о бетон где-то вдалеке неведомой железяки. В воздухе висел резкий острый запах мерзлой земли, бетона, запустения… Казалось, будто во всем мире не осталось ни единой души, и вокруг не худо-бедно обитаемые развалины, а безжизненное кладбище цивилизации: остовы домов, обломки фонарей, разбитые улицы… и никого на десятки и сотни километров. Только мёртвый обезлюдевший город. Винс вышел первым. Следом за ним шагнула в темноту и Су Мин с ПНВ на лбу. Сегодня она выглядела непривычно и неузнаваемо в тёмно-сером комбинезоне, разгрузке и трикотажной шапочке, под которую убрала волосы. В такой одежде девушка буквально сливалась с окружающей темнотой. Две тройки корейцев, весьма разнообразно вооруженных, но одетых столь же неприметно, дожидались свою старшую снаружи. — Люблю по темноте выходить, — вдруг негромко сказал Винсент, останавливаясь за пятном света, падавшего из дверей. — Да, хорошая примета, — встала рядом с рейдером Су Мин. Рекс молча поддёрнул молнию на куртке. Вот и всё. Он уходит. Его первый в жизни рейд приближается к концу… И отчего-то муторно на душе, словно вот-вот останется за спиной не сложное опасное задание, а какая-то очень важная часть жизни. Причём он будто не подозревал, что эта самая часть вот-вот завершится, а потому не настроился, не успел попрощаться. Просто вдруг оглянулся назад и понял: прошло. Без возврата. И как-то горько сделалось, а почему — непонятно. Всё ведь, как и должно быть. Но уходить отчего-то тяжело. Мэрилин еще там, в номере, поцеловала его долгим, неожиданно нежным, каким-то прощальным поцелуем и улыбнулась с едва заметной грустью: «Никогда раньше не связывалась с правильными мальчиками. Так что ты у меня первый. И определенно могу сказать — последний. Удачи тебе. Может, ещё и встретимся». Ему показалось, она хотела что-то добавить. И он даже догадался, что именно, но тоже промолчал. В конце концов, это будет всё-таки совсем уж нереальное везение — в случае новой встречи снова очутиться по одну сторону интересов. Уже спускаясь в общий зал, Рекс краем уха услышал обрывок фразы. Мэрилин сказала Су Мин: «…передай привет». Кореянка беззаботно рассмеялась: «Если от всех передавать, то и до дела не дойдет. Но твой — обязательно!» И вот прощание осталось позади. А впереди лежала тёмная улица, и напротив стояли двое — мужчина и женщина. Можно было только удивляться тому, насколько они, такие разные внешне, вдруг оказались похожи. Создания ночи. Не просто ночи как темноты, от которой помогает ПНВ или фонарь, но ночи как тьмы. Той самой тьмы, которая таится в людях. А, впрочем, почему таится… Рексу казалось: перешагни он порог — и что-то непоправимо изменится уже в нём самом. Почти рефлекторно он захотел повторить про себя гимн корпорации, но вдруг понял, что не помнит слов. Слов, которые слышал каждое утро, сколько жил на свете. И тогда, осознав, что ему не за что, совершенно не за что зацепиться, Рекс неожиданно для себя успокоился. И сделал шаг вперед. Дверь за спиной закрылась, очки переключились в режим комбинированного ПНВ-ифравизора, куртка надежно защищала от ветра, а свитер — от холода. И внезапно Рекс понял: здесь, снаружи, в общем-то, вполне комфортно. А темнота — что темнота?.. Для человека с ПНВ она скорее союзник, чем враг. Дальше отправились молча, и каждый думал о своем. Бойцы корейских троек бесшумно шли впереди, и для них всё было предельно просто. Есть Старшая, взявшая свое место умом и клинком. Она ведёт, они её поддерживают, и в итоге вместе они сильнее, чем порознь, а значит, так тому и быть. Жалели только о запрете отвечать тем, кто болтает, будто Старшая заработала место в деле передком. Ну да ладно, она уже не раз доказала своим людям, что видит дальше и чётче… И вот сейчас впереди очередное дело, и ещё один дурак увидит, что грубая сила — ничто против силы ума. Сколько таких было, сколько ещё будет… Су Мин шагала сквозь темноту и чувствовала себя почти счастливой: лучшая удача женщины — от сильного мужчины. Вот захлопывается ловушка, так долго и тщательно планируемая, а давно лелеемые планы, которыми она никогда ни с кем не делились, скоро станут ещё чуть реальнее. Так или иначе. С помощью Винсента или с помощью того, кто придёт вместо него. С Винсентом, конечно, будет проще и намного приятней. Ну а пока… пока надо вернуть старый должок, чтобы в новой жизни, которая, наконец-то, забрезжила впереди, не возникли внезапно призраки прошлого. Винса, в отличие от спокойных корейцев и полной предвкушения Су Мин, глодало смутное беспокойство. Оно сосредоточилось на одной простой, но совершенно абстрактной мысли: он что-то упускает. Однако, как ни силился рейдер понять причину тревоги, ни к какому определенному выводу прийти так и не смог. Перебирать в памяти и анализировать минувшие события он прекратил еще вчера в зале «Норы». Если чуйка голосит, а причин ты понять не можешь, то не страдай фигней, просто будь осторожней обычного. Озарит, так озарит, нет, так нет. Ну и ещё ему было крайне любопытно, что же попросит за свою помощь Су Мин и как она сделает их будущее сотрудничество взаимовыгодным. Что сделает, он даже не сомневался, и эти мысли, как ни крути, были гораздо приятнее пустого перебора событий. А сегодняшний обмен и прочее… Что обмен? Всё сделано, осталось доиграть финальный тур и посчитаться. Рекс шёл позади всей группы, приотстав на несколько шагов, и в голове у него царил полнейший хаос. Слишком многое за последние несколько дней произошло в его жизни впервые. Первый выход за периметр, старший группы, в котором он с удивлением узнал Винсента Хейли — личность весьма известную и более чем неоднозначную, штурм здания, грохот пулемета, разрывы гранат, а потом узкий нож в руке и беспомощный человек на коленях… Первое в жизни сомнение. Первое убийство. Первый загул. И первая женщина. Не в том смысле, что вообще первая-первая, а… первая настоящая. И потом вдруг подгулявшая Кара, отчитывающаяся о чем-то Винсу, внезапные угрозы недавних товарищей, разговор с Мэрилин, убитые граффитчики, косяк перед Су Мин, когда, оказывается, можно было умереть за несколько неловко сказанных слов, да так и не успеть этого понять, снова разговор с Винсом, а потом опять с Мэрилин… И, наконец, шаг за порог из света во тьму — вслед за людьми, которым нельзя верить, но за которыми нельзя не пойти. Впервые, наверное, он по-настоящему пожалел об уходе из ГБР. Там всё было проще: понятнее и мир, и жизнь, и свое место в ней. А теперь… теперь нет старшего, который скажет, что делать и как действовать, нет товарищей, которые прикроют. Теперь он вдруг один перед целым миром — уязвимый, неопытный и отчаянно желающий этот мир понять, удержаться в нём, даже если земля под ногами дрожит, а всё вокруг рушится. И он должен устоять, не упасть, не сделать глупость, потому как мир, внезапно оказавшийся сложнее, паскуднее и грязнее, одновременно с этим оказался притягательнее и интереснее, чем прежде. В нём вдруг развернулось так много дорог, так много смыслов и так много вероятностей, что Рексу стало невыносимо обидно сойти с дистанции до срока. А они всё шли и шли вперёд по пустым разрушенным улицам… Спустя пару кварталов добрались, наконец, до замаскированного квадра. Бойцы Су Мин уже сбросили с него и свернули масксеть. — Увидишь Бивня, передавай привет, — Винс поцеловал кореянку в лоб. — И ты туда же, — упрекнула она. — Передам, — девушка легонько коснулась запястья рейдера и улыбнулась: — А ты возвращайся. Я буду рада. …Винсент выждал несколько минут, пока семеро азиатов не растворились в темноте, и только тогда завел двигатель. Рекс покрепче ухватился за края сиденья. Несколько минут — и лишь быстро остывающий тепловой след показывал, что на этом пятачке недавно расстались люди. * * * Ночь тянулась бесконечная и сумбурная. Айе очень хотелось спать, но она боялась, что отрубится и не услышит, если Керро понадобится помощь. В дурной полудреме ей снился какой-то бред. Девушка то и дело вскидывалась, прислушивалась к дыханию лежащего рядом мужчины — дышит? Дышит. Кто же мог подумать, что так страшно быть рядом с беспомощным человеком, зная, что ему плохо, а ты ничем — вообще ничем! — не можешь помочь. Однако тишина, темнота и ровное дыхание Керро раз за разом делали свое дело: Айя засыпала, чтобы через какое-то время опять вынырнуть из полузабытья. В итоге ближе к утру она совсем извелась, уморилась и свалилась в чёрную бездну, из которой вырвалась, когда человек, лежавший рядом, зашевелился и приподнялся на локте. — Ты чего? — мгновенно села Айка. — Плохо? Воды? В темноте было слышно, что он усмехнулся, но беззлобно, без ехидства: — Пора вставать. — Ага. Она прошлёпала к выключателю и, едва зажегся свет, устремила на Керро обеспокоенный взгляд. В слабом сиянии флуоресцентных ламп рейдер казался землисто-серым, чуть ли не обескровленным. А судя по тому, как подогнулась рука, которой он опирался об пол — неспособным не то что идти, но даже и просто встать. Впрочем, всё это Айя решила держать при себе. Она быстро приготовила завтрак: Керро — бульон, себе — банку консервов. Вопросов никаких задавать не стала, давая мужчине собраться с силами. Он молча пил сублимат и, похоже, думал о том же, о чём спутница: как-то надо идти. «Чёрт, — нервничала про себя девушка, — если на него надеть броник и оружие, он ведь под их весом упадет. Чёрт!!!» Наивные надежды на то, что утром Керро станет значительно лучше, не оправдались. Лучше-то ему, конечно, стало. Но не особо… — Тащи… всё… — кивнул рейдер в сторону кладовки. Айка ушла, а когда вернулась обратно, он сидел на спальнике. Самостоятельно сидел! И шнуровал ботинки. — Давай я… — Ага… щас… — усмехнулся Керро, упрямо продолжая своё занятие. — Ты мне… встать поможешь… а потом… решим… Она видела, что ему плохо. Больно. Видела, как его ломает и гнёт от слабости. Это было заметно по общей смазанности движений, по нарушенной координации, по чуть дрожащим пальцам. Айя не очень хорошо представляла, что он чувствует, поскольку никогда не болела сама. Однако она знала, что такое боль. Очень хорошо знала. Девушка присела на корточки рядом со спутником и мягко отвела его руки в стороны. — Давай я. Так будет быстрее. Она оказалась права, вышло и правда быстрее, а Керро, пока она боролась с его шнурками, лёг обратно на спальник. — Слушай, — негромко сказала девушка, затягивая последний узел, — там же наверх лезть. Ты точно сможешь? — Не, — вяло мотнул головой собеседник, — есть другой путь… Через подвал… а потом по лестнице… — Давай руку, — Айя закончила с его обувью. — Попробую поставить на ноги. Поднялся он на удивление легко. Оперся ладонью о стену для устойчивости, малость пошатался, а потом ничего, отнял руку и смог стоять самостоятельно. Наверное, не так все и плохо, думала Айя, помогая надеть ему бронежилет и оружие. Она никогда ещё не видела, чтобы человек так упрямо перебарывал себя. Вроде только-только лежал пластом, а потом вдруг как-то сгруппировался и усилием воли подчинил тело, которое отказывалось слушаться. Около минуты рейдер стоял, приводя в порядок одежду, и девушка потрясённо замечала, что движения становятся чётче, резче, увереннее. Только лицо нет-нет, да кривилось от боли. — Не тормози, — сказал Керро замершей рядом спутнице. Та сразу же пришла в движение, подхватила вещи, повернула ручку-штурвал, открывая дверь. — Идём, — Айя подставила рейдеру плечо. — Нет. Я впереди.