Блондинка прервалась и внимательно посмотрела на Абигейл. Та стояла напротив, всеми силами стараясь не утратить самообладания, однако на висках уже выступила испарина. — Вижу, вы ничего не хотите добавить к озвученному, — спокойно заметила гостья и развернула в голополе справку медэксперта. — А теперь ознакомимся с заключением о смерти, вынесенным доктором Ти Джи Фергюсоном. Я прочту, если вы не против. «При исследовании тела патологических изменений во внутренних органах не обнаружено. При гистологическом исследовании изменений не установлено. Содержание алкоголя в крови — два процента. Причина смерти — несчастный случай в быту по причине алкогольного опьянения». Абигейл испытала непреодолимое желание сглотнуть. Но во рту стало совсем сухо, видимо, потому, что вся влага из организма выходила с потом — тяжёлые горячие капли ползли по спине, бокам, животу. Девушка в кресле отвлеклась от чтения и снова снизу вверх посмотрела на стоящую перед ней мисс Бхаттар. — Всё бы ничего, — сказала гостья, небрежным движением сворачивая проекцию. — Вот только усопший страдал язвой желудка, копил на пересадку и спиртное не употреблял, что подтверждается историей его покупок и кадровыми отчетами его подразделения. Ситуация становится ещё любопытнее, если проанализировать все свидетельства о смерти, подписанные доктором Ти Джи Фергюсоном за последние пять лет. Удивительно, но «несчастный случай в быту по причине алкогольного опьянения» стал роковым ещё для нескольких десятков людей, которые скончались ровно по той же причине, описанной слово в слово, без каких бы то ни было изменений даже в орфографии и пунктуации. И подобная же забавная профессиональная точность прослеживается ещё у двух коллег мистера Фергюсона, живущих и работающих в вашем секторе. Абигейл молчала. Докторов с такой профессиональной точностью на самом деле было четверо, но четвёртый, похоже, ещё не расслабился и соблюдал осторожность. Хотя какая теперь разница? Если эта девица со своими элитными костоломами здесь, значит, она сумела отследить связь между патологоанатомами и Абигейл, а возможно, раскопала что-то ещё. Знать бы, что именно! Пока хозяйка дома лихорадочно соображала, как будет выкручиваться, гостья молча наблюдала за её реакцией. Наконец, Абигейл максимально учтиво заговорила: — Леди, мне было бы проще прокомментировать ваши слова, если бы я знала, кто вы. Гостья тонко улыбнулась: — Эледа Ховерс, агент-аналитик с правом свободного поиска. С этими словами она достала из внутреннего кармана пиджака жетон и бросила его арабу, который по-прежнему стоял чуть позади Абигейл. Мужчина коротким выверенным движением поймал тяжёлый значок и вручил его Абигейл вместе с её же сканером. Хозяйка квартиры невидящими глазами уставилась в данные, считанные прибором. Она делала вид, что изучает информацию, а сама лихорадочно выстраивала цепочки рассуждений. Эледа. Та самая, которую искал Джекоб и за поиски которой он, собственно, и умер по причине травмы, полученной «в быту»… Стоп. Эледа… Ховерс? Ховерс?! Дочь самого Нейта Ховерса? Черт! Спокойно Аби, спокойно… Что может связывать дочь такого отца с завлабораторией номер четыре Дейвом Парсоном? Абигейл в панике пыталась придумать, как выйти живой из заварухи, когда гостья снова заговорила. — В иных условиях, мисс Бхаттар, я бы уже завела официальное дело, и мы разговаривали с вами в другом месте. Однако мне очень любопытно, почему меня искал ваш человек, а поскольку я привыкла потакать своему любопытству… — Эледа жестко подытожила: — Пять минут на размышления. И да, я действительно дочь Нейта Ховерса. Это чтобы размышления были адекватней. Абигейл на миг прикрыла глаза, выдохнула, беря в себя в руки, и заговорила: — Пять минут не нужны, мисс Ховерс. Если вы разрешите мне воспользоваться коммуникатором, я покажу, с чего начался интерес мистера Уайта, а также почему этот интерес столь внезапно и трагично оборвался. После этого я, конечно, отвечу на любые ваши вопросы. Эледа кивнула, и араб незамедлительно передал хозяйке квартиры коммуникатор. Абигейл, не торопясь, так, чтобы были видны все её действия, вывела на экран видеозапись Джекоба. — Видите ли, леди, мистер Уайт стал свидетелем одного неприятного события, которое смог заснять на видео. Случившееся его заинтересовало, поэтому он и начал поиск. А устранила его я, чтобы оборвать возможные следы и избежать неприятных последствий. Не вышло, да. Но было бы нелепо не попытаться. Я не имела и не имею никаких враждебных намерений против вас и вашей семьи и готова подтвердить это под фармацевтикой. С этими словами мисс Бхаттар замолчала, мысленно готовясь к неудобным вопросам. Однако Эледа её удивила. Она никак не среагировала на учтивую речь собеседницы, спокойно надела лёгкие очки-информер, подключилась к коммуникатору (чужому коммуникатору!!!) и приступила к просмотру. Когда видеозапись оборвалась, девушка вернула девайс хозяйке и задумчиво сказала непонятное: — Излишняя гуманность, случается, нас подводит. Хорошо, что некоторые ошибки всё-таки можно исправить. А вы, мисс Бхаттар, пообщайтесь пока вот с этими двумя джентльменами. Последствия случившегося для вас будут прямо зависеть от искренности рассказа. Я хочу знать во всех подробностях, что за развлечения вы наладили, для кого конкретно, сколько людей в этом задействованы и как функционирует сеть. Особо отметьте в своем рассказе людей, связанных с лабораторией номер три, если таковые имеются. А теперь можете пройти в кухню. Мне нужно связаться с некоторыми специалистами. * * * Джеллике часто снился дом. Хотя слово «дом» — слишком уж пафосное название для хижины, собранной из бамбука, обрывков полиэтилена, тряпок, пальмовых листьев и соломы. Но все-таки Джеллика любила дом. Любила лежать на полу и смотреть, как тонкие солнечные лучи проникают через щели в стенах. Шум океана — раскатистый и монотонный — доносился сюда в любое время дня и ночи. Океан был огромным, а островок, на котором стояла хижина, совсем крохотным. Джеллика с детства плавала, как лягушонок. Отец брал её и братьев на рыбалку, они ныряли прямо с лодки, собирали мидии. Это было хорошее время. Но это было давно, ещё до того, как на остров обрушился тайфун. Отец услышал предупреждение по единственной на острове рации. Они почти успели спастись — семь утлых судёнышек, рвавшихся к большой земле. А потом налетел шторм, и до берега доплыла только лодчонка Тарукаев, да и ту разбило в щепки у побережья. Джеллика помнила, как над головой поднялась огромная, прямо-таки исполинская волна с белой пеной на гребне. Эта пена казалась ослепительной на фоне чёрного грозового неба. А потом эта махина рухнула вниз, и девятилетнюю Джеллику закрутило в водовороте. Она яростно барахталась в бурлящей пучине, окруженная пузырями воздуха, дезориентированная, не понимающая, где верх, а где низ. И все-таки выплыла. Их спаслось четверо: мать, отец, сама Джеллика и ее старший брат. А вот двое младших утонули. С неба лил дождь, непогода выла и ревела, мать же беззвучно рвалась назад — в яростно вздымающиеся волны. Отец не удержал бы её, но Джеллика с братом, захлёбывающиеся слезами отчаяния и ужаса, повисли на материнских плечах. А потом ураган стих. Волны вынесли на берег тела и обломки, мусор и водоросли. Для семьи Тарукаев началась новая жизнь. С берега беженцев прогнали вглубь острова к большой грязной реке. Та текла между плотными рядами трущоб и была сплошь покрыта мусором: пластиковыми бутылками, пакетами, обёртками… Под всем этим не видно было воды. Чтобы как-то прокормиться, Джеллика с отцом и братом стала выходить на лов, которым промышляли почти все окрестные жители: они плавали на обломках пенопласта по загаженной реке и собирали мусор в огромные мешки, а затем сдавали его под пресс. Платили за это всего ничего — хватало только не умереть с голода. Чуть позже отцу Джеллики повезло наняться в пункт переработки отходов — он таскал огромные тюки с мусором к конвейеру сортировки. Ещё через какое-то время на эту же фабрику переработки удалось пристроить и мать. Её обязанности тоже не отличались сложностью, она выезжала с бригадой сборщиков в город — вывозить мусор из богатых кварталов. Когда Джеллика подросла, мать стала брать её с собой. Тогда девочка впервые увидела, как живут люди из другого мира. Увидела каменные дома, красивые газоны, ровные и чистые дорожки… Это была параллельная реальность — совершенная, непонятная, чарующая! Поэтому тощая Джеллика с её темной, будто выжженной солнцем кожей, босая, одетая только в длинную ветхую футболку, смотрелась на фоне ослепительно белых домов грязной оборванкой. Но нечто по-настоящему удивительное случилось через несколько лет. В городе объявили о наборе девочек из трущоб в школу. Бесплатную школу! Для тех, кто пройдет отбор, конечно. Об этом рассказывали в мусорных кварталах специальные люди. Они приезжали на трициклах, расписывали, какие возможности откроет обучение — устройство на работу, хорошую одежду, питание, заработок! Компенсация семье! И они же искали подходящих девочек. Из квартала Джеллики взяли только двоих — её и Розали. Их посадили на разбитый ржавый трицикл и повезли в город. Джеллика сидела на деревянной скамеечке и махала родителям рукой. Ей было тринадцать, и она ехала к своей мечте — босая, растрёпанная, в футболке старшего брата и материнской юбке. Школа оказалась просторной, чистой, с множеством огромных комнат и длинными коридорами. Девочек привели в какой-то большой зал, где заставили раздеться. Потом пришли женщины в белых халатах и внимательно их осмотрели. Девочки хихикали, когда женщины копались у них в волосах, щупали спины, руки, животы. Потом женщины ушли, а на голых девочек с потолка хлынули потоки жёлтой дурно пахнущей жидкости. Де-зин-фек-ци-я. Это был единственный неприятный момент, после которого начались настоящие чудеса. Каждой выдали одежду — новые серые платья, белые гольфы и чёрные туфли. Это было очень красиво, но туфли… Джеллика, всю жизнь ходившая босиком или в шлёпках, первое время стирала ноги в кровь. Остальные девочки, впрочем, тоже. Но потом привыкли. Или просто туфли разносились. Учиться было не так-то просто. Занятия продолжались с шести утра до полудня, а потом до самого вечера приходилось выполнять уроки. Тех девочек, которые по итогам первых двух месяцев успевали плохо, отчислили. Их судьбу Джеллика так и не узнала. Ей самой учеба казалась очень сложной только когда осваивали грамоту. Потом стало полегче. Главное — здесь кормили, одевали, и у каждой девочки были своя настоящая кровать и маленький шкафчик! А ещё им постоянно крутили короткие фильмы про счастливую жизнь горничных, уехавших с островов на большую землю. В фильмах служанки были красиво одеты и выглядели очень довольными. Они показывали огромные роскошные дома, в которых им повезло работать, рассказывали о своих обязанностях, о том, как они отдыхают в свободное время, как стараются угождать своим хозяевам и как те их за это высоко ценят. Это был рай. Настоящее чудо! Красивые чистые города, хорошо одетые люди. Другая реальность. Смешно сейчас вспоминать, как много непонятного было на первых порах. Водопроводные краны, душ, унитаз, зубная щетка, вилки и столовые ножи — назначения этих простых предметов не знала ни одна девочка. Их учили элементарному, постепенно усложняя задачи. И стимулировали, стимулировали к стараниям фильмами, роликами, рекламными буклетами и яркими плакатами, которыми были завешаны классы и коридоры школы. Собственно, только по этим фильмам, роликам и плакатам девочки сформировали своё представление о корпорации и жизни в ней. Как же глупо ошиблась Джеллика Тарукай в выборе мечты! Купилась на красивую упаковку, но даже не заподозрила, что под ярким фантиком может скрываться обман. Она мечтала попасть на работу в красивый дом, мечтала вырваться из плена грязи и нищеты, мечтала зарабатывать и жить, как человек, мечтала помогать родителям, мечтала быть полезной. В каком-то смысле мечта сбылась. Джеллика ведь очень полезна мистеру Парсону, когда не злит его, когда говорит ему, что любит его, и делает то, чего он хочет. Но почему же ей всё чаще снится бамбуковая хижина на берегу океана и тонкие солнечные лучики, пробивающиеся через щели в стенах? Почему она плачет во сне и просыпается в слезах? Джеллика вздрогнула, очнувшись от тягостных мыслей, и перестала, наконец, тереть без того чистый стол. Почему ей не хочется даже входить в этот дом? Почему она не улыбается так же счастливо, как горничные из рекламных роликов? Почему она не улыбается так, как Рози? Почему сейчас она готова обменять все свои знания, все навыки, дорогую униформу и еду на маленькую бамбуковую хижину с земляным полом? Джеллика отложила тряпку и пошла на кухню. Налила себе стакан воды, сделала несколько глотков. Рози предлагала попить кофе с пирожными. Рози может позволить себе задержаться в супермаркете ради посиделок в кафе. Рози выглядит цветущей и по-настоящему счастливой. У Рози есть две своих комнаты. Она не живет в каморке без окон с крошечным санузлом и дверью, на которой нет даже щеколды. У неё есть собственные деньги, которые она может тратить по своему усмотрению. У неё есть подруги. Почему же у Джеллики только мистер Парсон? Что и когда она сделала не так? Почему… сигнал вызова заставил горничную вздрогнуть от неожиданности. — Особняк мистера Парсона, чем могу быть полезна? — приветливо сказала Джеллика в пространство. — Мисс Тарукай, — послышался хорошо знакомый голос, от которого у горничной вдоль по позвоночнику сразу же поднялась волна ледяных мурашек, — сегодня я буду поздно. Ванна должна быть набрана к десяти вечера. На ужин — морепродукты и белое вино. — Хорошо, мистер Парсон, — ответила Джеллика, с тоской вспоминая, что в огромном холодильнике есть всё… всё, кроме морепродуктов. Ответом ей стал сигнал отбоя. Девушка медленно опустилась на высокий табурет и закрыла глаза. Из-под ресниц покатились обжигающие тяжёлые слёзы. Как получилось, что после стольких лет упорной учёбы, после стольких лет надежды и стремлений бамбуковая хижина с земляным полом стала для Джеллики Тарукай образом недостижимого рая? Корпоративная зона «Амилайт» От негромкого деликатного стука в дверь Джинджер проснулась мгновенно. В маленьком казённом номере служебной гостиницы было тихо и полутемно — плотно задёрнутые гардины не пропускали солнечный свет. Джин скосила глаза на часы, висящие на стене. Шесть утра. Ей подарили аж четыре часа сна. Неплохо. Она-то, сдав план операции в два ночи, рассчитывала отдохнуть максимум до пяти. Женщина потянулась и рывком встала с кровати. Одёрнула мятую пижаму, взлохматила короткие волосы и босиком прошлёпала к двери. Щёлкнул замок. В полутемный номер пролился электрический свет из коридора. Джинджер зажмурилась и зевнула. — Грег, ты выбрал удивительное время для ухаживаний, — сказала рейдерша. Координатор, сгорбившийся над слишком низким для него сервировочным столиком, выглядел довольно потешно. — Если бы я знал, что ты встретишь меня в пижаме с котиками, то прихватил бы бутылку детского шампанского, — сказал мужчина. — Свали в сторону, дай проехать. А то я как долбаный романтик. — Ты б хоть кобуру с пистолетом не надевал, романтик, — усмехнулась Джинджер, пропуская гостя в номер. Грег Андерс вкатил тележку, а рейдерша раззанавесила окна, впуская в комнату яркий свет летнего утра. — Джин, когда всё закончится, — сказал Грег, разливая кофе по кружкам, — я тебе обязательно покажу, как ухаживаю за женщинами на самом деле. А сейчас, увы, мой визит — не куртуазность, а банальная экономия времени. Тебе сахар класть?