Он возвращался домой из мастерских, когда вдруг рядом с ним, на проезжей части, резко остановился автомобиль. Недолго думая, Гриша быстро отступил в сторону и, опускаясь на одно колено, выхватил пистолет. Пережив однажды похищение, он дал себе твёрдое обещание, что подобное больше никогда не повторится. Выскочивший из машины высокий, широкоплечий мужчина с жёстким, угрюмым лицом, увидев оружие, растерянно замер, пытаясь сообразить, что делать дальше. – Чего надо? – грубо спросил Григорий, не опуская оружия. – Профессор с тобой поговорить желают, – нехотя проговорил мужик. – Я не хочу с ним разговаривать. Так и передай, – отрезал парень, плавно поднимаясь и продолжая удерживать мужика на мушке. – Ты бы оружие убрал и послушал, что тебе серьёзные люди говорят, – произнёс с лёгкой угрозой привратник профессора. Эту угрюмую рожу Гриша узнал с первого взгляда. Но ехать неизвестно куда и снова спорить с упрямым стариком у него не было никакого желания. – Это ты, что ли, серьёзный? – фыркнул Гриша, убирая пистолет в кобуру на поясе. – Зря сомневаешься, – явно рассердившись, огрызнулся мужик. – Вот что, любезный. Ступай-ка ты к своему хозяину и передай, что я не желаю иметь с ним никаких дел. Солидные люди подлостей не делают. Так что с этой минуты он меня не знает, а я его. – Ты, парень, сначала выслушай, что тебе предложить хотят, а уж потом отвечай. А так-то грубо лучше не надо, – ответил привратник, осторожно приблизившись к Грише. – Я уже всё слышал. Другого ответа не будет, – отмахнулся парень, продолжая наблюдать за ним внимательным, чуть ироничным взглядом. – А я говорю, поедешь, – рявкнул мужик и с неожиданной для такого массивного тела скоростью метнулся вперёд, занося над головой кулак. В ту же секунду Гриша плавно, словно танцуя, сделал шаг в сторону и, крутнувшись вокруг своей оси, хлёстко ударил его в правое подреберье сложенными в щепоть пальцами. Таким ударом он легко переламывал дюймовую доску. Проскочив мимо жертвы, мужик развернулся и вдруг, охнув, прижал ладони к животу, складываясь пополам. Гриша сделал ещё один шаг в сторону, чтобы видеть и противника, и водителя, оставшегося в машине. Убедившись, что вылезать тот не собирается, он удручённо качнул головой и, вздохнув, сказал: – Значит, так. В последний раз повторяю. После того, что твой хозяин сделал, я его знать не желаю. А если кто ещё раз попытается сунуться ко мне силой, начну убивать. И жандармам сообщу, что вы меня скрасть пытаетесь. Всё понял? – Ы-ы, у-у… – глухо простонал мужик, завалившись на левый бок и подтянув колени к подбородку. – Будем считать, что понял, – жёстко усмехнулся Гриша и, погрозив водителю пальцем, отправился дальше. Шагая по мостовой, парень старательно вслушивался в происходящее за спиной. Но мотор автомобиля продолжал негромко тарахтеть на холостых оборотах. Потом хлопнула дверца, и раздалось озабоченное оханье. После чего началась возня и послышалось тяжёлое кряхтение человека, который тащит тяжёлый и неудобный груз. Дойдя до нужного поворота, Гриша быстро оглянулся и, убедившись в правильности своих выводов, злорадно усмехнулся. Водитель втащил привратника в машину и, обежав её, прыгнул за руль. Мотор взревел, и детище господина Бенца скрылось за поворотом. Добравшись до дома, парень с аппетитом поужинал и, попросив не беспокоить, отправился в кабинет. Нужно было закончить дипломную работу. Тянуть до последнего дня, чтобы потом сидеть над учебниками ночами, он считал неправильным. Но едва только парень успел заполнить пояснениями два листа бумаги, как телефонный аппарат разразился требовательной трелью. Тихо выругавшись, Гриша мелко перекрестил рот и, сняв трубку, бросил быстрый взгляд на настенные часы фирмы Буре. Но едва услышав знакомый голос, Гриша сжал зубы с такой злостью, что на скулах обозначились желваки. – Профессор, вам что, не передали моё послание? – рявкнул парень так, что стёкла в окнах звякнули. – Передали, – заметно смутившись, ответил Невинский. – Но я сейчас хочу сказать не об этом. Зачем вы искалечили моего слугу, молодой человек? – Искалечил? Да я этого бугая всего раз ударил. А если с ним что не так, то сам виноват. Нечего в драку лезть, если здоровья мало. – Ваш один удар разорвал ему печень, и теперь он месяца три в постели проваляется. Если вообще выживет, – возмущённо пожаловался профессор. – А нечего на честных людей с кулаками бросаться. Или вы надеетесь, что у меня его смерть вызовет приступ вины и я соглашусь на ваши условия? Так можете не ждать. Я кровь давно лить приучен. И врагов щадить не умею. – Я подам на вас в суд и отправлю на каторгу, – пригрозил профессор. – Ну-ну, рискните. Думаю, жандармское управление долго смеяться будет. – Ваш Залесский не всегда сможет вас прикрывать, – зашипел Невинский. – У меня, кроме Петра Ефимовича, ещё и адвокат есть. Хотите с ним познакомиться? – Я хотел всего лишь поговорить, – устало выдохнул профессор. – Значит, сами и виноваты, раз не сумели своему человеку правильно объяснить, как дело сладить, – фыркнул Гриша и положил трубку. Откинувшись на спинку кресла, парень задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику. Но погрузиться в раздумья ему не дали. Раздался деликатный стук в дверь, и вошедший мажордом внёс широкий серебряный поднос, на котором стояло всё необходимое для чаепития. Молча расставив всё принесённое на журнальном столике, он повернулся к парню и, указывая на столик, пояснил: – Вы, хозяин, опять, небось, до самых петухов за учебниками сидеть будете, вот я и приказал вам закусить собрать. Чтоб, значит, вы в темноте на кухню не шастали. Чай свежий заварили, а кипяток на спиртовке разогреете. – Спаси Христос, Иван Сергеевич, – улыбнулся Гриша, не ожидавший от слуг такой заботы. – Только ведь мне и на кухню сходить не трудно. – Так тут дело не в труде. Для чего тогда мы тут все нужны, если хозяин сам будет всё делать, от серьёзных дел отвлекаясь? А вообще, хозяин, давно пора вам мальчишку завести, для поручений. Взяли бы сироту какого, и пусть бы сидел под дверью. – Зачем? – не понял Гриша, не ожидавший такого предложения. – Ну как же, – развёл мажордом руками. – Вот сидите вы, делом занимаетесь. А мальчонка под дверью, значит, ждёт. Захотелось вам чаю – вы ему сказали, он сбегал к повару, передал, тот всё приготовил, и слуги принесли. – Так ведь ночью повар спит, – продолжал недоумевать Гриша. – Ништо. Для такого дела встанет. – Да как же можно сна человека лишать? – возмутился парень. – Чего это лишать, – не понял мажордом. – Он на то и повар, чтобы самому на своей кухне заправлять. А уж когда чего хозяин пожелал, на то и служба. Да он и сам уж жаловался, что служба слишком при вас спокойная стала. Даже гостей за все годы по пальцам пересчитать можно. – Вас не поймёшь, – покрутил Гриша головой. – Сильно службой нагрузишь – плохо. Мало забот – опять не слава богу. – Так ведь тут всё в меру хорошо, – понимающе усмехнулся мажордом. – А уж вас одного на нас пятерых всегда мало будет. Вы уж мне поверьте, хозяин. Даже Герцогиня не могла нас работой перегрузить, а женщине услужить всегда тяжелее. Так что подумайте насчёт мальчонки. – Сироту, говоришь, – задумчиво вздохнул Гриша. – Ага. Ну, или из семьи какой сиротской, где кормильца потеряли. Так многие делают. И семье проще, и мальчишка в сытости да к делу приставлен. А уж если вы когда на праздник семье его чего пожертвуете, так они всю жизнь за вас Бога молить будут. – Не велика милость, подачка на праздник. – Ох, не скажите, хозяин. Я сам из такой семьи, знаю, – грустно улыбнулся мажордом. – Ты? – растерялся парень, только теперь сообразивший, что ничего толком о своих слугах и не знает. Он оставил их в доме по просьбе капитана Залесского и даже не пытался ни о чём спрашивать, отлично понимая, что собраны эти люди здесь не просто так. – Я, хозяин. Так что скажете? Добрая мысль? – Похоже, есть у тебя уже на примете подходящая семья, – помолчав, уточнил Гриша. – Уж больно ты настойчив. – М-да, недаром капитан говорил, что с вами шутки шутить себе дороже встанет, – смутился мажордом. – Угадал? – усмехнулся Гриша. – Как есть угадали, – вздохнув, признался мажордом. – Тут в доходном доме вдова флотского канонира с шестермя живёт. Все мал мала меньше. Старшему едва десять исполнилось. Пенсии едва на жильё хватает. Она в магазине служит, да ещё и полы там моет, чтобы деток прокормить. – А ты к ней с какого боку? – лукаво поинтересовался Гриша. – Ну, так, дело-то житейское, – снова смутился мажордом. – Она уж два года как без мужа ломается. А баба ещё молодая. В соку. – А мальчонку-то не жалко? – вдруг спросил Гриша. – Я ведь, сам видишь, ночной житель. А он тут со мной и высыпаться толком не будет. – Привыкнет. Зато я его к серьёзной службе приучу. – Это что ж получается, что вы все на сторону бегаете? – сообразил Гриша. – А как иначе-то? Дом-то ваш. Значит, сюда семью не приведёшь. Да и нельзя нам. Я сказать вам без приказа всего не могу, но мы тут вроде как спрятались. – Это я знаю. Но рано или поздно всё равно семью заводить надо. Как же без этого? – Так есть у нас. Не говорим только, где раньше служили. А так на побывку приходим. Помогаем. Вам вот спасибо, жалованье прибавили. Уже проще стало. – Угу, да ещё и с кухни много чего прихватить можно, – не удержался парень и тут же пожалел о вырвавшихся словах. – Обижаете, хозяин, – гордо выпрямившись, ответил мажордом. – Мы службу знаем. И понимаем, что живём спокойно только милостью вашей. – Прости дурака, Иван Сергеевич. Видит бог, не со зла ляпнул. Из озорства дурного, – повинился Гриша. – Бог простит, хозяин, – кивнул тот, неожиданно тепло улыбнувшись. – Вы не переживайте. За такого хозяина только и можно, что Бога молить. Самого, почитай, целыми днями дома нету. Прибежал, поел, переоделся и снова удрал. А вечера только за книгами и проводит. Ни тебе шуток дурных, когда юшкой из разбитой морды умываешься, ни придирок злобных. Прибрать, постирать приготовить, и всех дел. Так ещё и платят, словно в королевском дворце служишь. – А ты те дворцы видал? – не сдержал любопытства Гриша. – Однажды в Италии, – кивнул мажордом, подмигнув. – О как! Далеко ж тебя судьба занесла. – Всякое было.