Ну, дойдём. Ну, наружу выберемся, а дальше что? Вариантов два: или плыть, или ехать. С лодкой не факт, что справлюсь, я и вёсла в руках ни разу не держала, а как уж с Тёмой грести вообще не ясно, значит ехать. Вчера краем уха слышала, что машины стоят все заправленные и с ключами внутри, остаётся самое малое — добраться до автомобилей и проверить слова в действии. Жалко, что нет планшета, хоть бы написала Николаю. Думать, что и он уже мертв, не хотелось совсем. Слишком много смертей за такое короткое время. Отчасти я была морально готова к такому исходу, никакая охрана не спасёт, если большинство расслабили булки и пытались играть в нормальную жизнь. Но, одно дело, предполагать, что такая община долго не протянет, а другое, воочию наблюдать, как людей рвут на части. Такое зрелище просто не способно уложиться в моем восприятии. Хотелось рухнуть на колени и орать на мироздание, требуя ответа на вопрос «за что»? Ради чего миллионы людей превратились в бездумных агрессивных тварей? Ради чего одни миллионы людей жрут других? Крадучись мы обошли корпус, и вышли на парковку. Машины стояли на месте, а вот куска забора не было. Вместо ровных бетонных плит зияла пустота, ежесекундно пропуская сквозь свой тёмный зев зомби. Сотни тварей, сотни убийц спешили на расправу с выжившими. Стоило увидеть этот ни на минуту не пустующий провал в обороне, как мозг в очередной раз начал лихорадочно требовать действий. До ближайшей машины было всего ничего, метров десять, и этой машиной был увесистый пикап. Большой, с кенгурином, кажется даже с установленной лебедкой. Лебёдка мне, конечно, нахер не нужна, но вес и габариты внушали. Скрестив мысленно пальцы и подхватив Злату на руки, я побежала к грузовичку. Наш забег привлёк внимание, но я оказалась быстрее, и успела захлопнуть дверь перед первой оскаленной мордой. Ссадив девочку рядом на сидение, не глядя потянулась к замку зажигания, молясь всем кому можно. Есть! Двигатель утробно заурчал, вспыхнули фары, подсвечивая обращенные в нашу сторону головы. Каким бы тяжёлым ни был пикап, но столько зомби он не переедет. Пока двери выдерживают натиск, долбящихся снаружи тварей, да и окна, расположенные достаточно высоко, пока не заинтересовали зомби, но это всё пока. Сдавая задним ходом и сбивая самых шустрых из зомби, я в очередной раз благодарила отца, научившего не только стрелять, но и хорошо водить машины. Столько лет прошло, а навыки остались, я даже не заглохла трогаясь. Ох, знала бы, что жизнь обернётся игрой на выживание, я бы безропотно внимала всему, чем готов был поделиться отставной офицер. Жаль, что папа не дожил до момента моего прозрения. В свете прожекторов мелькали сотни тел, на кабину обрушивался град ударов, я не знала скольких я сбила, сколько их таких охочих до нашей плоти еще осталось в строю. Я ехала напролом, вспахивая массивными колёсами некогда ровные газоны и клумбы. Слишком много зомби, слишком много мутировавших животных, и слишком мало времени, чтобы оторваться от них. Да, я должна была искать других людей попытаться прорваться туда, откуда изредка слышались выстрелы, но я давила на газ. Да, малодушно. Да, цинично. Но, двое маленьких детей вынуждают принимать такое решение, я просто сбегала. Я в одночасье стала многодетной матерью одиночкой. Да уж, к такому меня жизнь не готовила. Ворота появились резко, я не настолько ориентировалась внутри периметра, чтобы предсказать их появление заранее, поэтому для разгона остался совсем небольшой участок открытой местности, а потом всё. Один шанс на спасение, орёл или решка, выбор, который за нас сделает судьба. Двигающиеся по пятам зомби не дадут нам второй попытки. Пикап ревел, нещадно эксплуатируя все доступные мощности, колеса оставляли глубокую борозду в подмёрзшей, но ещё рыхлой земле. Мы ускорялись, ворота приближались, зомби ревели, Злата и та затихла, сжавшись комочком на сидение. Пристегнуть бы её, но как это сделать я не знала. Десять метров, пять метров, удар. Кузов подбросило в воздухе, капот ощутимо опустился вниз, Злата слетела с сидения, а я больно приложилась плечом об руль. Но самое страшное было не в минутной боли, самое страшное подсвечивалось уцелевшими прожекторами. Ворота выдержали удар, лишь слегка накренившись одной створкой. — Прости, девочка, прости, — не глядя на улетевшую вниз Злату, прошептала я, стараясь онемевшей от удара рукой переключить на заднюю скорость. Рука слушалась плохо, слезы застилали взор, мешая сконцентрироваться на злополучных воротах, не желающих отпускать нас из своего стального захвата. Кажется, кенгурин зацепился за погнутые створки, чему несказанно радовались приближающиеся десятки зомби, в рёве которых мне слышались отчётливые победные интонации. Бесполезная жизнь и такая же бесславная смерть. Вот и всё, что у меня осталось. Колёса буксовали, ворота держались, зомби настигали, все при деле. В руке появился пистолет. Два патрона, два ребёнка. Это лёгкая смерть для них, но такой трудный выбор для меня. Я шептала какие-то глупости, отчаянно продолжая насиловать мотор, перед глазами стояла мутная пелена, мешающая прицелиться. Я боялась смотреть в испуганные детские глаза и молилась, чтобы Тёма не посмотрел на меня, когда мне придется выстрелить. Я почти нажала на спусковой крючок, когда машина неожиданно подалась назад. Рефлекторно нажав на тормоз, я почти различила силуэт, быстро приближающийся от выпустивших нас створок. Дверь распахнулась, и меня бесцеремонно скинули на пассажирское сидение. — Сказал же забаррикадироваться, а ты даже двери не заблокировала, — проворчал Николай, занявший водительское кресло. Машина сорвалась с места, быстро ускоряясь. Мы неслись вдоль забора, сметая мусор и ветки. Куда едем, зачем? Мне было всё равно, я как курица-наседка собрала детей в охапку и истерично смеялась. Сбоку нашлась брешь в заборе, через которую мы и проскочили, выехав на утрамбованную гравийку. — Больше никого не осталось? — задала вопрос, когда мы прилично удалились от мёртвого пансионата. — Никого, — глухо отозвался Коля, не поворачивая окровавленную голову. — Больше никого. Мужчина выглядел не ахти, совсем не ахти. Весь подранный, в запёкшейся крови и каких-то явно биологических ошмётках, с пробитой головой, сломанной рукой и сжатыми до хруста зубами. — Куда мы? — На север. А есть ли мне дело до того, куда лежит наш путь? Если у нас есть шанс, каким бы крошечным и призрачным он бы ни был, мы его не упустим. Не сейчас, когда маленькие ручки хватаются за меня, как за последнюю соломинку в мире. Не тогда, когда первые рассветные лучи подсвечивают упрямо сжатую челюсть мужчины, что, не смотря на собственную боль, старается ободрительно приласкать Злату, доверчиво уткнувшуюся ему под бок. Каким бы ни был наш путь, куда бы он нас ни привёл, мы станем сильнее, я стану сильнее. У меня больше нет права на ошибку. Конец