Плыву к острову, ныряю, рассматриваю ребристое дно. Через десять минут раскидываюсь звездой на белоснежном песке и блаженно закрываю глаза. Шлюпка с мужчинами подбирается к берегу так медленно, что успеваю задремать. Шорох волн заглушает лишние звуки, и я не слышу, как Энзо идет по мелководью, только тень его внезапно наползает на лицо, будто огромный навес. – Разлеглась тут, еще растаешь, как медуза. Учить, кто меня будет? – говорит пират. – Не ворчи, Энзо, – поднимаясь, даже не пытаюсь отряхнуть песок, потому что чувствую себя лучше, чем когда-либо. Как в раю. Он возвышается надо мной почти на две головы, хмурится и закусывает губу. Дай ему волю, и сбежал бы куда подальше. Туда, где сухо, и не надо лезть в море, но я не позволю. Потому что пора искоренять из него страхи. Один за одним. Медленно. Вырывать их с корнем и залечивать раны. Позволить им, наконец, зарубцеваться. Остановить самокопание и сомнения разговорами, объятиями, телом, пониманием. Всем, что я могу дать. Не так уж и много, конечно. Кто-то даже скажет, что недостаточно. Смотрю в бушующую зелень его глаз и понимаю, что постараюсь. Даже если будет мало, все равно постараюсь. Беру Энзо за руку и веду к воде. У самой кромки он почти каменеет, сжимает мои пальцы до хруста. – Ария, это безумие, – паника звенит в его голосе. – Может, лучше на саблях? До первой крови? Смешной ты, капитан. На саблях мы потом подеремся. Я еще не забыла, что ты избегаешь и этого тоже. – Это всего лишь вода, – глажу его запястье, предплечье, а мускулы под моими пальцами дрожат, будто он замерз. – Она не причинит тебе вреда, если ты научишься доверять ей. – Она просто обнимет меня своими чуткими, – кривляется, – объятиями и потащит на дно. Чего Скадэ поперся в те кусты? – отворачивается и ищет глазами помощника. – Ему что делать нечего? – пытается меня отвлечь, вот негодник! – Обнимет, – тяну на себя, шаг за шагом, – но на дно не потащит, нет. Вода поддержит тебя. Вода укажет, как нужно двигаться. Если ты ей доверишься. Море не пытается тебя убить, Энзо, – усмехаюсь, – ты боишься, что оно убьет тебя, и этот страх тебя и топит. – Камни вода тоже топит. Я и есть камень, Ария! Самый настоящий булыжник. – Мы же выяснили, что ты топор, – еще один шаг. И еще один. Энзо еще не зашел даже по пояс, а я уже вода по грудь. – Невелика разница, – сдавливает мои руки, когда волны достают мне до подбородка и утаскивают в сторону локоны. Они будто красные ленточки кружатся под водой. – Ария, ты уже или утопи меня, или не мучай, – он закрывает глаза и делает крошечный шаг в глубину. – Еще немного. Вот так, чтобы тебе было по шею, – кладу руки ему на плечи, а Энзо колотит. Обхватываю его лицо и заставляю смотреть в глаза. – Научиться держаться на воде, на самом деле, невозможно, Энзо. Мы с этой способностью рождаемся. Ты просто задавил ее страхом и сомнениями, втоптал в дальний уголок своего тела и теперь говоришь, что не можешь. Ты не «не можешь». Ты просто забыл как. Смотрю на него и чуть отплываю назад. – Сейчас ты нырнешь, обхватишь колени руками и замрешь. Ты должен почувствовать, что вода тебе не враг. Что она держит тебя. Я буду рядом, не дам тебе утонуть. Мотает головой. Как непослушный ребенок. Смотрит в воду, и в его золотисто-зеленых глазах отражаются блики. – Ладно, – выдыхает. – Умирать, так не один раз! – и ныряет. Опускаясь вместе с ним, наблюдаю. Я готова в любой момент вынырнуть и потащить его к берегу или позвать Скадэ. Энзо выдыхает, выпускает воздух разноцветными пузырьками. Черные волосы мечутся вокруг него, как змеи, а в глазах полная обреченность. Взмахиваю рукой перед его лицом и показываю, как надо. Колени к груди. Замереть. Позволь воде обнять тебя, Энзо. Он нервничает, дергается, но я держу крепко за руку, переплетаю пальцы. Колени к груди. Отпускаю, когда он подчиняется и скручивается плотным клубком. Замирает. Его ноги не касаются дна, а глаза плотно зажмурены. Я в считанных дюймах от его тела. Касаюсь плеч, спины, глажу шею. Я – и есть вода и я обнимаю его. Не позволю утонуть. Пять секунд, десять, пятнадцать. Оплываю его и подхватываю подмышки, тяну вверх, к воздуху, заставляя распрямиться, чтобы почувствовал ногами твердую опору. Вырываемся на поверхность и жадно глотаем ветер и морскую свежесть. – Ну вот, – улыбаюсь и откидываю волосы назад, – а то все заладил: «Я – камень, на дно пойду. Это безумие, Ария». Растревожив воду, Энзо подходит ближе и налетает на мои губы. Тянет к себе, прижав к груди. Ласкает язык и заставляет меня запрокинуть голову. Его вкус соленый и пряный, в каждом движении безмолвная благодарность. Обнимаю его за шею и смеюсь. – Страшно представить, как ты будешь меня благодарить, когда ляжешь на воде на спину, – округляю глаза. – А когда начнешь двигать руками и ногами? Обхватываю его, прижимаюсь что есть сил. – Каменный, говоришь? Как по мне, очень даже живой. Мягкий. Теплый. Немного усилий, и плавать будешь, как рыбка! – Надеюсь, не стеклянная рыбка, – смеется Энзо. – А куда это наш Скадэ? – он смотрит в сторону моря и сводит брови. – Оу, – я прикладываю руки к щекам. – Я забыла сказать, да? Огибаю его по широкой дуге, приготовившись к бегству. – Завтра мы поплывем на Искру без лодки. – Завтра? – Энзо еще больше хмурится. – Что? Плыть на корабль? Ну, удачи! Я тут тебя подожду, командирша. – Как прикажете, капитан, – шутливо кланяюсь, выбираясь на берег. – Если захотите погреться у костра, то милости прошу. Глава 38. Энзарио Я устал злиться. Да и строить из себя непрошибаемую глыбу тоже. Выхожу из воды и украдкой наблюдаю за Арией. Она выжимает волосы и распускает их красным полотном по спине. Купальник горит под тонкими локонами чистой белизной. А у меня одно желание: содрать его с нее. Но Ойс еще высоко, а с корабля обозрение в бинокль ого-го, и остров, как на ладони. Усмехаюсь выходке Арии и желанием заставить меня плыть до корабля. Со Скадэ спросится: примчится на лодке за мной, как миленький. Я даже не сомневаюсь. Потому, пряча улыбку, иду на берег и раскладываюсь звездой во весь рост на теплый песок. Небо сегодня чистое, точно как у Арии глаза. Девушка зря времени не теряет. Идет в те самые кусты, где копался Скадэ, зажатые между двумя массивными стволами паутинника и достает два плотных свертка. Бросает их возле меня, молчит, как воды в рот набрала. Достает из одного нож и топает к деревьям. Сдохнуть мне на этом самом месте! Взять и сдохнуть! Скадэ, сучьи потроха, даже не подумал капитана предупредить, явно распоряжение фурии выполнял. Это магия какая-то. Эта рыжая малявка просто гипнотически влияет на мою команду, медузу мне в рыло! Как там это называется? Бунт! У Энзарио Шарпа бунт на корабле, мать его. Ростом метра полтора и с синими глазищами. Так! Надо просто успокоиться и наслаждаться жизнью. Когда я буду еще так счастлив? Даже вода меня не съела, разве не рай? – Дай! – подхожу к девушке и выхватываю нож. – Пальцы себе отсечешь, мне потом лечить. А я не плакса, чтобы реветь без конца. Она бурчит что-то про то, что ей не десять лет, и Федерико от ее сабли огреб по самое не хочу, но нож отдает. Дает мне возможность заняться делом и не думать. Паутинник гнется во все стороны, послушно ложится в руку, пачкает кожу липким соком. Загорится от малейшей искры и гореть будет долго, распространяя вокруг запахи жженого сахара и водорослей. Ария расстилает на песке цветастое покрывало, разворачивает мелкие свертки, где любовно упакованы сыр, мясо, немного винограда и хлеб. Значит и кок в сговоре. Порву всех на тряпочки, предатели! Укладываю костер высокой горкой и смотрю на Арию. – Кто еще тебе помогал выжить меня на необитаемый остров? Риччи огонек хоть дал? А то чем костер разведем? – Дал, конечно, – и Ария протягивает мне черный камешек с запертым внутри отблеском живого пламени. Нужно только коснуться… Ее лицо абсолютно непроницаемо, но я вижу, что она кипит от самодовольства. Бурлит, как только крышку с этого котелка не срывает. – Я напоила его настойкой глубинной арники, – говорит тихо. – Она должна немного помочь. Если бы знала, что он так сильно ранен, то сделала бы это раньше. Я приду к нему еще, как вернемся на корабль. Проверю, все ли в порядке.